Лицо подполковника побагровело.
— Что это значит, Володя?
— А вы не понимаете? — Майор вытер слезящиеся от пьяного смеха глаза. — Я поменял пленку.
— Как поменял? Зачем?
— А затем. Затем, что отныне мы будем играть по моим правилам.
— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — рявкнул Данилов.
Улыбка сошла с губ майора. В его голубых глазах запылала ненависть..
— Полегче, подполковник, — с угрозой сказал он. — Сбавьте тон. Хозяин положения сейчас я, и именно я диктую условия. Или вы не согласны? — Дементьев окинул взглядом побагровевшее лицо Данилова и брезгливо усмехнулся: — Ну у вас и рожа, подполковник. Видели бы вы себя сейчас!
Данилов сжал кулаки, но тут же разжал их и осклабился. Еще был шанс перевести все это в шутку.
— Очень смешно, Володя, — спокойно сказал он. — Правда, очень смешно. Но что же дальше? Куда ты пойдешь с этой кассетой? У тебя ведь нет выходов на нужных людей, нет контактов. Все, что ты можешь, это тешить свое самолюбие, прослушивая эту кассету на досуге.
— А если я продам ее в какой-нибудь журнал?
— Дурак, — с убийственным спокойствием произнес подполковник. — Ты получишь копейки. А я бы дал тебе настоящие деньги.
— А ты и так мне их дашь, — тихо и злобно отозвался Дементьев. — И знаешь что еще?
— Что?
— А вот что.
Дементьев размахнулся и ударил подполковника кулаком по зубам. Удар был сильным, однако Данилов устоял на ногах, лишь его седовласая голова резко мотнулась в сторону.
Дементьев опустил руку и стоял так, исподлобья глядя на подполковника и не делая никаких попыток защититься.
Широко раскрытые глаза подполковника бешено сверкнули, однако он быстро взял себя в руки. Подполковник медленно сплюнул на пол кровь, затем поднял руку и вытер ладонью окровавленную губу. Посмотрел на майора и похвалил:
— Хороший удар.
— Хочешь еще? — угрюмо спросил Дементьев.
Данилов улыбнулся:
— Я бы не прочь. Но сперва хотелось бы знать — за что?
— За Риту, — так же угрюмо произнес майор. — Достаточно тебе таких объяснений?
Некоторое время мужчины молчали, стоя друг против друга со сжатыми кулаками и тяжело дыша. Лицо майора было бледным, как бумага, губы плотно сжаты, в глазах стояла непреклонная решимость довести начатое дело до конца. В покрасневшем лице подполковника, напротив, не было ничего непреклонного. Оно выглядело спокойным, однако желваки, судорожно подрагивающие на смуглых скулах, выдавали его ярость.
— Откуда ты узнал? — спросил подполковник.
— От Риты, — глухо ответил Дементьев. — Она простужена. А когда у нее температура, она бредит во сне.
— Вот как? — Данилов усмехнулся: — Что ж, всего не предусмотришь.
Дементьев резко подался вперед и вздернул кулаки к груди.
— Стоять! — коротко и жестко приказал ему Данилов.
Повинуясь многолетней привычке, майор остановился.
— Мы выясним отношения, — так же жестко, но уже более спокойно сказал Данилов, — но потом. Сначала — дело. Твоей Рите очень нужны деньги, правда?
Лицо майора окаменело.
— И ты можешь ей их дать, — спокойно продолжил Данилов. — Понимаешь, ты можешь дать ей все, что она хочет. Ты можешь сделать ее обеспеченной и счастливой. Но для этого ты должен успокоиться и взять себя в руки.
На бледных щеках Дементьева проступили розовые пятна.
— Да я тебя…
— Потом, — повторил подполковник. — Мы выясним отношения потом. А сейчас успокойся. После того как дело будет закончено, ты получишь тридцать тысяч баксов. Ты сможешь уйти из управления и открыть свое дело. Ты станешь бизнесменом. Разве не этого хочет Рита?
Руки майора медленно опустились. Пальцы, сжатые в кулаки, разжались.
— Вот и хорошо, — кивнул Данилов. — А теперь — отдай мне кассету.
Данилов протянул руку. Однако майор не спешил. Он посмотрел на протянутую руку, затем перевел взгляд на лицо Данилова и прищурился:
— Вы получите кассету, подполковник. Но не сейчас. Я не доверяю вам. Помните правило? Тот, кто предал раз, предаст и во второй. Вы предали меня, и я вам не верю.
Данилов опустил руку.
— Смотри ты, какой предусмотрительный, — тихо проворчал он. — Когда же я ее получу?
— В самом конце. Когда все будет кончено.
— Ты имеешь в виду…
— Когда дело будет закончено, — угрюмо повторил Дементьев. — И когда вы выложите передо мной деньги. Пятьдесят тысяч. Иначе вы не увидите кассету никогда.
— Пятьдесят? — изумился подполковник.
Дементьев кивнул:
— Да. Иначе я пошлю кассету на телевидение. Мне нечего терять.
Данилов вздохнул. Он понял, что майора не переупрямить. Слишком глубоко был уязвлен этот безрассудный белоголовый мальчишка. «Женщины… — пронеслось в голове у подполковника. — Чертовы бабы, из-за вас все проблемы…»
— Мне будет трудно уладить этот вопрос с заказчиком, — произнес Данилов, стараясь говорить спокойно и рассудительно, чтобы до майора дошел смысл каждого сказанного слова. — Но делать нечего — я попытаюсь. Придется сказать ему, что Кожухов обвел нас с тобой вокруг пальца. Нас поднимут на смех, но делать нечего… Ладно. Хватит препирательств. Пора работать. Нам с тобой поручено устранить Кожухова. Нужно найти подходящую кандидатуру для выполнения этого задания. У тебя есть кто-нибудь на примете?
Владимир Дементьев медленно покачал головой:
— Нет. А у вас?
Данилов достал из кармана платок, приложил его к разбитой губе и усмехнулся:
— Кое-кто имеется.
На столе зазвонил телефон. Матвей Иванович посмотрел на Дементьева.
— Говорите, — разрешил офицер. — Только не забудьте нажать на громкую связь.
Матвей Иванович снял трубку и медленно, словно боялся сломать, поднес ее к уху. Нажал на кнопку громкой связи и сказал:
— Да.
— Алло, Матвей Иванович?
— Да, я.
— Здравствуй, дорогой. Это Лев Шаховской беспокоит. Помнишь еще такого?
Лицо Матвея Ивановича покрыла легкая бледность.
— Здравствуй, Лев Иосифович! — как можно развязнее сказал он. — Прости, не узнал, счастливым будешь.
— Счастливым, говоришь? — Шаховской хмыкнул: — Буду, Матвей, буду. И ты будешь. Все мы будем счастливы, когда достигнем нашей цели. Кстати… ты никому не рассказывал о нашей… задумке?
— Я? Нет. Что ты! Неужели ты думаешь, что я…
— Извини, Матвей Иванович. Не бери в голову. Это я на всякий случай осведомился. Что там у тебя с концерном? Бюрократической волокиты много?
— Да нет. Ну, то есть… С бумагами повозиться придется, но это все решаемо. Сознательных препятствий никто не ставит.
— Рад за тебя. Слушай, что, если я сегодня приеду к тебе в гости?
— В гости? — Матвей Иванович ошеломленно покосился на офицеров. Те тихонько покачали головами.
— А что тебя так удивило? — поинтересовался Шаховской. — Погоди… У тебя там кто-то есть в квартире?
— Да нет… Я…
— Ну и слава Богу. Мне было бы неприятно, если бы кто-нибудь слушал наш разговор. Ничего особенного, конечно. Просто я очень мнителен. Не люблю, знаешь ли, посвящать в свои дела посторонних. Даже когда дела совсем пустяковые.
— Да, да. Я понимаю.
— Я рад, Матвей. Я рад, что ты меня понимаешь. И я тебя понимаю. Мы понимаем друг друга, а иначе и быть не может, ведь мы с тобой знаем друг друга тысячу лет.
— Ну, тысячу не тысячу, а счет уже на десятки, — с юмором сказал Кожухов. Он вытер ладонью вспотевший лоб и посмотрел на офицеров. Те были невозмутимы.
— Это точно, — отозвался на том конце провода Шаховской. — Так как? Пустишь меня к себе на часок? Попьем коньячку, вспомним молодость. А?
— Ты знаешь, я бы рад, но… У меня вечером дела.
В трубке повисла пауза. Затем негромкий голос Шаховского глухо произнес:
— Жаль. Очень жаль, Матвей, что нам с тобой не удастся встретиться.
— Ничего страшного, Лева. Не встретились сегодня, встретимся завтра. Ну… или послезавтра. Не последний же день на свете живем.
— Как знать, Матвей, как знать. Жизнь, она, знаешь ли, полна неожиданностей. Кстати, ты, случайно, не болен? А то голос у тебя какой-то странный.
— Нет, — быстро и судорожно ответил Кожухов. — Со мной все в порядке. Горло немного побаливает. Выпил слишком много холодного пива.
Шаховской рассмеялся:
— Узнаю старика Мотю! И все-таки будь осторожней. Если не ради себя, то хотя бы ради нас. Не дай бог, с тобой что-нибудь случится.
Кожухов так плотно сжал в руке телефонную трубку, что у него побелели костяшки пальцев.
— А что-со мной может случиться? — хрипло спросил он.
— Если будешь осторожен, то ничего, — спокойно ответил Шаховской. — И хватит об этом. А то еще накаркаем беду. Ладно, Матвей Иваныч, спасибо, что уделил мне время.
