На борту его судна приходилось говорить, повышая голос, из-за грохота от близко расположенного подъемного крана, продолжавшего выгружать песок.
- Ну и умора, а?
- Что так?
- А то, что люди не поленились прибить клошара - и концы в воду...
- А вы разглядели их?
- Я абсолютно ничего не видел.
- Где вы находились?
- Когда пристукнули этого субъекта? В постели...
- Так чего же вы слышали?
- Кто-то вопил...
- А что насчет машины?
- Может, что-то и было, только их столько проезжает над нами, по набережной, что я обычно на них - ноль внимания...
- Вы выскочили на палубу?
- Прямо в пижаме... Даже портки не успел натянуть...
- А ваша жена?
- Она спросонья спросила: "Ты куда это намылился?"
- Оказавшись наверху, что вы приметили?
- Ничего... Как всегда, бурлила водоворотами Сена... Я крикнул: "Эй! О-го-го!", чтобы побудить, значит, того типа откликнуться да и выяснить, в какой стороне он бултыхается...
- Где в этот момент находился Жеф Ван Хутте?
- Фламандец-то?.. Я его в конце концов все же узрел на палубе баржи. Он как раз отвязывал лодку. А когда ту течением проносило мимо, я и скакнул туда... Тем временем тонувший то вынырнет, то опять - бульк! - и вниз... Фламандец попытался подцепить его моим багром...
- Тем самым, у которого на конце громадный железный крюк?
- Как и у всех остальных...
- А не получилось ли так, что стараясь подхватить им клошара, вы и ранили его в голову?
- Наверняка нет... В конечном счете его ведь подловили за штаны... А уж потом я изловчился и вытянул его за ногу...
- Клошар был без сознания?
- У него глаза были открыты.
- Он чего-нибудь сказал?
- Из него вода ливанула... И уж потом на барже фламандца мы заметили кровищу...
- Полагаю, на этом можно поставить точку? - прошептал прокурорский чин, которого вся эта история, как видно, не очень-то интересовала.
- Остальным займусь я, - подхватил Мегрэ.
- Вы сходите в больницу?
- Непременно туда загляну. Судя по заключению врачей, пройдет ещё немало часов, прежде чем он будет в состоянии говорить...
- Держите меня в курсе...
- Обязательно...
Проходя по второму разу под мостом Мари, Мегрэ распорядился в адрес Лапуэнта:
- Позвони в участковый комиссариат, пусть подошлют кого-нибудь из ажанов.
- Где встретимся, патрон?
- Здесь...
И он степенно пожал руки сотрудникам магистратуры.
Глава вторая
- Они чё, судьи что ли? - охнула толстуха, провожая взглядом удалявшуюся троицу.
- Из магистратуры, - машинально поправил её Мегрэ.
- А разве это не одно и то же?
Она слегка присвистнула.
- Это ведь надо! Такие важные господа и побеспокоились, словно бы ради какой-нибудь большой шишки! Так значит, он и впрямь был настоящим тубибом?
Комиссар находился в полном неведении. Да, как видно, пока и не спешил получить дополнительную информацию. Он целиком ушел в настоящее, хотя никак не мог избавиться от впечатления, что когда-то, очень давно, уже пережил нечто подобное. Лапуэнт исчез, взбежав по пандусу. Заместитель прокурора шел между следователем-коротышкой и секретарем, тщательно выбирая, куда ступить из опасения испачкать обувь.
"Зварте Зваан" смотрелась этаким черно-белым сгустком в солнечных струях, блистая опрятностью внешнего облика, наверняка, не уступавшей той, что, должно быт, царила и на её кухне. Рослый фламандец, стоя у штурвала, поглядывал в его сторону, а миниатюрная женщина, с виду совсем ребенок, с льняными, чуть ли не белыми волосами, склонилась над колыбелью, меняя девчушке пеленки.
По-прежнему звякал и лязгал подъемный кран, выгребая песок из "Пуату", а вверху. на набережной Селестэн, неумолимо рокотали автомобили. Но весь этот грохот не мог заглушить ни щебетания птиц, ни всплески волняшек в Сене.
Трое клошаров так и не посмели подойти поближе, и под мост вслед за комиссаром проследовала лишь бомжиха. Цвет её кофты, надо полагать, когда-то красный, ныне превратился в ярко-розовый.
- Тебя как зовут?
- Леа. Обычно добавляют "толстушка"...
Новый взрыв смеха, от которого заколыхались её неимоверного размера груди.
- Где провели эту ночь?
- Я же вам сказала.
- Неужели одна?
- Был только Деде, вон тот самый малохольный, что кажет спину.
- Твой дружок?
- Они все мои друзья.
- Спишь всегда под одним и тем же мостом?
- Иногда переселяюсь... Чего это вы там ищете?
Мегрэ и в самом деле вновь склонился над грудой хлама, составлявшего все имущество Тубиба. Теперь, когда магистраты удалились, комиссар почувствовал себя намного лучше. Он не торопился, обнаружил под лохмотьями сковородку, котелок, ложку и вилку.
Затем он нацепил на нос пару очков в железной оправе с одним треснувшим стеклом, но все поплыло перед его взором.
- Он пользовался ими только для чтения, - пояснила Леа-толстушка.
- Знаешь, что меня удивляет, - начал он, в упор уставясь на клошарку. - Никак не могу отыскать...
Она н едала ему закончить фразу, отошла на пару метров и из-за крупного камня вытащила литровую бутылку, ещё наполовину полную отдающим в фиолетовый оттенок красным вином.
- Пила?
- Натурально. И рассчитывала её прикончить. Она ведь испортится к тому времени, когда Тубиб вернется.
- Когда ты её стырила?
- Сегодня ночью, как только отъехала "скорая"...
- А ещё до чего-нибудь дотрагивалась?
- Леа с самым серьезным выражением на лице сплюнула на землю.
- Да чем хотите могу поклясться!
Он верил ей. По опыту знал, что клошары друг у друга не воруют. Да и вообще редко занимаются кражами чего-либо и не только потому что их сразу же ловят, но и по причине своеобразного равнодушия.
Напротив них, на острове Сен-Луи, окна в уютных домиках были распахнуты, и в одном просматривалась женщина, причесывавшаяся перед туалетным столиком.
- Тебе известно, где он покупал вино?
- Не раз видела, как он выходил из бистро на улице Аве-Мария... Это совсем рядом. На углу с улицей Жарден.
- Какие отношения были у Тубиба с другими?
Стараясь как-то сделать ему одолжение, старуха задумалась над ответом.
- Да и я не знаю точно... Вроде бы ровные со всеми.
- Он никогда не рассказывал о своей жизни?
- Об этом тут все молчок... Или надо упиться вдребодан, чтобы...
- А он ни разу не был в стельку пьян?
- По-настоящему никогда...
- Из-под вороха старых газет, служивших клошару для обогрева, Мегрэ выудил маленькую детскую лошадку из раскрашенного дерева, одна из её ног была сломана. Он совсем не удивился находке. Как, впрочем, и толстушка Леа.
В этот момент кто-то стал спускаться по пандусу мягким и неслышным шагом - наверняка был в холщовых туфлях на веревочной подошве - и направился затем к бельгийской барже. В каждой руке он держал по авоське, набитой провизией, о че свидетельствовали, в частности, пара торчащих больших хлебных батонов и ботва лука-порея.
Это был, несомненно, брат Жефа Ван Хутте, очень похожий на него, только моложе и с менее резко выраженными чертами лица. Он был одет в брюки из голубой ткани и вязаную куртку с белыми полосами. Поднявшись на судно, он о чем-то поговорил с Жефом, затем глянул в сторону комиссара.
- Ничего не трогай. Возможно, ты ещё понадобишься. И если что-либо узнаешь...
- Неужели я в таком виде могу заявиться к вам в кабинет?
Сама мысль о таком событии вызвала у Леа новый приступ хохота. Показывая на бутылку, она спросила:
- А ее-то хоть могу прикончить?
Комиссар кивнул и двинулся навстречу Лапуэнту, приближавшемуся в сопровождении полицейского в форме. Он проинструктировал последнего: охранять эту кучу рванья, служившую логовом, но и составлявшую для Тубиба целое сокровище до прибытия эксперта из Службы криминалистического учета.
После этого Мегрэ вместе с Лапуэнтом подошел к "Зварте Зваан".
- Вы Хуберт Ван Хутте?
Тот, человек более молчаливый или же более недоверчивый, чем его брат, ограничился легким наклоном головы.
- В эту ночь вы ходили на танцы?
- А что, нельзя?
У него был менее заметный акцент. Оба полицейских, оставаясь на набережной, были вынуждены говорить с ним снизу вверх, задрав подбородок.
- Где именно вы были?
- Недалеко от площади Бастилии. Есть там такая узкая улочка, где этих танцевальных заведений с полдюжины. То, где я веселился, называется "У Леона".
- Вам оно было знакомо и раньше?
- Да, неоднократно бывал там.
- Следовательно, вы ничего не знаете о том, что тут произошло?
- Только то, что успел сообщить брат.
Из медной трубы на палубе шел дым. Жена владельца баржи с ребенком вошла в каюту, и оттуда до комиссара и инспектора доносились кухонные запахи.
- Когда мы можем отправиться в путь?
- Вероятно, сегодня после обеда. Как только следователь оформит надлежащим образом протокол допроса вашего брата.
Хуберт Ван Хутте был, как и его родственник, хорошо вымыт, отлично причесан, отличался розовой кожей и очень светлыми волосами.
