Кроме этих неприятностей к счёту наркобарона Дарофееву прибавилась ещё одна. Как только призрак покинул стены тюрьмы, что сопровождалось звоном выбитого окна, на этот звук немедленно явились охранники. Как они не услышали грохота вышибаемой двери и все те звуки, которыми сопровождались бесчинства Игоря Сергеевича, осталось для Рыбака загадкой. Но два вертухая появились в проёме и, потратив несколько секунд на рассматривание голого мафиози, дрожащего от холода и стоящего по щиколотку в пыли, разразились громоподобным смехом. Это окончательно лишило старика самоконтроля и он ринулся на смеющихся с кулаками.
Первый вертухаи от короткого, но резкого удара вылетел из камеры и, приземлившись на пятую точку, проехался на ней по кафельному полу до противоположной стены. Его напарник успел увернуться, сработала его реакция и он, автоматически, не задумываясь над последствиями своих действий, огрел наркобарона по шее резиновой дубинкой.
Рыбак рухнул лицом в пыль, которая покрывала выбитую дверь камеры, и затих.
Старику повезло и не повезло одновременно. Невезение заключалось в том, что от падения пострадал его перебитый ещё в молодости нос. А повезло наркодельцу в том, что на том месте, куда он грохнулся, не было частичек пыли, образовавшихся после растирания дивана. Поскольку этот предмет мебели содержал в своих недрах несколько сот грамм морфия, наркотик почти равномерно перемешался со стружками и металлическим крошевом.
Зеки-хозобозники, которые пришли убирать пылевые завалы, несколько раз вдохнув, разом просекли в чём дело и пыль, вместо того, чтобы отправиться в парашу, оказалась надёжно заныкана на кухне на дне нескольких котлов. Впрочем, надёжность схрона оказалась невысокой. Повар, готовящий завтрак арестантам, не удосужился заглянуть в котёл, который должен был быть чист, и сварил в нём перловую кашу. Вследствие этого целое крыло Бутырки оказалось под кайфом. Но это случится лишь на следующий день.
Спустя четверть часа после падения, наркоделец, с торчащими из ноздрей ватными тампонами, кровь, текущая из повреждённого носа не желала останавливаться, в спортивном костюме, который висел мешком на тощем теле старика, и, стараясь не крутить головой, сидел напротив подполковника Усачёва, ДПНСИ (1) Бутырки. Пока Рыбаку оказывали медицинскую помощь, вертухаи доложили подполковнику о странном происшествии. Усачёв сам побывал в камере наркобарона. К тому времени ветер из оконного проёма сдул часть пыли в коридор, обнажив лежащую внутри камеры дверь. На ней явственно виднелся отпечаток ботинка минимум девяностого размера. И теперь подполковник хотел вы слушать версию Рыбака, но тот, понимая, что ДПНСИ вряд ли поверит в явление призрака, заявлял, что ничего не знает, что всё произошло моментально, и он обнаружил себя голым в камере полной пыли.
1 ДПНСИ- Дежурный помощник начальника следственного изолятора.
Но подполковник не удовлетворился таким ответом.
- Вот, почитайте, - сказал он и протянул Рыбаку свежий номер "Московского комсомолца".
Большая часть первой полосы была посвящена появлению в Москве привидения. Его видели сотни человек, оно даже появлялось и в здании редакции. Причём многие узнали в нём исчезнувшего полторы недели назад известного целителя Игоря Сергеевича Дарофеева. И мелась даже фотография. На ней какая-то девушка пятилась от бюста Пономаря, который протягивал к ней руки.
- Ну и что? - наркобарон небрежно швырнул газету на стол. - Очередная утка...
- Может быть да... - насупился Усачёв, - а, может, и нет... Ведь вчера мои преступники выносили из вашей камеры обломки. А сегодня даже их нет... Уж не Дарофеева ли это работа? Я ведь знаю, как вы сюда попали...
- Даже если это и Пономарь, - прищурясь злобно процедил Рыбак, - это мои с ним разборки.
- Не спорю, - подполковник примирительно показал наркодельцу обе ладони. Но, если это Дарофеев, то он испортил дверь и разбил окно и, значит, нанёс нашему учреждению ущерб. Кто за него заплатит?
- Да заплачу я за него! - взорвался старик, - этого ты хотел? Денег? Будут тебе деньги. Много. Сколько хочешь! И без гнилых подъездов. А сейчас - мне нужен телефон. Не став намекать, что заключённым пользоваться телефонами запрещено и, следовательно, подобная услуга тоже чего-то стоит, подполковник поднялся и покинул свой кабинет. Рыбак же, не дожидаясь пока за ДПНСИ захлопнется дверь, уже придвинул к себе доисторического эбонитового монстра и уже крутил туго поддающийся диск.
Через час бурная деятельность Рыбака стала приносить плоды. К воротам Бутырки подошла машина с мебелью. Единственное отличие от предыдущих, точно таких же, комплектов состояло в том, что её освятил какой-то священник. Наркоделец ни секунды не сомневался в том, захоти Пономарь порушить и этот гарнитур, никакое брызгание святой водой и чтение молитв его не остановит. Но так было хоть чуточку, но спокойнее.
Одновременно с обстановкой, точнее, в ней самой, приехали новый спутниковый телефон, АКМ, к которому прилагалась коробка запрещённых во всём мире патронов со смещённым центром тяжести и наркотики для телохранителя. Более-менее официально, но всё равно обходя общепринятую для заключённых схему передач, Рыбак получил и одежду. Пока зеки из хозобслуги тюрьмы работали грузчиками, таская по широким бутырским коридорам и узеньким лестницам мебель для наркобарона, в его камере работали одновременно две бригады вольных. Одна ставила бронированную дверь, вторая занималась окном. Стекло, которое заказал Рыбак, было закалённым и толщиной в два сантиметра. Его по силам было разбить лишь выстрелу из гранатомёта или базуки.
Обустройство рыбаковской камеры ещё не закончилось, а в Бутырке уже начал проводиться в жизнь следующий пункт из плана Рыбака.
В одной из общаковых камер открылась дверь и вертухай, постучав ключом по кормушке, прокричал:
- Лазыгин! Вэ Рэ!
- Чего? - молодой накачанный зек приподнялся на локте со своей шконки, прикрывая своим телом разложенные за ним самопальные карты.
- На выход! С вещами! - рявкнул охранник и дверь за ним с грохотом захлопнулась.
Не особо торопясь, Лазыгин В. Р., носивший кличку Варан, доиграл кон, и пошёл собирать свой кешер. За его спиной тут же разгорелись страсти. Сокамерники стали разбираться кто из них более достоин занять освободившееся место на нижнем ярусе.
Как только он свернул матрасовку, и, перевязав её простыней, кинул у двери в камеру, та отворилась.
- Лазыгин? - опять спросил тот же вертухай.
- Я, я... - ответил зек.
- Пошли.
Варан подхватил свои вещи. Когда он, держась за скрученную простынь, закидывал на спину матрас, на запястье зека на мгновение показался едва заметный фигурный шрам. Это была татуировка, изображавшая детально выписанную многоцветную рыбку, ощерившуюся множеством острых иголок. Впрочем, в своём красочном варианте она была видна лишь при ультрафиолетовом освещении. В любое другое время её мог заметить лишь тот, кто крайне пристально станет вглядываться в кожу на запястье её носителя. А носитель этого никогда добровольно не позволил бы. В коридоре Лазыгина наскоро обшмонали и, не найдя ничего из запрещённых предметов, повели на первый этаж в отстойник. По пути он посетил каптёрку, где сдал казённое имущество и, водрузив баул на плечо, проследовал в узкую этапную камеру. В ней уже сидел ещё один зек. Одного взгляда Варану хватило, чтобы узнать в нём старого знакомого по своей преступной организации, нюхача по прозвищу Хвост. Несмотря на то, что их несколько лет назад муштровал сам Гнус, рыбаковцы плохо знали друг друга. Они находились, можно сказать, в разных группах. Хвоста тренировали как человека, который мог найти кого угодно и где угодно. Лазыгин же имел другую специализацию. Бывшая правая рука Рыбака обучил его бесконтактному бою. Бесконтактному не в общепринятом смысле, когда спарингующиеся не должны во время нанесения удара коснуться противника, а напротив, когда для того, чтобы нанести врагу сокрушительный удар, не обязательно было находиться с ним в тесном контакте. Достаточно было увидеть его, причём на любом расстоянии.
- Куда нас? - спросил Варан бросая в свободный угол свой кешер.
- На этап, грят... - отозвался Хвост. - Курить есть?
Не успела догореть самокрутка, как зекам выдали по две буханки чёрного хлеба, несколько пригоршень мелких килек и по кульку сахарного песка.
- На двое суток этап, - сделал вывод Лазыгин. Хвост промолчал.
Вскоре их выдернули из камеры и повели в тюремный двор, где этапников уже поджидал серый автозак. Помещение внутри фургона было пустым. Едва Варан вольготно расположился на скамейке, как прибыло пополнение. Все они были рыбаковцами. И все прошли школу Гнуса по разным специальностям. После ещё нескольких минут ожидания, в автозак, в соседнее отделение, подсадили и женщину. После этого двери захлопнулась и машина начала свой маршрут.
