Ознакомительная версия.
– Обыкновенная лошадь. Здесь их несколько. Грозы испугались и к нам жались. Ну, и ударила копытом. Ты, опер, говори со мной как с нормальным человеком. Я – фронтовик, всякое видел. Дай сигарету.
Самсонов попытался привстать, но в глазах помутилось.
– Лежите. У вас, очевидно, сотрясение мозга. Так говорите, нормальный человек? Областной прокурор каждый пять минут по рации соединяется. Лететь сюда собрался. Эй, – крикнул он кому-то, – передайте моему шефу, что депутат пришел в сознание. Он в порядке. Скоро будем в городе. Если вы можете потерпеть, то полетим через полчаса. Когда обследуют место происшествия и можно будет забрать труп.
– Какой труп? Кого они убили? Это я, я виноват, что от них ушел! – Виктор вскочил на носилках и тут же рухнул, теряя от боли сознание.
Вновь очнулся он уже в больничной палате. Возле кровати стояла медсестра. Рядом сидел все тот же в штатском.
– Извините. – Человек встал. – Следователь областной прокуратуры Пашков. Я вынужден быть настойчивым. Вы можете говорить?
– Да.
– Знаю, что вы лицо неприкосновенное. Но поймите и нас. Вы сказали, что знаете людей, которые убили вашего товарища. Дорога каждая минута.
– Господи, значит это Дима? Какие еще люди? Я же вам сказал, что это лошади. Лошади. Я должен был сторожить палатку от лошадей, а вместо этого ушел на катамаран к Николаю. Лошади затоптали человека.
Пашков внимательно посмотрел на Самсонова.
– Мне нет смысла от вас что-то скрывать, даже если убийца вы.
– О, господи. Я же сказал…
– Выслушайте меня до конца. Буду с вами откровенен. Даже если убийца вы, то все равно вы можете отказаться от допроса, пользуясь депутатской неприкосновенностью, узнать все о происшедшем через свои каналы. Да и вообще, я думаю, вы не тот человек, у которого можно что-то выведать против его воли. Произошло убийство. Убит не Дмитрий, а Николай Провоторов. Убит в каюте яхты. Лошади не умеют стрелять из пистолета. Вы не хотите сделать заявление?
– Это как? Признаться в убийстве, что ли? Я не знаю, кто его убил и сам его не убивал.
– Может быть, у вас есть какие-то догадки?
– Догадки? Какие к черту догадки, если я валялся без сознания!
– Значит, вы знаете время, когда его убили?
– Нет, просто вы не в ладах с логикой. Я простился с живым Николаем и шел через луг, когда на меня налетела лошадь. А когда я пришел в себя, то рядом уже были вы. Когда же его могли убить, если не в это время? Впрочем, постойте. У меня все перевернулось в голове из-за этого удара. Вы нашли золото?
– Какое золото?
– Скифское. Я нашел на кургане клад. Колоссальный клад. Он лежал в макитре.
– Клад? В макитре? Но это же вроде как обычный украинский горшок?
– Именно так. Клад вывалился из земли, когда я оступился и попал в траншею. Вы видели траншею на кургане?
Пашков кивнул головой.
– Видимо, кто-то недавно раскапывал курган, но ничего не нашел. А не нашел потому, что курган ограбили. Но не в древности, а в последнее столетие. – Виктор усмехнулся. – Кстати, если найдете там кости грабителя, сначала выясните, сколько им лет, а потом уже возбуждайте дело еще об одном убийстве.
– Что стало с кладом?
– Я отнес его на катамаран и оставил его там. Ах, черт! Видимо, после моего ухода Николай еще раз решил посмотреть на золото, за этим занятием его застал какой-то случайный бродяга, вошел в ситуацию и убил, чтобы завладеть кладом.
– Бродяга? Ночью, на острове? – Пашков продумал подсказку и покачал головой. – Вряд ли случайный бродяга мог с ходу определить, что тусклый металл, пролежавший столетия в земле – это клад, имеющий большую ценность… И иметь при этом пистолет.
– Товарищ следователь, а вам не встречались бродяги с высшим образованием, или даже с двумя высшими? Власть пустила полстраны по миру… А что до оружия…
– Не надо о политике, господин депутат…
– Могли бы сказать и «товарищ».
– Хорошо, товарищ депутат. Только не верю я в случайности. Клад, лошади, бродяга. Не слишком ли круто, товарищ Самсонов?
– Славу Богу, что не «гражданин Самсонов». Пока «товарищ Самсонов».
– Думаю, что клад здесь ни при чем…
– Почему?
– Потому что во время обыска на яхте мы видели этот горшок с землей. Наверное, клад все еще там. Никто не придал горшку значения. Решили, что там хранятся черви или опарыши для рыбалки. Покойный ведь был рыбак?
– Почему вы так спокойно говорите о своем коллеге. Николай ведь был из ваших?
Пашков покачал головой.
– Три года назад Провоторов был уволен из органов внутренних дел по решению суда офицерской чести.
Самсонов присвистнул.
– А где же он потом работал?
– Нигде. За ним сохранили пенсию по выслуге. Официально ведь ничего не было доказано.
– Что должно было быть доказано?
Пашков с сомнением посмотрел на депутата.
– Оно вам надо? Человека ведь убили…
– Вы же сами сказали, что я узнаю все по своим каналам.
– Ладно. Склонение к сожительству несовершеннолетней.
Самсонов домыслил ситуацию:
– Ночное дежурство по райотделу, пьяные девочки в КПЗ… Так?
Пашков вздохнул:
– Почти так. Вам больше нечего сказать?
– Найдите золото – найдете убийцу.
Через день Самсонов выписался их больницы. А затем Пашков позвонил ему домой и сообщил удивительную вещь. Золото нашли. Там же, на катамаране, в горшке. Двадцать восемь предметов, предположительно скифского происхождения, из желтого и белого металлов. После окончания следствия Самсонову было обещано, что его находка будет должным образом оформлена. Еще следователь сообщил, что по подозрению в убийстве арестован Костырин.
До Самсонова не сразу дошло, что это фамилия Димы. Он уже стал забывать фамилии одноклассников.
– Что?! Не может этого быть!
– Есть доказательства.
– Вы могли бы меня принять через пятнадцать минут?
– Хорошо. Выпишу вам пропуск.
…Ни слова не говоря, Пашков протянул Самсонову полиэтиленовый мешочек, в котором был небольшой круглый предмет.
– Это часть украшения, что-то вроде бус или ожерелья из вашего клада. Остальные части украшения почти целиком находились в горшке. Когда вы были без сознания, следственная бригада проводила досмотр вещей и личный досмотр у всей вашей группы. Пистолет-то ведь так и не нашли, если не считать того газового, что видели у вас в рюкзаке. «Монетка» была у Костырина в кармане, но тогда никто не обратил на нее внимания. А потом, когда обнаружилось содержимое горшка, кто-то вспомнил об увиденном. Нашли ее у Костырина дома. Он ее не успел спрятать.
– А как он это объясняет?
– Что нашел ее в траншее, когда упал в нее еще до вас.
Виктор кивнул головой.
– Все правильно. Я видел эту какую-то штуковину у него в руках, еще до того, как на нас налетел табун. Думаю, что и девчата это подтвердят. Вы вытянули пустышку, Пашков. Да и вообще: Димка – убийца, это смешно. Мне кажется, если бы ему поручили курице голову отрубить, он бы потерял сознание.
– Подпишите заявление.
– А как насчет неприкосновенности?
– Он же ваш друг.
– Ладно, друг не друг, но не убийца. Давайте бумагу. А как Валентина и Ольга? Вы с ними-то беседовали?
– Они этого не помнят. Они ничего не помнят. Говорят, спали. Но улика действительно плевая. Тут я с вами согласен. Выпустим вашего Костырина.
– Мне можно посмотреть на мою находку? Я-то ее толком на свету и не видел.
– К сожалению, не сегодня. Мы отдали ее на экспертизу. Надо выяснить, не касался ли кто этих вещей помимо вас и Провоторова.
– Скелет гробокопателя нашли?
– Нашли. Судя по вещам, найденных при нем – конец девятнадцатого столетия. У него была шахтерская лампа-коногонка примерно того времени.
– Не дожил мужик до светлого будущего. А все золото.
– Да, не судьба. – Пашков встал. – Мы будем вас информировать о ходе следствия.
– Зачем же так официально?
– Если вы думаете, что мне нравится расследовать дело, к которому косвенно причастен депутат Госдумы… Начальству не нужно ни малейшего скандала. Думаю, вы и сами кое-где надавили, чтобы прикрыть дело…
– Ерунда.
– Значит, так думают власти. А я уверен, что убийца кто-то из вас четырех…
Пашков вытащил из папки и бросил на стол цветной снимок. Виктор вздрогнул. На полу каюты катамарана лежал убитый в своем дурацком бушлате с «адмиральским» эполетом. Самсонов вздохнул.
– Ищите и обрящите, толцыте, и отверзется». Бог в помощь, товарищ следователь. Но роете вы не там.
– Не всем же быть удачливыми кладоискателями. Это из Библии?
– Да.
На следующий день хоронили Провоторова. Виктор вызвал служебную машину и поехал на кладбище. Против ожидания, у покойного оказалось много друзей. Подъезжали роскошные лимузины, из которых солидные мужики вытаскивали громадных размеров венки и охапки цветов. Из знакомых Виктора на кладбище была только бывшая жена Николая – Валентина. Как и Виктор, к родным Николая – матери и сестре – она не подходила. Видимо, после развода, отношения между ними были прерваны. Валентина выглядела спокойной. Положила четыре гвоздички на свежую могилу, отошла к соседней оградке, где стоял Виктор, и попросила у него сигарету.
Ознакомительная версия.
