Ознакомительная версия.
От разлитой в воздухе расслабляющей неги хотелось зажмуриться и полностью отдаться пофигизму. Сон начал побеждать меня раньше, чем я осознала это и приготовилась к сопротивлению.
– Ну и ладно, – сказала себе. – Что ж мне теперь, вообще отказаться от сна? Завтра тоже будет день. И, к моему великому сожалению, рабочий.
Встала, потянулась и поплелась в сторону кровати.
Разобрав ее, залезла под теплое одеяло и начала уплывать в сонное пространство – легко и спокойно, как невинное дитя.
Последнее, о чем я еще успела подумать, было то, что Нещадов как помнился мне идиотом, так им и остался, только теперь стал он каким-то печальным идиотом.
Во всяком случае, радостный кретинизм, который пер из него в школе, куда-то испарился.
– Надо же, – сонно-удивленно пробормотала я. – Жизнь ломает даже нещадовых… В их глазах появляется тень разума или печали. Впрочем, умножающий знание всегда умножает печаль… А может, печаль в его глазах совсем не от знания, а просто оттого, что денег не хватает?
Так и не разобравшись в этом сложнейшем вопросе, я погрузилась в сон.
* * *
Сны у меня бывают разные. То совсем непонятные, а то бывают и пророческие. Только я никак не могу разобраться сразу, какой сон прост, а какой с умыслом, поэтому на всякий случай запоминаю все.
Впрочем, вынуждена признать, что практика эта не срабатывает.
В данный момент мне снилась совершенная чушь.
Я была одета в костюм пейзанки и ангельским голоском распевала известную песенку «Мой миленький дружок – любезный пастушок!». Вид при этом у меня был невинный и трогательный до тошноты. А в роли неверного «пастушка», не соизволившего прийти «плясать», представьте, выступал Нещадов! При этом Нещадов почему-то не нарядился в костюм пастушка, а гнусавил свою партию в тривиальной одежде киллера, правда, при этом к его черной шапочке был присобачен красный бантик, который, как я заподозрила, Нещадов просто-напросто сохранил с первомайской демонстрации. Поэтому, проснувшись, я совершенно спокойно рассудила, что сон сей достоин скорого забвения, поскольку вызван, очевидно, исключительно назойливым присутствием в моих вечерних раздумьях нетленного нещадовского образа.
Посему я предпочла забыть его и не забивать голову ненужной информацией.
За окном вовсю шпарило солнце. Люди тем не менее шли быстро, пряча носы, как кошки, из чего я заключила, что, увы, наступили неизбежные морозы.
Выловив из кучи барахла в шкафу теплый свитер, я натянула его и отправилась на кухню, потому что перенести наступление следующего рабочего дня без кофе была не в состоянии. Я еще просто-напросто не проснулась.
И как раз в тот момент, когда я, исполненная радостных предчувствий, налила кофе себе в чашку, в дверь позвонили.
– Черт!
Сомнений в том, что уж наверняка это не Пенс, у меня не было. Пенс звонит спокойно и уверенно. Этот же трезвон совсем не в его характере… Если, конечно, за Пенсом не гонятся стаи нещадовых с револьверами. Впрочем, он и тогда хранил бы спокойствие, поскольку, по моим личным наблюдениям, вывести Пенса из равновесия удавалось только одному человеку на свете. Не стану из ложной скромности умалчивать, кто этот человек. Конечно, Александра Сергеевна Данич, дай ей господь счастья, здоровья и прочих маленьких радостей!
Итак, в мою дверь звонил некто мне неизвестный, судя по звонку, чрезвычайно взволнованный, и делал он это в семь часов утра.
Я подошла к двери и посмотрела в «глазок». Там ни черта видно не было, как будто его закрыли пальцем.
– Та-а-ак, – протянула я. Открывать дверь мне резко расхотелось. Если человек закрывает пальцем «глазок», следовательно, он не хочет, чтобы его увидели. Поэтому вполне можно и не открывать. Не горю желанием видеть его…
Отошла от двери. Звонки меня нервировали, но я молча терпела. Даже выпила еще глоточек кофе. Но любопытство победило.
Я осторожно подошла к двери, накинула цепочку и открыла.
Увидев на пороге Нещадова собственной персоной, я всхлипнула от мимолетного страха и попыталась закрыть дверь. Но хитрый Нещадов мне этого не дал, вставив в щель ногу.
– Саш, – неожиданно беспомощным голосом попросил он. – Открой, а? Мне помощь нужна твоя.
– Ну и говори оттуда. А то твои дружбаны выглянут из-за спины, и меня начнет тошнить.
– Я один, честное слово! – вскричал несчастный Нещадов. – И в такой заднице, что и не знаю, как оттуда выбраться!
Что-то в его глазах заставило меня поверить ему. Забыв при этом все наставления Пенса быть предельно осторожной, я вздохнула, сняла цепочку и открыла дверь. – Входи, – пригласила его жестом. – Чего ж теперь делать!..
* * *
Он вошел, напоминая мне калику перехожего из старого фильма. Так же вертел кепочку в руках и озирался с видом столь же благоговейным, сколь и тупым.
– Кофе будешь? – осведомилась я, заставив его вздрогнуть.
– А? – захлопал он на меня своими короткими ресницами.
– Кофе?
– Ага, – кивнул без промедления.
«Почти такой же немногословный, как Пенс», – отметила я. Правда, у Пенса это связано с постоянными мыслительными процессами, именуемыми «задумчивостью», и тем, что он всю сознательную жизнь общался со мной, а Нещадов просто был «тормозом» по жизни.
Я налила ему кофе, который он осушил одним глотком, и спросила:
– Ну? Что там у тебя за беда? Проблемы со старофранцузским?
Абсолютно не отреагировав на мою иронию, он вздохнул так тяжело, что я поняла, сколь многого ему стоило переступить через самого себя, чтоб обратиться ко мне.
– Сестра у меня, – произнес он.
– Я знаю. Но ничем помочь не могу – она была прежде тебя, а убить ее я не смогу.
– Она в затруднении, – снова доступно объяснил Нещадов.
– Опять же ничем не могу помочь. Обратись к гинекологу.
– Да не в том затруднении! – поморщившись, отмахнулся он. – Там полный кошмар! А ты у нас детектив…
Я чуть не подавилась кофе. Вытаращившись на Нещадова, тихо спросила:
– И откуда ж такие сведения?
– Ленка Балыкова сказала, – объяснил он столь быстрое распространение сведений о моей «тайной» жизни. – В общем, Сашка, я тебе заплачу. Сколько ты там берешь за час?
Я поперхнулась.
– Ты путаешь, Нещадов. Я не в той области работаю, где оплата почасовая. У нас сутки. И работаю в основном не я, а некий Андрей Петрович Лариков. Вот с ним тебе и надо встретиться, поскольку без его распоряжений я существо несамостоятельное. Так что, если ничего против не имеешь, именно к нему и отправимся. Если у твоей сестры действительно настолько серьезные проблемы, что ты не можешь их решить сам, без помощи детективного агентства.
– Ее могут убить, – мрачно проговорил Нещадов. – Во всяком случае, она вляпалась именно в такую историю, где этим все кончается.
Ого! Если Нещадов нашел в себе силы выговорить столь длинную фразу, дело и впрямь серьезное!
Я поднялась и скомандовала:
– Пошли. Расскажешь по дороге… А то мой босс терпеть не может, когда я опаздываю.
Разгуливать по улицам с Нещадовым – то еще развлечение. Ну, представьте себе сами этакого быка на выгуле – крутолобый парнишка, идет, глядя на окружающих как на потенциальных врагов, вынашивающих коварные планы, а вслед за этим чудным образцом «гомо гоблинус» семеню я! Прямо скажем, подходили мы друг другу не очень. Неэстетичная из нас получалась парочка!
Он двигался быстро, рассекая пространство, как ледокол, и мне на ум сразу приходили какие-то мрачные сравнения типа «и под пятой его трещали черепа».
Уж не знаю, как черепа окружающих, но мой очень скоро начал трещать от холода, поскольку впопыхах и без материнского присмотра девушка оделась чрезвычайно легко. Особенно это касалось головы, поскольку на нее я нахлобучила легкомысленный берет и теперь ощущала себя замерзающим пингвином.
Нещадов задумчиво прищурился и решительным жестом сорвал с меня берет.
– Что ты… – начала я возмущенную речь, но он столь же хладнокровно стащил с себя специфическую шапку и водрузил ее мне на голову, пробурчав:
– Все потеплее будет…
Я буркнула:
– Спасибо.
Хотя, если честно, особого восторга от того, что теперь мой вид совершенно не вяжется с традиционным представлением о молодой и интеллигентной даме, я не испытывала. Зато ушам сразу стало тепло, и я ощутила к Нещадову застенчивое чувство благодарности.
Наконец мы добрались до лариковского обиталища.
– Это ж дом жилой! – недоуменно протянул Нещадов.
– И что теперь? – возмутилась я. – А наш офис расположен в квартире! И, смею тебя заверить, это даже удобно!
Не знаю уж, почему я так возмущалась. Мне и самой не слишком нравилось, что все у нас не как у приличных детективов. Но из глубокого антинещадовского настроения выбраться мне не удавалось. Потому что никак не могла забыть, в какой компании я имела честь лицезреть его…
Ознакомительная версия.
