– Мне тоже.
– Поедем к тебе?
– Лучше к тебе.
На Банк-стрит они приехали на такси. Медведь, естественно, лежал в постели. Пол устроил Синдру в гостиной, налил ей бокал вина, а сам пошел в спальню, чтобы убрать медведя. Синдра увязалась за ним.
– О, плюшевый медведь! – воскликнула она. Он не знал, что и сказать, потом ляпнул: "Моей дочери".
– Я не знала, что у тебя есть дочь. Сколько ей лет?
– Семь.
– Вроде бы ты развелся раньше.
– А что я сказал, семь? Я имел в виду одиннадцать.
– Как ее имя?
– Нет у нее имени.
– У твоей дочери нет имени?
– Я думал, ты про медведя. Мою дочь зовут э…а… Пола.
– Аполла? Женское сокращение от Аполлона?
– Именно так.
– Необычное имя. Мне нравиться. Ты придумал или жена?
Господи!
– Я.
– А у медведя имени нет?
– Еще нет. Я недавно купил его, и она спит с ним, когда остается у меня на ночь. Я сплю в гостиной.
– Да, я так и подумала. А фотографии у тебя есть?
– Медведя? Извини, ты, конечно, спрашиваешь про дочь.
– Конечно. Как выглядит медведь, я уже знаю.
– Это точно.
– Так есть?
– Дерьмо.
– Прости, но…
– Да черт с ним! – он махнул рукой. – Нет у меня никакой дочери, детей у нас вообще не было. Я сам сплю с медведем. Глупая, знаешь ли, история, но я не могу заснуть, если не беру в постель медведя. Я понимаю, как нелепо это звучит.
Что-то блеснуло в ее темных миндалевидных глазах.
– По-моему, звучит очень мило.
У него даже повлажнели глаза.
– Я никому об этом не говорил. Глупо, кончено, но…
– Совсем и не глупо. И ты никак не назвал медведя?
– Не знаю.
– Можно я посмотрю? Одежды нет. Только желтая лента на шее, а это нейтральный цвет, не правда ли? И, разумеется, анатомического соответствия нет, как у тех кукол, что продают детям, у которых не хватает ума играть в больницу. – Она вздохнула. – Похоже, твой медведь бесполое существо.
– А вот мы, с другой стороны, нет.
– Согласна с тобой, мы – нет.
Медведь остался с ними в постели. Абсурдно, конечно, заниматься любовью в компании медведя, но, наверное, еще абсурднее убирать его в шкаф. Да и особенной разницы не было. Они слишком увлеклись друг другом, чтобы замечать медведя. Наконец биение их сердец вернулось к нормальному ритму, воздух охладил влажную от пота кожу. Несколько слов, несколько фраз. Дремота. Он лежал на боку, с медведем в руках. Она прижималась к нему сзади. Сон, блаженный сон. Он проснулся, обнимая медведя, но его самого никто не обнимал. Постель наполнял ее запах. Синдра, однако, исчезла. Поднялась глубокой ночью, оделась и удалилась. Он позвонил ей около полудня.
– Наверное, я не найду слов, чтобы описать наслаждение, которое ты доставила мне прошлой ночью.
– Я тоже в восторге.
– Я проснулся с желанием обнять тебя. Но ты исчезла.
– Я не могла заснуть.
– Я даже не слышал, как ты уходила.
– Я не хотела тебя будить. Ты спал, как младенец.
– С медведем в руках.
– Я не могла оторвать от тебя глаз. Так сладко ты спал.
– Синдра, я хочу тебя видеть. Вечером ты свободна?
Последовала пауза, и он уже пожалел о том, что задал этот вопрос.
– Позволь мне позвонить после ланча.
Коллега только что опубликовал очень едкую статью о творчестве Годара в ежеквартальном издании, тираж которого составлял несколько десятков экземпляров. Когда позвонила Синдра, Пол читал статью и цокал от удовольствия языком.
– Сегодня мне придется задержаться на работе.
– О!
– Но ты можешь приехать ко мне в половине десятого или в десять, если для тебя это не поздно. Мы закажем пиццу. И притворимся, будто в Италии голод.
– Насколько мне известно, у них засуха.
Она продиктовала ему адрес.
– Надеюсь, что ты приедешь, но, возможно, тебе не захочется…
– Очень даже захочется!
– Видишь ли, ночные причуды свойственны не только тебе.
Он лихорадочно вспоминал, что же такого он учудил ночью, попытался догадаться, в каких причудах она хочет сознаться? Хлысты и цепи? Резиновые набалдашники? Вибраторы?
– А, – тут до него дошло. – Ты про медведя.
– Я тоже сплю с животным, Пол. И не сплю без него.
Он затрепетал.
– Я должен был сразу это понять. Синдра, мы созданы друг для друга. Что это за животное?
– Змея.
– Змея, – повторил он, рассмеялся. – Что ж, более экзотично, чем медведь, не так ли? Хотя медведи не так уж часто встречаются на Шри-Ланке. Знаешь, что я тебе скажу? Я никогда не видел плюшевую змею.
– Пол, я…
– Птички там разные, собаки, наконец, медведи, но…
– Пол, змея не плюшевая.
– Однако…
– Змея живая. Я купила ее в Калифорнии. И с немалым трудом перевезла ее сюда. Это питон.
– Питон, – повторил он.
– Сетчатый питон.
– Если хочешь иметь питона, его надо держать в сетке.
– Это такой вид, названный по расцветке кожи. Его длина двенадцать футов, Пол, хотя со временем он еще вырастет. Он есть мышей, но не очень часто и не очень много. Спит он в моей постели, обвившись вокруг меня. Наверное, чтобы согреться, хотя мне кажется, что в его объятиях есть место любви. Но я, возможно, все это придумала.
– Ясно.
– Ты – первый, кому я это говорю. Мои друзья в Лос-Анджелесе знают, что у меня живет змея, но тогда я с ней не спала. Когда я ее покупала, такого желания у меня не было. Но однажды она заползла в мою постель. И впервые жизни я почувствовала себя в безопасности.
Вопросы так и роились в его голове. Он выбрал один.
– У змеи есть имя?
– Заходящее солнце. Я купила питона в зоомагазине на бульваре Заходящего солнца. Его специализация – рептилии.
– Заходящее солнце. Неплохо. Зоомагазин можно найти на улице с куда менее поэтичным названием. Заходящее солнце – мальчик или девочка? У питонов есть деление по полам?
– Владелец магазина заверил меня, что Заходящее солнце – девочка. Сама-то я определить этого не могу. Пол, если тебе это отталкивает, я тебя пойму.
– Я не об этом.
– Если змея вызывает у тебя отвращение, если ты полагаешь мою прихоть странной…
– Разумеется полагаю, – признался он. – Ты сказала, в половине десятого? Или в десять?
– Так ты хочешь приехать?
– Абсолютно. И мы закажем пиццу. Может, они заодно прихватят и мышь.
Она рассмеялась.
– Я покормила ее этим утром. Она еще долго не проголодается.
– Слава Богу. Синдра? А я смогу остаться? Я просто хочу знать, брать мне медведя или нет.
– Да, конечно. Обязательно возьми медведя.
