— М-да… И у меня, брат, дела по-разному крутились. Из школы давно уволили — интриги…
— Да что вы? Мне всегда казалось…
— Э-э! — махнул рукой совершенно не захмелевший Сакура. — Это только казалось. Откуда тебе знать, что творилось за дверями учительской? Там для вас была терра инкогнита. А я нахлебался во как! — он провел ребром ладони по горлу. — Зарплата — мизер, единственное, что держало, — свободное время. Время — деньги! Мы стремимся получить время, чтобы делать деньги, а делать деньги надо, чтобы иметь свободное время. Шут с ним! Устроился, зарабатываю прилично, и время есть. Ну, а ты как дальше думаешь? Специальность получил?
— Специальность… — фыркнул Юрка. — Свинопас! В подсобном хозяйстве части два года околачивался.
— Да? — удивился Сакура. — Я думал, ты в спортбате служил. Вроде ты спортом занимался? Дзюдо или самбо, кажется?
— Было и дзюдо, но больше легкой атлетикой. Мослы прилично качать надо было, я ведь молот метал.
Юрка немного успокоился, почувствовал себя в обществе бывшего учителя свободнее. Тем более тот никак не подчеркивал какой-либо разницы между ними — ни в положении, ни в годах. Дела у Сакуры, видно, действительно идут неплохо — прикуривает «Мальборо» от импортной зажигалки, костюмчик на две с половиной сотни, японские часы.
— Мослы — это хорошо… — протянул Александр Михайлович. — А заняться чем все-таки думаешь?
— Работать. Отец обещал помочь, — неуверенно ответил Юрка. — На дневной мне дорога закрыта: на стипендию не прожить.
— Да, если родители не помогают, на стипендию ножки протянешь, — охотно согласился бывший учитель. — Сам знаю, не по рассказам. Теперь кругом перестройка и стройка, читаешь, наверное, газеты? Нет? Зря, много интересного пишут. То профессор из «плехановки» о повышении цен вещает, то в журнале статейку тиснут, что не туда, мол, все время шли, все семьдесят лет блукали. Демократия! Бьем в барабаны, трещим в трещотки, в общем, ссоримся-строимся, а про людей частенько забываем. Каждый хочет собственную правоту доказать, моментально освоили революционную фразу и лупят ей друг друга по мордасам на собраниях, убивая конкурентов. Жуть! Не подумай, что я выпил лишку. Тебе путь выбирать надо без ошибок. Жизнь, к сожалению, слишком быстро проходит — не успеешь оглянуться, а все уже позади и ничего толком сделать не успел: не догулял, не долюбил. Впрочем, не в этом суть.
— А в чем? — заинтересованный разговором, спросил Юрка.
— Да в том, что люди помогать друг другу должны, а не давить по-звериному один другого. Когда тебя родитель пристроит, еще неизвестно, потому имею предложение поехать к моему приятелю, все равно я к нему обязательно сегодня должен попасть. Берем сейчас мотор и двигаем. Посидим, поговорим, авось Мишка присоветует толковое. У него знакомых масса, и сам не дурак — кандидат наук!
Юрка засомневался — ехать к неизвестному приятелю Сакуры, о чем-то просить.
— Неудобно… — он вопросительно посмотрел на Александра Михайловича.
— Какие неудобства? Мы приятели еще со студенческой скамьи. И потом, Мишка Икряной не таков, чтобы отказать в помощи. Решено, поехали!
Дверь квартиры им открыл мужчина лет сорока с глазами снулой рыбы и большим отвислым животом, по которому Александр Михайлович тут же весело шлепнул ладонью.
— Привет! Работаешь? Знакомься — Юра Фомин, мой бывший ученик. Надо перетолковать. Где у тебя свободно?
— Михаил… — сунул Юрке потную мягкую ладонь Икряной. — Идите в кают-компанию. Я скоро…
Сакура провел Юрку на кухню, поражавшую огромными размерами, усадил на диван.
— Кури, здесь можно чувствовать себя как дома. Ну, понял, почему Икряной? За живот прозвали — у него еще в институте брюхо выросло. Ленивый по части физкультуры, но голова! Доцент, мужик хороший. Он и насчет института может похлопотать. Мне, дураку, надо бы тоже сразу в аспирантуру подаваться, а я женился. Да что уж теперь!
Сакура открыл водку, плеснул себе, закурил, продолжил:
— Да… Аспирантура! Сейчас тоже был бы столбовым, имел законные на ниве индивидуальной трудовой деятельности. Думаешь, что за столбовой? Не бойся, ничего противозаконного.
— Я не боюсь, — немного обиженно заявил Юрка.
— Предложения, друг мой, рождают спрос! — усмехнулся Сакура. — Спрос заключается в стремлении родителей протолкнуть неучей на студенческую скамью. У нас всем все доступно: можешь избирать и быть избранным, можешь учиться в любом институте, но сначала сдай вступительные экзамены, а в этом вся загвоздка! Школьная программа — полное дерьмо, не соответствует требованиям вуза. Теперь шумят о реформе, но улита едет, — когда-то будет. Сам скажи: много дала тебе школа для жизни? То-то! Даже утюги чинить не научили, но долбили физику с пятого по десятый класс.
— Вы о столбовом говорили, — напомнил Юрка.
— «Столбовой» — на жаргоне преподавателей означает «репетитор по объявлениям». Видел такие? «Физика и математика. Доцент вуза». Мой друг Мишка Икряной натаскивает современных митрофанушек по червонцу с носа за каждое занятие. Здесь три комнаты, в каждой по четыре человека. Сколько будет?
— Двенадцать, — улыбнулся столь нелепому вопросу Юрка. Не захмелел ли Сакура? Но Александр Михайлович был трезв.
— Двенадцать… — передразнил он. — Мишка не Блок, поэмы не пишет. А будет это сто двадцать рубликов за два часа, а в день можно пропустить шесть-семь групп. Адская работа, только надо ковать копейку, пока горячо. Усек? В день наш доцент снимает с родителей тупых чад до семи сотен рублей. Вот так!
— Лихо! — невольно вырвалось у Юрки.
Из прихожей раздавались приглушенные голоса, хлопнула дверь. Потом на кухне появился доцент. Присел к столу, жадно выпил водки, впился зубами в бутерброд.
— Выматывает, — прожевав, признался Икряной. — Не высыпаюсь… Жене шубу надо, детей к морю отправить. Живому человеку много надо. Только на сегодня все! Какие у вас проблемы?
Сакура сжато и толково, не вдаваясь в лишние подробности, обрисовал Икряному Юркино положение.
— В общем, хорошего мало, — доцент налил себе еще. — Финансы на исходе, в институт не поступить, поскольку все забыл.
— Подтянешь! — уверенно бросил Александр Михайлович. — Для меня, без своих червонцев. Можешь ты хоть немного побыть альтруистом?
— Могу, — согласился Мишка Икряной. — Только не имеет смысла.
— Ну, знаешь… — обиженно фыркнул Сакура.
— А что? — пожал жирными плечами доцент. — Будем смотреть здраво. На дневном его на экзаменах мои ученички забьют, на вечерний подаваться рано. Это надо в сентябре проворачивать. Туда свободно можем заткнуть, особенно после армии. Помогу по старой дружбе.
— Слава Богу! — Александр Михайлович налил в рюмки. — А я, признаться, подумал, что ты тут совсем одурел со своими митрофанушками. Работу надо бы парню, — продолжил он. — Поможешь?
— Работу дам, — многообещающе усмехнулся доцент. — Не пыльную и денежную. По червонцу за вечер. Согласен?
— Что делать? — насторожился Юрка.
— Объявления клеить, — пояснил Икряной.
— Какие объявления?
— Реклама. Пропагандирует получение знаний у мудрых преподавателей, гарантирующих поступление в вуз, то есть у меня и моих знакомых. Один мальчик этим занимается. Хочешь ему помочь?
— Я могу… помочь, — немного подумав, согласился Фомин.
— Хорошие люди должны друг другу помогать, — улыбнулся Икряной. — Без рекламы в наш век не обойтись: конкуренция, кругом шакалы, а не люди, так и норовят кусок из-под носа утянуть. Если согласен, давай телефон, тебе сегодня позвонят. Мальчика зовут Слава…
Слава ждать себя не заставил. Входя в квартиру, Юрка услышал телефонные звонки. Подбежал, снял трубку:
— Привет, это Слава от Михал Владимыча, — голос был по-мальчишески звонкий. — Ты готов?
— Что, прямо сейчас? — опешил Фомин.
— Ну, прямо не прямо… Давай адресок.
Юрка продиктовал и пошел умываться. Неожиданная встреча с бывшим учителем ввергла его просто-таки в водоворот событий — поездка к доценту Икряному, теперь ночная работа со Славой…
В дверь позвонили, и Фомин пошел открывать. На пороге стоял низкорослый худощавый малый в защитного цвета куртке, джинсах и темно-синей вельветовой кепочке-каскетке.
— Славик, — представился он, проходя в квартиру. — Ты Юрка? Здорово еще раз. Дай водички попить, запарился я.
Фомин провел его на кухню, налил стакан воды. Славик жадно выпил и присел к столу.
— Один живешь?
— Один… Мать недавно померла.
— Извини, старик, не знал. — Слава снял кепочку и пригладил ладонью темные вихры на затылке. — А я с предками живу. Морока! Мечтаю видик прикупить, вот и подрабатываю чем можно. Ты давно Михал Владимыча знаешь?
