- Нам нужно кое-что обсудить. - Мохаммед достал из серебряного ведерка бутылку "Дом Периньон". Эвелина вопросительно посмотрела на него. Чтобы встретиться с тобой, я нарушил кое-какие планы. Если ты не против, вернемся в Абу-Даби вместе, у меня там будут очень важные переговоры. В то же время мы можем прекрасно провести там несколько дней, наслаждаясь друг другом.
Эвелина согласно кивнула, потому что совместное путешествие обещало быть превосходным.
На следующее утро яхта "Gulf Star", принадлежащая саудовскому миллионеру, покинула бухту Шарм-эль-Шейха и направилась на юг, огибая Аравийский полуостров.
Эвелина знала, какой роскошью окружают себя члены королевской семьи Саудовской Аравии, но убранство яхты превзошло все ее ожидания. Она наслаждалась тонкой работой резных деревянных панелей, мягкостью персидских ковров, благородством старинных венецианских зеркал, заключенных в бронзовые рамы, и улыбнулась, увидев среди картин несколько полотен импрессионистов, которые были куплены в Венеции во время их первой встречи.
Персонал был незаметен и предупредителен, оставляя у хозяина яхты и его гостьи ощущение уединенности.
В Абу-Даби стояла страшная жара, не свойственная этому времени года. Город встретил их чудесным великолепием разноцветных сияющих башен, возвышающихся среди пальмовых садов. От Мохаммеда она узнала, что он торопился на открытие авиационного и оружейного салонов, где крупнейшие мировые производители представляли потенциальным покупателям - арабским шейхам - новейшие разработки. Сюда съезжались богатейшие люди со всего мира, и в этот период цены в отелях повышались в несколько раз.
Они поселились на уединенной вилле, утопающей в шикарном саду. Бело-голубое
здание было построено в типичном арабском стиле с открытыми
галереями, арками, мозаиками, плиточными полами и внутренним двориком
с фонтаном. Мебели почти не было: полы устилали ковры, на которых
были разбросаны подушки, заменявшие диваны. Мохаммед не любил кондиционеры,
но под сводчатыми высокими потолками было всегда прохладно. Эвелина
чувствовала себя героиней из сказки "Тысяча и одна ночь".
Она бродила по саду, плескалась в мраморном бассейне, в котором плавали свежесрезанные бутоны цветов. Когда же она покидала виллу, город встречал ее разноязыкой толпой, современными офисами, банками и магазинами.
Ей казалось, что люди живут здесь одновременно и в прошлом, и в будущем.
Неделя, заполненная долгими беседами и нежными ласками Мохаммеда прекрасного рассказчика и утонченного любовника, - пролетела незаметно. Было даже страшно представить свое возвращение в Москву - темную, грязную и холодную.
В Дубайском аэропорту, заполненном, судя по русской речи, ее соотечественниками, Эвелина в последний раз прижалась к Мохаммеду и, проведя рукой по
его жестким черным волосам, прошептала по-арабски:
- Я люблю тебя.
Эту фразу она выучила еще в Венеции.
ГЛАВА 2
Москва, 1998 год
Академик Голубев бродил по квартире, ожидая звонка от дочери. Он ненавидел ее перелеты через океан и, как всегда, волновался за нее. Несколько раз в году Алена летала к матери, которая жила в Штатах со своей новой семьей.
Резкий пронзительный звонок прервал его монотонное хождение из угла
в угол, и Виктор Сергеевич проворно схватил трубку стоящего на столике
телефона.
- Аленушка, ну почему же так долго? - нетерпеливо спросил он.
- Здравствуй, Вися, - ответил ему высокий, тонкий голос. - Как же это ты меня со своей красавицей перепутал? - В трубке отчетливо захихикали.
- Ли Сяо! - обрадовался академик, узнав голос своего старинного приятеля, китайского профессора-геоминеролога. - Что же это ты старых друзей забываешь? Почти год с тобой не виделись.
- Я всех друзей помню и звоню всегда первый, - пропел Ли Сяо.
- Где ты сейчас?
- В Пекине, но, думаю, на следующей неделе буду в Москве. Если никуда не сбежишь, можем увидеться. Нам есть о чем поговорить и что вспомнить.
- Хорошо, буду ждать.
- Как ты себя чувствуешь, Вися? - неожиданно спросил Ли Сяо. - У тебя усталый голос.
- Спасибо, неплохо, немного нервничаю из-за Аленки, она улетела к матери и до сих пор не позвонила.
- Ах, дети, дети! - посочувствовал профессор.
Виктор Сергеевич, казалось, увидел, как профессор печально
кивает головой, и ему стало немного веселее. Он ждал коронного вопроса Ли, без которого не обходился ни один их разговор, с тех пор как от него ушла жена.
- Ну, не буду занимать линию. - Ли собирался прощаться. - Значит, до встречи в Москве. Ты, надеюсь, еще не женился, а то у меня есть замечательная китайская девушка-художница. Так фарфор расписывает, загляденье просто!
- А как же та, которая плетет из соломки, в последний
раз ты обещал познакомить меня с ней, утверждал, что она настоящая красавица? - решил похулиганить Виктор Сергеевич.
- Хочешь ту, что из соломки плетет? -забеспокоился Ли. - Так я могу тебе сразу...
- Да нет, спасибо, - засмеялся Виктор Сергеевич,
не надо мне ни той, ни другой, я с соотечественницами все никак разобраться не могу. И потом возраст, знаешь ли. Как говорит один наш с тобой общий знакомый, мы - в таком возрасте, когда девушки уже нас не замечают, а до пенсии еще далеко.
- Я себя стариком не считаю. - Ли, как обычно,
решил сделать вид, что он обиделся. - Да и ты, Вися, еще
можешь себе позволить взять в жены честную китайскую девушку, но если ты категорически против, мы можем поговорить на более приятную тему. Чем ты сейчас занимаешься?
- Работаю над очередным проектом.
- А после работы?
- А после работы я еще немножко работаю дома.
- Это невозможно! Ты совершенно не изменился, но я тоже изменился очень мало, поэтому, как только я приеду в Москву, надеюсь, ты составишь мне компанию для похода в какой-нибудь приличный ресторан? - нетерпеливо заговорил Ли Сяо, предвкушая радость встречи. - Вспомним юность, Вися!
- Вспомним, но надеюсь, ты не будешь ни с кем знакомиться и не станешь потом никого просить станцевать на нашем столике, - испугался Виктор Сергеевич.
Они посмеялись, и обоим показалось, что к ним вернулась частичка их бесшабашной молодости, когда вся жизнь казалась чем-то вроде прыжка с трамплина - страшно, но очень захватывающе...
Неожиданно в трубке стали прорываться настойчивые гудки еще одного междугородного звонка. Виктор Сергеевич мгновенно встревожился и торопливо вскричал:
- Извини, кажется, Аленка не может дозвониться. Я слышу, как
ко мне кто-то прорывается.
- Передавай ей от меня привет. Счастливо, Вися, я позвоню тебе
теперь уже из Москвы! - И он отключился.
Виктор Сергеевич едва успел положить трубку, как раздалась новая трель.
- Привет, пап! - услышал он родной Аленин голос.
- Как у тебя дела, котенок, как ты долетела? - спросил
он, зная, что дочь плохо переносит длительные перелеты.
- Все о'кей, па, долетела отлично. Джонни встретил меня, и сейчас
мы едем к матери. Я решила позвонить прямо сейчас, чтобы ты не волновался.
- Алена, почему ты называешь его Джонни, это не совсем прилично.
Виктора Сергеевича коробило то, что дочь обращается с отчимом, как
с ровесником.
- Да будет тебе, папа, лучше догадайся, что я сейчас делаю?
Не дожидаясь ответа, она радостно сообщила: - Па, я веду машину,
Джонни дал мне свой "Мустанг". Это так классно! Жалко, что ты меня не видишь сейчас! Здорово!
- Верю, - стараясь, чтобы его голос не звучал встревоженно, сказал Виктор Сергеевич, - только ты или веди машину, или разговаривай по телефону, ладно?
- Ладно, хоть это и разрушает мой романтический образ,
охотно согласилась Алена. - Ой, сейчас будет мост, я тебе
потом перезвоню, хорошо, па? Не скучай, я уже скоро приеду.
- Постараюсь не скучать.
- Пап, клади ты первый трубку, - попросила она.
Слушая пронзительные гудки, Виктор Сергеевич посмотрел на большую фотографию дочери, висящую над столом, и тихо произнес:
- Девочка моя, я очень люблю тебя!
* * *
Алене было 12 лет, когда Лиза оставила его. Виктор Сергеевич не позволил ей забрать с собой дочку, и все заботы о ее воспитании легли на него. Сначала он пытался брать Алену с собой в экспедиции, но жизнь геолога, несмотря на внешний романтизм, мало подходила для девочки-подростка, которой нужно было ходить в школу.
Он старался правильно воспитывать дочь и не баловать ее, но под взглядом светлых ореховых глаз, точно такого же оттенка, как и его собственные, он не мог устоять и таял, как шоколадная конфета в детской ладошке.
Теща Виктора Сергеевича всегда говорила ему: "Она, Витенька, поздний ребенок, поэтому ты так ее и любишь, так и мой покойный муж Лизоньку любил, потому и избаловал". А его собственная мать придерживалась другой точки зрения: "Аленка - девочка из приличной семьи, поэтому у нее должно быть все самое лучшее". Под таким неусыпным патронажем Алена находилась с самого детства: элитный детский сад, собственная няня, уроки музыки, рисования, английский и французский язык с четырех лет.
