— Убийство.
— Боже мой… — пробормотал я.
Меня пробирал страх. Служащих отеля вывели на улицу. Я кинулся к девушке из справочной, ее я запомнил еще утром.
— Скажите, что там такое?
— Убили… — сказала она. — Женщину убили.
— Женщину? — Я заглянул ей прямо в глаза. — Постоялицу?
— Да. — Она как-то странно на меня посмотрела. Я не понял, помнит она меня или нет. — Из сто двадцать первого.
Ее номер. Номер Тесс. Тесс убили?
И тут в фургон погрузили носилки. Я успел увидеть руку, запястье с тремя тоненькими золотыми браслетами. Это была Тесс. Ее убили… Как? За что? Кому понадобилось ее убивать?
До озера Уорт я доехал как в тумане. Все в моей жизни вдруг перевернулось. Так уже было однажды — в Бостоне. Но на сей раз мне вряд ли удастся наладить все заново. Я свернул с 95-й автострады на Шестую авеню. Дом Микки стоял недалеко от шоссе. Мимо меня проехала полицейская машина, и мне снова стало не по себе. Показался еще один черно-белый автомобиль. Может, они уже приметили мою машину? Может, меня засекли еще в Палм-Бич?
Я свернул на Уэст-роуд и остановился в паре кварталов от дома, который снимал Микки. И оцепенел.
Вокруг сверкали полицейские мигалки. Как перед отелем. Весь квартал был оцеплен. Кроме полицейских машин, я увидел несколько машин «скорой помощи». Все они стояли около дома Микки. Я выскочил из «бонневиля» и ринулся туда. Не может такого быть! Не может!
Я подошел к старому негру в рабочем комбинезоне. Мне даже не пришлось ни о чем спрашивать.
— В том доме была настоящая бойня, — сообщил он, грустно покачав головой. — Несколько белых порешили. Там и женщина была.
Я стоял в полумраке, по щекам у меня текли слезы. Они только что были живы. Ди сказала, чтобы я возвращался. Я словно очутился в кошмарном сне.
Открылась дверь. Появились санитары с каталками. Один из черных мешков не был застегнут до конца. Я увидел копну рыжих курчавых волос. Микки…
Четыре каталки. Четверо моих лучших друзей.
Что было дальше, я помню плохо. Вспоминаю только, что добрался до машины и рванул куда подальше.
Я перебирал возможные варианты. Что я могу сделать? Сдаться полиции? Но меня теперь обвинят в убийстве Тесс.
Я включил радио, поймал местные новости. Юная красавица убита в роскошном отеле в Палм-Бич. На озере Уорт найдены трупы четырех неизвестных. Дерзкое ограбление. Похищены произведения искусства на шестьдесят миллионов! Значит, ограбление все-таки состоялось. Но ни слова о том, что полиция как-то связывает убийства с ограблением. И, слава богу, ни слова обо мне.
До Солли я добрался только часов в одиннадцать. Свет в доме не горел, во дворе — ни души.
Я поднялся по лестнице в свою комнатку над гаражом. Вытащил из-под кровати два рюкзака и принялся кидать туда вещи. Джинсы, футболки, пару свитеров.
Нацарапал записку Солли. Мне самому было противно, что я уезжаю не попрощавшись. Сол был для меня как родной дядя. Причем отличный дядя! И вот теперь я бегу, даже не предупредив его. Но другого выхода у меня не было.
Я кинулся вниз. Открыл багажник «бонневиля» и только собрался погрузить вещи, как во дворе зажегся свет.
Я резко обернулся и увидел Солли в халате и шлепанцах, со стаканом молока в руке.
— Ты меня напугал, Сол.
Он взглянул на открытый багажник и на рюкзаки. Видно было, что он расстроен.
— Как я понимаю, на прощальную партию в рамми времени у тебя нет.
— Я оставил записку, — смущенно пробормотал я. Мало того, что я решил смотаться тайком, его еще утром ждала парочка неприятных известий.
— Сол, произошли ужасные вещи. Тебе, наверное, что-то наговорят… Я хочу, чтобы ты знал: я ни в чем не виноват.
— Видно, дела плохи. Не торопись так, парень. Может, я чем смогу помочь. Порядочные люди не уезжают среди ночи.
— Ничем ты мне не поможешь, — вздохнул я. — Никто мне теперь не поможет. — Мне хотелось подойти к нему, обнять его на прощание, но надо было ехать. — Хочу тебя поблагодарить, — сказал я, сел за руль и включил зажигание. — За то, что ты мне доверяешь. За все хочу поблагодарить.
— Недди! — окликнул он меня. — Уж не знаю, что там такое стряслось, но решить можно любую проблему. Когда человеку нужна помощь, не стоит уезжать от друзей…
Но я уже ехал к воротам. Перед тем как свернуть на дорогу, я увидел в зеркале заднего вида его фигуру.
По моим подсчетам в запасе у меня был день. Потом мной неминуемо должна заинтересоваться полиция.
Кто-то убил моих лучших друзей. Доктор Гаше, я не знаю, что вы за доктор, знаю только, что вы за все заплатите.
* * *
Элли Шертлеф, присев на корточки около пульта сигнализации Дома у океана, рассматривала перерезанный кабель.
Что-то на месте преступления ее настораживало.
Она была специальным агентом ФБР в Южной Флориде — работала в отделе, где расследовали дела о воровстве и подделках произведений искусства. Восемь месяцев назад она уехала из Нью-Йорка, оставив должность помощника куратора в «Сотбис», и все это время просидела в офисе в Майами — следила за аукционами и читала сводки Интерпола. И Элли стало казаться, что она совершила ошибку.
Да, разумеется, были и преимущества, о которых она себе неустанно напоминала. Например, чудесное маленькое бунгало в Делрее, прямо на берегу океана. Серфингом здесь можно было заниматься круглый год.
Элли наконец встала. Сто пятьдесят восемь сантиметров ростом, вес меньше пятидесяти килограммов, короткая стрижка и очки в роговой оправе — она совершенно не была похожа на агента ФБР. Однако учебу закончила со вторым результатом на курсе.
Ее озадачил перерезанный провод. Ну, Элли, соображай, зачем это сделали?
Экономка слышала, как грабители отключили сигнализацию, набрав нужный шифр. Но и провода были перерезаны. И на внутренней сигнализации, и на наружной. Зачем было это делать, если они и так знали шифр?
У Элли уже начала складываться собственная версия случившегося. Она чувствовала, что эта кража — дело рук кого-то из своих.
* * *
Деннис Страттон, хозяин дома, расположился в плетеном кресле, закинув нога на ногу, в солярии с видом на океан и говорил по мобильному. Верн Лоусон, начальник следственного отдела полиции Палм-Бич, был здесь же — беседовал с женой Страттона Лиз, высокой и симпатичной блондинкой. Горничная-мексиканка принесла холодный чай.
Дворецкий сопроводил Элли в солярий. Страттон не обратил на них ни малейшего внимания.
— Шестьдесят миллионов! — орал Страттон в телефон. — Я хочу, чтобы сегодня же вы кого-нибудь прислали! Профессионала, а не желторотую девицу.
На этом разговор закончился. Страттон был невысокого роста, довольно стройный, с едва наметившейся лысиной и тяжелым взглядом. Одет он был в обтягивающую тенниску и белые льняные брюки. Наконец он соизволил бросить взгляд на Элли.
— Ну, вы нашли все, что хотели, детектив? — спросил он.
— Специальный агент, — поправила его Элли.
— Специальный агент, — с легкой издевкой повторил Страттон. И обернулся к Лоусону: — Верн, может быть, специальный агент желает осмотреть остальные помещения?
— Нет, этого пока не требуется. — Элли махнула рукой полицейскому из Палм-Бич. — Но если вы не возражаете, я бы хотела обсудить список пропаж.
— Список? — вздохнул Страттон. И пододвинул к ней лист бумаги. — Начнем с Сезанна. «Яблоки и груши»…
— Экс-ан-Прованс, — вставила Элли. — 1881 год.
— Вы знаете эту работу? — оживился Страттон. — Очень хорошо! Может, вам удастся объяснить этим кретинам из страховой компании, сколько она стоит на самом деле. Так, еще Пикассо и большая работа Поллока из спальни. Только за нее я заплатил одиннадцать миллионов. Да, и про Гома не забывайте… — Страттон стал перебирать какие-то бумаги.
— Анри Гом? — уточнила Элли. И сверилась со списком.
К ее удивлению, Гом действительно оказался там. Он был вполне пристойным постимпрессионистом, кое-кто даже собирал его работы. Но стоили они не больше тридцати-сорока тысяч — полную ерунду по сравнению с остальными картинами.
— Жена его любит. Послушайте, агент Шертлеф, по-моему, ваша работа заключается в том, что вам надо все здесь обследовать, а потом отправиться к себе в контору и составить отчет.
Элли почувствовала, как к щекам прилила краска. Страттон продолжал:
— Я хочу вернуть свои картины. Все до единой. Я хочу, чтобы этим делом занимались лучшие специалисты. Дело не в деньгах. Работы были застрахованы на шестьдесят миллионов…
Шестьдесят миллионов? — улыбнулась про себя Элли. Они стоят не больше сорока. Люди склонны преувеличивать ценность своей собственности.
— Дело в том, что украденные картины ничем не заменишь. — Страттон не сводил с Элли глаз. — В том числе и Гома. Если ФБР такая задача не под силу, я мобилизую своих людей. Так и передайте своему начальству. Сумеете, агент Шертлеф?
