но вдруг услышала мужской голос, который громко кричал:
– Пустите меня! Я не лазутчик! Я сам к вам шел!
Голос показался знакомым, он заставил Фиму моментально открыть глаза.
– Арсений? – пробормотала она, еще не до конца веря в то, что ей довелось услышать. – Это ты?
Конечно, Арсений ее не услышал. А Фима, не зная, чудится ей спросонок или взаправду, выглянула из окошка.
Да, это был Арсений. Помятый несколькими крепкими местными дядечками, он сердито втолковывал им:
– Я узнал про ваше поселение от своего дяди и хочу быть с вами!
– Какого еще дяди?
– Что ты врешь!
– Про нас никто не знает!
Но Арсений не сдавался.
– Очень ошибаетесь. Как ни тщательно вы охраняете свою тайну, а слухи о вашем поселении дошли до людей. И многие хотят к вам присоединиться. Наша воля, мы все бы к вам переселились. Останавливает нас лишь то, что никто не знает, как до вас добраться. Я вот рискнул и нашел вас. Отпустите! Я приведу вам единомышленников. Они уже готовы отправиться в путь. Через день число жителей в вашем поселке увеличится минимум втрое!
Что он плетет? Фима недоумевала. Какие единомышленники? Кто там стоит на низком старте? Фима не понимала, то ли у нее от усталости все путается в голове, то ли она все еще спит.
В итоге Арсений куда-то исчез, все стихло, а Фима снова легла спать, рассудив так: если Арсений ей не привиделся, то утром она обнаружит его рядом с собой на кухонной вахте.
Надеждам Фимы не суждено было сбыться. Арсений не появился, чтобы избавить ее от моечного рабства. А она так рассчитывала на повышение от мойки до объедков.
Увы, пришлось корячиться и дальше самой. Спина отваливалась. Ноги гудели. Руки распухли от постоянного пребывания в горячей мыльной воде. И Фиме стало казаться, что ждать спасения – это не самая лучшая затея в ее жизни. И где-то ближе к полудню, когда стало ясно, что она не успевает покончить с посудой от завтрака, а на подходе была уже посуда от обеда, Фима решилась бежать с этой кухонной каторги.
Вытерла руки, оправила передник и просто вышла из кухни. Ну, то есть она так думала, что просто взяла и вышла, но оказалось, что все далеко не так просто.
Почти сразу рядом с ней возник мужичок, который весело ей подмигнул.
– Куда направляешься, работница?
– Погулять хочу.
– Смотри, за периметр не удаляйся.
– Какой периметр?
Мужичок в ответ прищурился и взглянул на Фиму, словно оценивая ее критерии.
– Ты же вроде как новенькая?
– Да. Вчера только прибыла.
– Тогда периметр для тебя пока что внутренний. Видишь вон те деревья?
– Березки?
– Дальше их тебе ходить нельзя. Пока нельзя.
Фима присмотрелась, березки росли вокруг поселка не просто так, они очерчивали вокруг него круг. Следующий круг очерчивали елочки, и он был уже значительно дальше. Ну а последний из видимых кругов составляли сосны.
– Это значит, мне и в лес нельзя пойти?
– Для новеньких никаких прогулок в лес, – заверил ее мужичок. – Неужели тебе этого не объяснили?
– Никто и слова не сказал.
– Бездельники, – вздохнул мужчина. – Совсем обленились. Вначале усердствовали с инструкциями для новобранцев, а теперь… Мне даже иногда кажется, что дело наше идет к финалу. Очень уж мы тут все расслабились.
– Я бы так не сказала. На кухне мою посуду, мне даже присесть некогда.
– Попроси сменщицу.
– А дадут?
– Если тебе тяжело, то обязаны дать помощника. Никто у нас никого насильно трудиться не заставляет. Труд – это светлая радость. Тебе не помогали, потому что не хотели тебя ее лишать. Обычно новенькие рвутся в бой с такой страстью, что обижаются, когда им предлагают помощь.
– Я не обижусь, – заверила его Фима.
Она немного приободрилась, узнав, что никто не собирается тут наживаться на ее рабском труде. Но некоторые вопросы все же ее тревожили.
– А что случится, если я выйду за пределы березового круга?
– Тебе это не удастся сделать. Как только попробуешь, тебя ударит током.
– Ой!
– Не бойся, для начала не сильно, но ощутимо, просто чтобы напомнить, что ты зашла не туда.
– А если я не послушаюсь?
– Тогда сила воздействия током станет возрастать. Чем дальше уходишь от поселка, тем сильней тебя бьет током.
– Получается, я никуда не могу уйти?
– А зачем тебе куда-то идти? Даже я, хотя и прожил уже три года, могу уходить не дальше дубов. За дубы ходят лишь избранные и старейшины.
Пришлось Фиме вернуться назад. Одна радость, ей все-таки прислали помощницу, и даже не одну, а сразу двух. Оказывается, рабочее место было рассчитано на троих, и втроем работа у них пошла куда веселей. И все же даже так Фима не понимала, что она тут забыла. Мытье посуды в таких количествах совсем не то, чем ей хотелось бы заниматься в жизни. И как только выдалась свободная минутка, она снова удрала из кухни.
Но на этот раз отправилась не в сторону леса, а, наоборот, начала пробираться к центру поселка. Она немножко опасалась наткнуться на кого-нибудь из старейшин, которые, наверное, уже должны были обнаружить фальшивые доллары. К тому же она по-прежнему недоумевала по поводу отсутствия помощи. Появление Арсения вряд ли можно было считать таковой, ведь его самого захватили в плен.
Единственное, что радовало Фиму, так это то, что она уже очень хорошо похудела. А за сегодняшний день у нее еще маковой росинки во рту не было, поэтому вес продолжал стремительно уменьшаться. Она прямо чувствовала, как становится все легче и легче, вот уже летит… и стремительно падает!
Очнулась Фима в грязной холодной воде, которая неторопливо текла мимо нее. Первой ее мыслью было то, что она упала в реку. Но нет, откуда бы взялась река в центре поселка? Да и воды вокруг Фимы было маловато, а сами берега были глинистыми и обрывистыми. Больше было похоже на канаву.
– Ай! Человек в канале!
Все-таки канал, а не канава? Куда бы ни грохнулась Фима, ее оттуда извлекли, отругали и велели впредь быть внимательней.
– А зачем тут этот канал?
– Рыбную ферму будем организовывать.
– Прямо тут?
– Зачем тут? Вон там, в отдалении, местечко присмотрели. Водоем уже для этой цели имеется. Но для рыбы проточная вода нужна, вот и прорыли канал, потом сверху досками закроем, земли навалим, получится отличная подземная протока. И рыбе хорошо, и людям проточная вода не помешает двигаться.
Фима ничего не ответила и отправилась переодеваться. Соваться в таком виде на разговор к старейшинам она не решилась. К тому же ей в
