– Не ищите на этом телефоне функции «запись разговора», Софья Николаевна. Ее там нет.
Этот гад все предусмотрел! Именно это я и собиралась сделать на своем телефоне! Мне нужны доказательства, нужна запись разговора!
– Я вас слушаю, – сразу устав, тихо проговорила я.
– Софья… простите, что без отчества…
– Хватит! Говорите по делу!
– Хорошо. Буду предельно точен. Вас ведь удивила моя просьба, не так ли? – Я не ответила на вопрос, посчитав его риторическим, и собеседник продолжил: – Мы с вами, уважаемая Софья, так сказать, друзья по несчастью. Ваш муж, Туполев Назар Савельевич, является любовником моей жены. И мне потребовались доказательства адюльтера для проведения успешного бракоразводного процесса. Моя жена – дама крайне предусмотрительная – стирает все поступавшие ей звонки от вашего мужа и все эсэмэс-сообщения. Ваш же муж, Софья, такой манией и аккуратностью не страдает. Я нашел в его телефоне доказательства любовной переписки…
Сжавшись в комок, съежившись на сиденье «ниссана», я держала трубку возле уха и слушала, как оттуда несется полный бред.
Мой Туполев имеет любовницу?!
Изменяет?! Шляется?!
– Вы сумасшедший? – тихо спросила я. Излияния тихого голоса измучили меня совершенно.
– Нет. Я так нормален, что самому противно.
– Вы похитили ребенка, чтобы получить доказательства неверности жены?
– Да. Увы.
– А просто… стащить телефон вы не пробовали?
– Нет… К вашему мужу не так просто подобраться.
Последняя фраза моего собеседника показалась мне единственной достойной внимания из всего прошлого бреда. К Туполеву вообще подобраться невозможно. Он четыре года скрывался по заграницам от сумасшедшего киллера по кличке Самоед и после этих приключений страдает, на мой взгляд и мягко выражаясь, легкой формой типичной паранойи. Наш дом – подобие форта Нокс; его машина – в броне, как танк; его охрана – волчья стая. Проверенная и готовая к броску.
Я получила право на свободу передвижения ценой немалых усилий, тысячи упреков и сотни насмешек.
И как оказалось, зря. Если бы со мной сегодня был бодигард…
– Где ребенок? – тихо спросила я.
– Подождите. Я не закончил, всему свое время.
– Вы самоубийца и ищете смерти?
– Это вряд ли, – невозмутимо ответил абонент. – Слушайте. Ребенка вам вернут. Но вы должны пообещать, что в течение трех дней ничего не расскажете мужу и не обратитесь в милицию или ФСБ.
– Зачем вам это время? – прикидывая вероятность всяческих гадостей, исполненных с помощью мобильника мужа, спросила я.
– Для беспрепятственного начала бракоразводного процесса. Я не хочу, чтобы ваш муж начал чинить мне препоны в порыве гнева. Не хочу, чтобы он успел предупредить мою жену. Вы понимаете?
– Мне все равно. Когда вернут Тимофея?
– Как только вы дадите мне слово, что в течение трех дней ничего не расскажете мужу.
«Он точно сумасшедший. «Слово». Да тридцать три слова!!»
– Хорошо, я согласна.
– Надеюсь, вы понимаете, на что идете?
– То есть?
– Ваше обещание дает мне право на… так сказать, удовлетворение морального вреда в случае невыполнения обещания…
– Подождите, подождите… Вы что, мне угрожаете?!
– Отнюдь. Предостерегаю от нарушения договора.
– Но договор был предельно прост! Ребенка на телефон! Я выполнила все ваши условия!
– Но легко собрались обмануть впоследствии, – парировал собеседник. – Вы ведь собирались дать слово, но потом отказаться от него. Так? – Я промолчала. – Значит, я угадал, – вздохнул безумец. – А жаль… Все так хорошо начиналось…
– Подождите! – перепугавшись, что Тимофея могут задержать где-то на три дня, завопила я. – Я согласна! Я даю вам слово!
– И понимаете, что за этим последует?
– Да, да, да!!
– Понимаете, то есть даете мне право на получение сатисфакции?
«Урод! Маразматик! Дуэлянт паршивый!!»
– Да, да, да!!
– Тогда клянитесь, что в течение трех дней вы не сообщите ни о чем ни своему мужу, ни милиции, ни ФСБ, ни прочим охранным структурам. Кстати, это будет легко заметить по суете вокруг вашей семьи…
– Клянусь!
– Четче, Софья, четче.
Произнеся длинную фразу слово в слово, я услышала:
– Теперь все. Тимофей ждет вас в беседке на берегу реки возле вашего дома. И помните о близких, Софья. У вас ведь еще младшая сестра есть? И мама, и отчим…
Гудки отбоя оборвали вырвавшийся из моего горла крик, я отняла трубку телефона от уха и посмотрела на нее, как смотрят на змею, – с ужасом и паникой. Представить, что мою маму, сестру и дядю Сашу придется посадить за охраняемый периметр, невозможно. Мама не выносит давления, но любит упреки…
Моя жизнь превратится в ад.
Но жизнь близких дороже.
Ждать три дня?..
Мысли суматошно скакали, не останавливаясь ни на чем конкретно, мне казалось, что все это происходит не со мной. Сумасшедший, только что говоривший со мной, не может быть реальностью. В обычной жизни таких людей не бывает. Он фантом, злой вымысел, герой из фильма ужасов, Фредди Крюгер и доктор Лектор в одном проявлении…
Он чья-то злая шутка!!!
Кое-как справившись с волнением, я осторожно вывела «ниссан» со двора и, безразлично попадая колесами в каждую яму разбитого переулка, понеслась к своему дому. Спасать и запирать родню я буду позже, через три дня. Сейчас мне нужно найти Тимофея…
Если только он ждет меня на берегу реки…
Безумная гонка по городу, коварные светофоры, фантастический бросок из-под колес встречного грузовика практически в кювет… Как ведьма на метле, я промчалась по городу и его окраинам, вылетела на трассу и только чудом не разбилась на загородном шоссе. В некоторые моменты мне казалось, что в данной ситуации очнуться в палате реанимации будет наиболее предпочтительно. Открыть глаза через три дня, заплакать на груди Назара и перевалить на его плечи и первую седину все проблемы.
Охрана у въезда на территорию усадьбы увидела мой «ниссан» издалека. Я мчалась по узкой дороге через поле, а парни уже открывали ворота знакомой машине. Въехав в охраняемый периметр, я бросила автомобиль и, оставив дверцу открытой, понеслась к реке.
Бежала, перепрыгивая через клумбы, и молилась: «Только бы не обманул, только бы не обманул… Господь всемогущий, сделай так, чтобы этот кошмар закончился!»
Но кошмар заканчиваться не собирался. В беседке на берегу реки стояли Ирина Яковлевна, Раечка и начальник службы безопасности поместья Сережа Ольховский. Они стояли над огромным креслом-качалкой, в котором, свернувшись клубком на полосатом матрасе-сиденье, мирно спал Тимофей.
– Ты что вытворяешь?! – не дав мне произнести ни звука, обрушилась свекровь. – Ты почему оставила ребенка одного у воды?! – И с подвыванием продолжила: – Как ты могла-а-а-а?! Оставить Тиму… одного…. у реки. А если бы он проснулся и пошел с водичкой играть?!?!
Отпихнув в сторону вопящую свекровь и негодующую Раечку, я опустилась на колени возле кресла и тихо погладила щеку малыша. Тимофей чмокнул губами, поискал ими соску и, приоткрыв глаза, скуксился.
«Жив! – выдохнула я. – Только спал очень крепко».
– Уйди! – толкнула меня коленом свекровь. – Уйди прочь с моих глаз! Рая, возьми ребенка!
Приживалка-компаньонка в сию секунду подхватила Тимофея на руки и, когда тот заплакал, запела гули-гули.
– Верх беспечности! – продолжала тем временем свекровь. – Тебе ничего нельзя доверить! Ты… Ты – бездушное создание! И мы еще об этом поговорим.
Продолжая стоять на коленях на дощатом полу беседки, я подняла голову вверх и посмотрела на людей, стоящих вокруг.
Их лица покрывало осуждение, которого не описать словами. Такое осуждение сплачивает, как общая ненависть, и душит, сжимает кольцом не хуже удавки.
Мне стало тяжело дышать.
– Простите, – выдавила я.
– Подобному прощения – нет! – вынесла Ирина Яковлевна и, прихватив свиту, двинулась к дому.
Что, что я могла ответить женщине, готовой от малейшего толчка свалиться в запой?! От моих оправданий не будет ни толку ни проку. Только вред.
Я молча смотрела вслед удаляющейся процессии и не могла подняться с колен. К полу придавливали стотонная ответственность и необходимость переговоров с сумасшедшим, в ушах колоколом бухал метроном – время пошло, Софья, время пошло. Три дня, тебе велели продержаться три дня…
Кое-как собрав все конечности вместе, я вскарабкалась на колышущееся кресло, села и, тяжело опираясь локтями на колени, посмотрела на противоположный берег, на узкую полоску речного песка у воды, на веселенький желтый причал…
Откуда принесли Тимофея? С реки? Или обошли по берегу, пробрались сквозь камыш и сетку забора?
Не думаю, что враг настолько силен и многочислен, чтобы обеспечить скрытную, почти войсковую операцию по проникновению к реке через поместье. Они пришли по воде. Пришли, положили Тимофея на матрас и тут же убрались.
