- Там всего лишь мужчина и женщина, которые держатся за руки под столом.
- Пока они не обращают на тебя внимания. ? Он нахмурился.
- Я слишком громко говорю?
- Все относительно. - Если Флодерус в самом деле предложил ему заняться оперативной работой, тогда он должен держать его под колпаком. Немалое число из тех, кто заходит в "Медную Лампу", появляются из коридоров отдела кодов и шифров в компании со вторыми и третьими секретаршами иностранных посольств.
Несколько секунд Пепперидж изучал пару за соседним столиком, а потом сказал, понизив голос:
- Просто влюбленная пара. Во всяком случае, старина, ты их не интересуешь. - Появился бармен с заказом, и Пепперидж поднял бокал: - Твое здоровье. Что тебя ждет - рак или что-то иное?
- Это верно.
- Понимаешь ли, - занервничал он, - я имел в виду работу на иностранное правительство, но с трудом представляю тебя в этой роли.
- На какое именно?
- Дружески расположенное к Западу. Этого достаточно?
- Не совсем. - Я подбавил несколько капель ангостуры в мой тоник и уставился на вскипающие пузырьки. Было бы более чем странно работать на иностранное правительство. Я привык к сверхсложным заданиям в Бюро, которым до выхода в поле предшествовала сверхсложная подготовка, даже - если предстояло оказаться по ту сторону занавеса - круглосуточные вахты в Лондоне в ожидании связи со мной, оперативный дежурный, который обеспечивал меня всем, что мне требовалось: контакты, курьеры, документы, и исчерпывающая информация, когда менялось задание, связь через штаб-квартиру в Челтенхеме с шефом Службы контроля в Лондоне, обладавшим властью принимать решения, которые давали ему немедленный выход на премьер-министра.
- И, конечно, потрясающие деньги, - добавил Пепперидж.
- На это мне Ломан и намекал. ? Он с отвращением хмыкнул.
- Ломан? Его денег не хватит даже на мешочек с жареной картошечкой. Я имею в виду что-то стоящее.
- Я все равно не знаю, что с ними делать.
- Купи себе другую модель "Дженсена". Ты же их предпочитаешь?
- Я имею в виду не игрушки.
- Тогда переведи их на ветеринарную лечебницу и сразу забудь. - Он снова в упор посмотрел на меня: - Должен тебе сказать, ты заинтересовал меня.
- Чем именно?
- Может, передать все тебе...
- Забудь. - Я не стал бы работать ни на Флодеруса, ни на иностранное правительство.
- У тебя есть с собой кредитная карточка?
- Нет.
- Ну, так есть у меня.
Из вежливости я отказался и встал уходить. Я хотел покинуть его, пока он окончательно не напился и не дошел до жалкого состояния.
"Да у тебя просто крыша поедет. Холмс. Совершенно верно.
Пробило восемь часов, и передо мной был широкий выбор: в Ковент-Гардене шла "Жизель", но билетом я не обзавелся и мне туда не попасть. То же самое и с остальными театрами: те представления, на которые я мог получить билет, меня не интересовали. В клуб идти не хотелось, потому что те, кого я мог там встретить, будут нести невразумительную ахинею, а ее с лихвой хватило при общении с Пеппериджем. Не привлекал меня и ужин в одиночестве: пища - одна из немногих радостей жизни и ее надо с кем-то делить. Мойра была в Париже, а Лиз по пути в Нью-Йорк; в Лондоне была Ивонна и ее можно было бы вытащить из дома, но до чего же я докатился - ищу спутницу, потому что мне нечем больше заняться? Об этом ей лучше не говорить.
Я мог бы добраться до спортивного зала в надежде встретить там Танаку и поработать с ним на матах в стиле "канку-дай", но, хотя сил на это у меня хватило, он бы сразу увидел, что я не в форме, и, хотя он со свойственным ему тактом не сказал бы мне об этом, мне было бы не по себе.
Я мог добраться до Норфолка и пригласить Ломана на ночную прогулку, после которой хорошо отметелил бы его мешком с песком - даже зная, что я ушел из Бюро, они пошли бы мне навстречу; пока эти подонки позволяют мне делать все, что мне заблагорассудится в надежде, что я еще вернусь к ним. Но ехать в Норфолк не было никакого смысла, поскольку ничего не изменилось бы.
Изменилось все.
Я догадывался, что именно так я и буду себя чувствовать первые несколько недель. Я добровольно расстался с той жизнью, которая раз за разом преподносила мне смертельно опасные ситуации, и теперь я оказался в пугающе неопределенной ситуации, когда мне пришлось лицом к липу столкнуться с такими своими качествами, которые мне никогда не хватило бы мужества признать: оказывается, мне была свойственна слабость всех видов и форм, трусость, самоснисхождение. Да, я предполагал, что буду чувствовать себя как электрическое устройство, которое отключают от цепи - напряжение исчезает, звуки стихают вдали, наваливается темнота и тишина; но, по сути, я не был готов к этому.
Стыд и позор. Надо привыкать.
После девяти я поджарил себе несколько ломтиков хлеба, открыл банку сардин на ужин; в квартире стояла тишина, нарушаемая лишь редкими гудками машин на улице и ночным бормотанием водопроводных труб. С момента моего возвращения из "Медный Лампы" телефон хранил молчание, и пару раз я подходил к нему убедиться, что он работает. Наконец я открыл сейф за скользящей стенной панелью японского лака и вытащил оттуда экспериментальную разработку нового шифра, которую Тилни попросил меня оценить, заправил его в контейнер с системой самоуничтожения, сломал пломбу и предоставил кислоте делать свое дело. Затем поймал себя на том, что стою посередине комнаты с книгой в руках но не мог понять, почему я взялся читать ее. Невыносимая депрессия почти размазала меня по стенке; не без усилия я сдвинулся с места и, поняв, что рано или поздно я все равно приду к этому, бросил книгу на диван и, сняв трубку, набрал номер Флодеруса.
3. Билеты
- Совершенно верно. Абсолютно.
Обернувшись, Флодерус схватился за ручку, когда машина обгоняла автобус. Он допросил меня, чтобы встреча наша состоялась на ходу, в условиях максимальной секретности, и я подхватил его на Карлтон-стрит. Прошлым вечером по телефону он, осторожничая, обронил лишь пару коротких фраз; сейчас он расслабился, но не намного.
- Я обратился к нему с этим предложением, ибо существуют некоторые проблемы, к которым официально мы не можем иметь отношение, поскольку мы правительственное учреждение. Так же, как, конечно, и Бюро. Но, ради Бога, что заставило вас...
- Бюро тоже не может заниматься ими?
- Ни в коем случае. Но что заставило вас уйти? - Я молча смотрел в окно. Флодерус поправил рукав пиджака, блеснув запонками. - Прошу прощения. Это не мое дело. Значит, вы приходите к нам?
- Я от этого далеко не в восторге. Короткий смешок.
- Дела далеко не так уж плохи, и вы это понимаете. Мы предоставляем достаточную свободу людям такого уровня, и вы, естественно, один из них. Кстати, я лично вел, среди прочих, Чиппинга и Шихана. И им не на что было жаловаться.
Такси притормозило, пропуская мимо эскадрон дворцовой кавалерии - их плюмажи развевались, ножны палашей звякали о стремена, кирасы сверкали под неярким солнцем. И я спросил его:
- Вы давно виделись с ним?
- С кем?
- С Пеппериджем.
- Месяц-другой тому назад. А что? - Стекла его очков в толстой роговой оправе блеснули, когда мы поворачивали на Пикадилли, и на мгновение от меня скрылось выражение его глаз.
- Он хотел поручить мне эту миссию. Флодерус задумчиво посмотрел на меня.
- Конечно, вы с ней справитесь. Хотя она несколько, - он склонил голову на плечо, - несколько экзотична. Но почему бы не обратиться прямо к нам и не воспользоваться тем, что мы можем предоставить в ваше распоряжение? Я лично буду заниматься вами.
- Весьма любезно с вашей стороны. - Флодерус был помощником шефа департамента и очень тщательно подбирал людей, с которыми ему предстояло работать. - Но ваши операции далеки от совершенства.
- Мы постараемся вас удовлетворить, - сухо ответил он.
- Потом это совсем другое поле деятельности. Мне нужно... - Я пожал плечами, - вы и сами знаете, что мне нужно.
- В один прекрасный день вас пристрелят.
- Я и сам не хотел бы умереть в постели. - Я помолчал несколько секунд. Какие иностранные государства втянуты в это дело?
Сцепив длинные бледные пальцы, он уставился на них: мы ехали мимо парка, и тень листвы, освещенной ранним солнцем, падала ему на руки. Он внезапно вскинул голову.
- Итак, если вы решитесь, то действовать будете исключительно через Пеппериджа. Он...
- С вашей санкции?
- Полностью. Нам повезет, если мы заполучим вас с вашими способностями. Но мы должны держаться в стороне. Точнее, наш департамент. Ибо Соединенное Королевство не может позволить себе ввязаться в такие ситуации - или хотя бы дать основания предполагать, что оно имеет к ним отношение.
- С чего это вы стали такими чувствительными? - Я хотел выудить из него все, что он мне позволит. Пока он был моим единственным источником.
Убедившись, что перегородка между сиденьями поднята, он склонился ко мне.
