Ознакомительная версия.
Он смотрел озадаченно, и в глубине его глаз таился страх – перед необъяснимостью происшествия.
– Та-а-ак, – протянула я, сдаваясь перед очевидностью факта. – Тебе придется рассказать мне все в подробностях.
– А поехать ты не можешь? – робко попросил Нещадов.
– Куда? В милицию?
– Зачем? К Люське…
Я вытаращилась на него с ужасом.
– Ты что, хочешь сказать, что он все еще там? И вы не обратились в милицию?
Он молчал.
– Ты не позвонил ментам? – переспросила я. – Вы в своем уме?
– Они ж Люську обвинят, – слабо запротестовал он. – Ты что, не понимаешь?
– Вы психи. Теперь вас точно обвинят. Сколько он там плавает, в этой вашей ванне?
– Не знаю. Нашли утром.
– Каким утром? Вчера? Позавчера? Год назад?
– Сегодня.
– Уф, – с облегчением выдохнула я. – Еще не смертельно, по счастью. И чего ты от меня хочешь? Чтобы я его спрятала? Если мысль про милицию тебе так отвратительна!
– Нет, – мотнул он головой. – Просто посмотри на него. И проведи расследование.
Я понимала, что спорить с ним безнадежно. В принципе, люди серьезно думают, что сыщику достаточно взглянуть разок и он сразу все поймет. Кто убил, кого убили, почему это сделали! Главное – логика. Но большинство преступлений лишены логики. Они абсурдны. А сыщик не волшебник…
– Ладно, поехали, – решилась я на глупость.
И почему я всегда легко решаюсь именно на глупости?
* * *
Из лариковского кабинета все еще доносились голоса. Беседа с Мещерским продолжалась. Мещерский, кажется, имел наглость жаловаться на жизнь и вечную нехватку средств.
– Пожертвовать ему, что ли? – пробурчала я, внедряя ногу в ботинок. – Не могу слышать такие речи. Сердце сжимается от жалости!
Сначала Нещадов не понял моего юмора, поскольку сообщил мне радостно, что у Мещерских с наличностью куда лучше, чем у нас обоих вместе взятых. Но, когда я ответила на это, что дело не в наличности, а в потребностях, которые растут параллельно с наличностью и умудряются обгонять рост последней, он сделал жалкую попытку рассмеяться.
– А ты босса своего предупреждать не будешь?
Я задумалась. Конечно, надо бы предупредить… Но ведь скорее всего он будет крайне недоволен и даже попытается запретить мне сей любопытный экскурс, а мне уже интересно!
– Потом позвоню, если будет нужен, – опрометчиво решила я. – Как я понимаю, надо спешить. Твоя сестра уже, наверное, устала сидеть в обществе безвестного трупа одна. Все-таки не самое это приятное общество на свете!
– Это верно, – вздохнув, согласился со мной Нещадов.
Мы вышли из спокойного офиса и отправились бог знает куда, навстречу бог знает каким приключениям.
* * *
Довольно быстро мы добрались до дома, где жила нещадовская сестрица.
Дом был старый. Единственный плюс состоял в том, что он все-таки находился в непосредственной близости от набережной и Волги, поэтому, если продраться сквозь шеренгу мусорных контейнеров, из которых отвратительно пахло гнилью, можно насладиться свежим речным воздухом и чудным видом.
Квартира находилась на третьем этаже среднего подъезда. То бишь располагалась как раз посередине этого полуразвалившегося здания.
Мы поднялись по ступенькам деревянной лестницы – я такие уже сто лет не видела! Остановились перед дверью с кожаной обивкой. Дверь смотрелась довольно нахально – скромные обшарпанные двери соседей вокруг нее выглядели бедными родственницами.
Нещадов позвонил.
– Кто? – раздался испуганный голос.
– Люся, это я. Открой, – проговорил Нещадов.
Дверь скрипнула и открылась.
Из темноты коридора выступила фигурка женщины с обезумевшими глазами. Женщина простонала:
– Я больше не могу, не могу, не могу!
С этими словами она упала в нещадовские объятия.
* * *
– Люська, ну ты чо? – ласково забормотал Нещадов. – Я вот детектива привел… Все хорошо будет, вот увидишь. Ну, Люська…
Она вняла его мольбам и подняла на меня глаза.
– Это вот она детектив? – удивилась Люська.
– Помощник, – поправила я. – Но это, наверное, не самая важная вещь на свете!
Пока Люська рассматривала меня с оттенком легкого недоверия, я рассматривала квартиру.
Типичная старая квартира. Длиннющий и темный коридор, как у Грина, вел в «никуда». Если какими-то нехитрыми путями сюда и проникал свет, то он быстро таял в темноте, сдаваясь без особого сопротивления.
Люська, видимо, очень доверяла своему братцу, поскольку все-таки смирилась с моей кандидатурой на роль следователя и щелкнула выключателем.
– Вон там ванная, – кивнула она в глубь этой бесконечности. – И там этот тип… Господи! И как только он тут оказался?
Я прошла к дверям ванной и потянула на себя дверь. Она оказалась ужасно тяжелой и открылась не сразу.
– Черт побери, – вырвалось у меня, когда зрелище предстало моим глазам.
К горлу волной подкатила тошнота. Повинуясь первому порыву, я отшатнулась и закрыла глаза.
Но надо было взять себя в руки.
– Спокойно, Саша, это Дубровский, поэтому все у нас будет хорошо…
Открыв глаза, я встретилась с безмятежным взором мертвых темных глаз. Казалось, он ухмыляется, забавляясь нашей неадекватной реакцией на его присутствие в этой ванной.
Честно говоря, я на его месте отнеслась бы к факту собственной смерти немного серьезнее!
Тело, лежащее передо мной в ванне в весьма вальяжной позе, принадлежало обнаженному мужчине лет сорока пяти. Густые волосы темно-каштанового цвета были коротко подстрижены, и по тонкому запаху, исходящему от них, можно предположить, что незадолго перед своей кончиной в чужой ванной он посетил парикмахерскую. Аромат свидетельствовал, что весьма хорошую и дорогую парикмахерскую. Кроме того, судя по его холеным рукам и немного презрительной складке возле губ, несчастный в недалеком прошлом относился к счастливым обладателям крупного капитала. Губы его были полными и чувственными, что явно указывало на склонность к плотским развлечениям. На переносице темнело пятно.
Он был застрелен. И застрелен скорее всего из дамского револьвера – маленького и изящного.
В целом я бы могла уже составить картину преступления – если бы не одно «но».
Предположим, что этот человек просто снял какую-то особу женского пола, пошел принять ванну перед сеансом здорового секса, но тут явилась она и по совершенно неведомым мне причинам нажала на курок изящным пальчиком.
Но…
Какого черта они оказались тут – у нещадовской сестрицы, которая совершенно не подходила на роль любовницы этого холеного «трупа»? Может быть, мои впечатления о его сестрице немного скоропалительны, но мне она показалась похожей на встрепанную курицу, только что снятую с насеста и весьма этим недовольную!
Я внимательно осмотрела ванную комнату. Старая, с обшарпанными стенами. Окно чрезвычайно узенькое – вряд ли у неведомого убийцы была возможность протащить сюда труп. Туда и грудного ребенка не втащишь! А дяденька, лежащий в ванне с улыбкой снисходительной вежливости, относился к людям довольно крупной комплекции. Так что вероятность того, что некто затащил его в форточку, была, простите за каламбур, абсолютно невероятной.
Значит, они пришли через дверь, и остается только узнать у Люси Нещадовой, не давала ли она кому-то ключей от своей квартиры?
Я вышла в темный коридор и осмотрелась. Судя по пробивающейся из-под двери полоски света, Нещадовы находились именно там. Я решительно направилась к ним, но на половине дороги остановилась и еще раз осмотрелась.
Вторая дверь была тщательно закупорена. Судя по всему, здесь еще недавно кто-то жил. Квартира еще не так давно соответствовала гордому званию коммуналки.
Подойдя поближе, я потрогала ручку.
Нет, там была только пыль. Судя по всему, эту дверь не открывали уже давно.
Я разочарованно присвистнула и вернулась в комнату, где прятались от сложностей жизни брат и сестра Нещадовы.
* * *
Они сидели, приблизившись друг к другу почти вплотную, и молчали. Рука Нещадова обнимала плечи сестрицы – он успокаивал ее.
На меня они посмотрели с надеждой и страхом.
– Ну? – почти неслышно спросил Нещадов.
Я пожала плечами и достала сигарету. Люся неодобрительно покосилась на меня, но решила сдержаться.
– Я вынуждена вас огорчить, – сказала я, закуривая. – Милицию вам все-таки вызвать придется. Поскольку в мои планы перетаскивание и прятание трупов не входит.
– Нет! – завопила Люся отчаянно. – Я…
Она осеклась и, опустив глаза, уже совсем тихо проговорила:
– Без милиции нельзя обойтись?
– Нет, – безжалостно отрезала я. – Вы и так уже три часа утаиваете у себя труп по совершенно непонятным мне причинам. Может быть, он так дорог вашему сердцу, я, право, не знаю. Но факт убийства налицо. И с каждым часом у меня лично возникают все более уверенные подозрения, что этого парня грохнули именно вы. Так как мое мышление, увы, стандартно, я не думаю, что у ментов не появятся такие же подозрения. А вот если вы сами сообщите, возможно, они будут послабее.
Ознакомительная версия.
