Локтев выскочил из машины и, не теряя времени, бросился прочь.
Главная улица выглядела компактно — и дома, и деревья. Локтев пробежал мимо мебельного салона с выставленными в витринах диванами, мимо занимавшего чуть ли не целый квартал административного здания.
В котельной Локтеву почему-то хотелось разбудить Бориса пинком под зад. Но тот не спал: соорудил некое подобие стола, собрал из остатков его съестных припасов завтрак и ждал. Обосновался, герой! Устроился на долговременный постой…
— Хорошо сидим! — Локтев с размаху плюхнулся в кресло, заботливо смастеренное Борисом из ящика и куска фанеры специально для него. Спинка со скрипом тут же отлетела. На мгновение Локтеву стало и смешно, и неловко — в конце концов, человек за правду пострадал, не за свои шкурные дела. Да и теперь старался. Ну и что? Боролся бы себе, раз уж такой борец за правду! Какого черта надо было Анастасию охмурять?! Знал же, гаденыш, что ему вся мэрская свора в затылок дышит!
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил парень.
— Похитили дочку… Так вот! Богомолов твой… — Локтев выматерился в семь этажей, чего давным-давно уже не делал даже про себя. — Ну ничего! Я его достану. Достану! Если надо — самого захомутаю. Он мне пропоет песню… — Скатал хлебный шарик и раздавил в лепешку, так что побелели костяшки пальцев. — Что молчишь?!
— Слушаю. Внимательно.
— Ты, значит, сам все разнюхал, сам документы раздобыл, сам собирался дать им ход, так? — Локтев яростно хлопнул ладонью по голенищу высокого армейского ботинка. — Так?!
— Не было у меня до сих пор документов! — Борис тоже начал заводиться. — По крайней мере, оригиналов не было! Только диск, и тот был да сплыл! А диск — еще не доказательство, но именно с его помощью и можно было легко собрать доказательства. А теперь?..
— А теперь ты ничего не помнишь?
— Номера договоров, даты, банковские счета?! Десятки и сотни цифр? Так только в кино бывает! В советском. «Щит и меч», мать его…
— Ладно, допустим. — Локтев крепко взял Бориса за, плечо, от чего тот поморщился, и сказал почти ласково: — Но ты все-таки сам ведь этот долбаный компромат собирал или нет?
Борис неприязненно дернулся, пытаясь высвободиться, но Локтев не разжал пальцев.
— На крайний случай есть человек, который может все. Практически все. Может достать некоторые документы в натуральном виде. Или даже освободить Анастасию просто так, без всякого торга компроматом! Но только мне он не нравится. А вам — так наверняка совсем не понравится…
— Настолько, что я лучше оставлю дочь в заложницах, чем обращусь к нему за помощью, да?! Ты соображаешь, Что несешь?! Сейчас не тот момент, чтобы разбрасываться союзниками, понятно тебе?! Что за человек? Чем он тебе несимпатичен, а мне — в особенности?
— Ну, во-первых, он чеченец…
Руслана Авторханова, известного под кличкой Ермолов, знал, похоже, весь город, кроме него, Локтева. После долгих телефонных переговоров со всякими шестерками Локтеву было предложено явиться к половине двенадцатого в казино «Третий Рим», о встрече на нейтральной территории даже и речи не шло. Но идти теперь на попятную не было уже никакой возможности. «Придется рискнуть, — вздохнул про себя Локтев. — Только с чеченцами без подствольника разговаривать — это же себя не уважать. Не понимают они по-другому ни хрена. И не факт, что нас в этом борделе менты не поджигают, еще спеленают иод белы рученьки, и тогда все — крышка, считай, приплыли… Ермолов — ну и кличка для чеченца! Надо же, с юмором человек, видно…»
Мусорную машину к зданию бывшего кинотеатра, где размещалось теперь казино «Третий Рим», а также ночной клуб, дискотека и ресторан, он подогнал на сто метров, ближе не получилось: со стороны улицы — платная стоянка, туда так просто на мусорке не сунешься, а со двора все подходы огорожены цепью — тоже не проедешь. Мотор Локтев не заглушил. Натянул робу, брезентовые рукавицы, кепку надвинул на глаза и с самым деловым видом перешагнул через цепь.
Дежуривший во дворе «бык» был в костюме и при галстуке. Скользнул взглядом по Локтеву, как по пустому месту, деловито потеребил рацию и принялся дальше нести службу.
Сам ты пустой приятель, хмыкнул про себя Локтев. И этот галстук… Только пенсне тебе не хватает… Он вдруг успокоился. Не то чтобы совсем, но вернулось привычное рабочее настроение. Этот бритоголовый придурок, точно сошедший с блатного конвейера, каким-то образом нейтрализовал всю его ярость, бессильное бешенство, охватившее его после исчезновения дочери и не дававшее спокойно думать и действовать сообразно обстоятельствам. Пропало желание задушить голыми руками первую же попавшуюся сволочь. Все, проехали. Это все-таки бой, а в бой надо идти со злобой, но без ярости. Спокойно. Иначе погибнешь сам и дело погубишь.
Бритоголовый отвернулся. Оп-па… Локтев подпрыгнул, ухватился за подоконник второго, вернее, полуторного этажа над черным входом. Брезентовые рукавицы заскользили по оцинкованному железу, но он удержался, подтянулся и заглянул в окно. В холле пусто, пол свежевымытый, еще не просох, следов нет. А вообще место для засады идеальное, будь он ментом, здесь бы и стерег добычу, только не поленился бы жалюзи опустить.
Спрыгнул. И вовремя — во двор как раз вползал армейский ЗИЛ-131 с крытым тентом кузовом. Грузовик, несмотря на сухую погоду, был заляпан грязью по самую крышу. Водитель, молодой совсем пацан, никак не мог вписаться в узкий проход между бетонным забором и мусоровозом. Охранник из. казино неожиданно пришел ему на помощь и гаркнул на Локтева:
— Эй, мужик! Какого хрена ты проход загородил?! Вали отсюда со своей колымагой! Быстро! — Видимо посчитав, что Локтев недостаточно споро исполняет приказание, он налился краской и заорал во весь голос: — Ты че?! Не всасываешь?! Бегом, я сказал!!!
На крик вышли еще двое мордоворотов, не обращая внимания на Локтева, разомкнули одну из секций цепи, поднатужившись, оттащили ее в сторону, чтобы грузовик, протиснувшийся наконец мимо мусоровоза, мог подъехать к самым дверям, и так же молча вернулись назад.
Из кузова ЗИЛа высыпали какие-то люди в национальных одеждах, может, эвенки, может, ненцы, может, еще кто, затараторили по-своему, споря неизвестно о чем. Может, о будущем гонораре. Наспорившись, они взялись разгружать народно-творческий инвентарь.
— Зачем было соваться?! — недовольно сказал Борис, когда Локтев вернулся в свою машину. — Засветились… Вон, смотрите! — Он ткнул пальцем в зеркало.
Настырный охранник подошел к кабине и забарабанил в дверцу.
— Ась? — Локтев поглубже надвинул кепку, опустил стекло и выставил ухо, приложив к нему ладонь. — Громче говори!
— Про-ва-ли-вай! — произнес по складам бритоголовый, зеленея от злости.
— А-а-а, так бы сразу и сказал! — Локтев отъехал на несколько шагов.
— Слагались! — раздосадованно вздохнул Борис. — Бросаем на фиг эту таратайку!
— Сиди, — коротко приказал Локтев.
Тоже мне, уличный командос. Сюда б вместо тебя двоих-троих моих ребят. Да хотя бы одного, самого завалящего… Локтев цыкнул зубом, наблюдая за удаляющимся жлобом… Да только кончились ребята…
— И панику прекрати. Ясно?! Этот обалдуй на тебя вообще ни разу не взглянул. А меня запомнил как глухого придурка в кепке. И все. Он нас друг от друга не отличит, если переоденемся.
— О! Это уже наши! — обрадовался Борис, снова кивая на зеркало. Похоже, нотации Локтева не задевали его самолюбия.
«Проглотил, значит, пилюлю… Стараешься произвести благоприятное впечатление на потенциального тестя? Ну ты даешь, парень!»
— Вижу, не слепой.
Во двор влетел эскорт из двух джипов-монстров — «тойота лэнд круизер», за ним иссиня-черный «БМВ», замыкали кавалькаду еще два огромных, как линкоры, джипа. Машины заполнили собой всю огороженную цепью площадку размером с хоккейное поле. Выскочила дюжина телохранителей, сплошь кавказцы. Ермолова Локтев не разглядел, его буквально внесли внутрь.
Борис усмехнулся.
— Десять минут до времени «Ч».
Через десять минут предупредительный чеченец ждал их около входа. Охранник был прежний, но, разумеется, Локтева без спецовки и кепки он не признал, кроме того, соблюдая субординацию, старался в их сторону не смотреть. Еще двое вежливых темноволосых людей профессионально «обшмонали» их при помощи металлоискателей и пропустили в зал.
Ермолов с абсолютно каменным, ничего не выражающим лицом наблюдал за репетицией народного ансамбля. С точки зрения Локтева, на кавказца он не слишком походил. Зато руки его ни на секунду не оставались в покое: правой кистью он мял левую, потом наоборот, сгибал и разгибал пальцы, выворачивая их чуть ли не наизнанку, как будто они были резиновыми. При этом Локтев обратил внимание, что на мизинце правой руки не хватало одной фаланги. «Не старый еще, пятидесяти нет, а суставы ни к черту, — подумал Локтев, исподволь рассматривая его самопроизвольные движения, — на юге их так не испортишь. Возможно, именно в здешних краях лес валил, прижился…»
