порядке.
— Фёдор, я вот смотрю в протоколе, что Коломийцева сказала, что-то о старых знакомых? — Спросил капитан.
— Да, так и сказала, что, мол, старые знакомые, во множественном числе.
— Ну, это так говорится, во множественном, а может быть и в единственном. Но, принимаем, что кто-то, один или несколько, здесь из её знакомых есть. Так что их и искать нам надо. А начинать будем с её места жительства. Где она живёт, информация у тебя, Фёдор?
Фёдор раскрыл папку, нашёл листочек:
— Да, вот, село Грачёво, улица Чапаева, дом четыре, квартира семь. От нас сто сорок километров, кажется, железка через него проходит.
— Надо туда ехать, срочно, — сказал Андрей Антонович. — Думаю, этим займётся Виктор. А остальные здесь по всем общенародным местам с фотографиями. Продолжайте! Не должно быть так, что человек тут находился, можно сказать трое суток, чтобы где-то не зафиксировался. В первую очередь — в гостиницу. Там-то она точно была, раз номер взять хотела. Может быть, и в этот, последний раз, заходила. Двадцать седьмого числа. По магазинам, в столовой, в ресторан, в кафе. Ну, сами знаете. Не новички. Старшим назначаю Фёдора. Всё, совещание закончено, все свободны, кроме Виктора. Ещё побеседую.
Все вышли. Капитан подошёл к Виктору, Виктор приподнялся.
— Сиди, сиди. У меня небольшой разговор перед твоей поездкой, — капитан положил руку на плечо Виктора. — Слушай, Вить, ты не обижайся, ладно?
— Да нет, товарищ капитан, не буду. Чего я буду обижаться-то?
— Я вот про что хочу поговорить. Ты бы постригся, что ли. А то так оброс, что из-под фуражки высыпаются. Да и усы очень пушистые.
— Ленка говорит, что так очень хорошо, на Мулявина из «Песняров» похож.
— А ты что, и поёшь тоже?
— Нет, подпеваю только.
— А усы тебе надо было бы чуть поправить, под Пуаро. Знаешь такого, читал Кристи-то? И будешь, как у Маяковского — я себя под Эркюля чищу, чтоб раскрыть преступлений тыщу.
— Знаю такого, товарищ капитан, только я не Пуаро, не похож, у него волос на голове меньше.
— Чем меньше — тем лучше. Представь, Виктор-Победитель, как говорится, «встречают по одёжке, а провожают…», знаешь сам по чему провожают. Ты уверен, что тебя не будут провожать по одёжке? Ведь наверняка скажут, что был тут мент волосатый, усатый, даже скажут и не усатый, а с двойной «с», а то и назовут мусором, тоже уссатым. Так уж привыкли, хотя и мусор не от нас, а от Московского уголовного сыска.
Виктор густо покраснел.
— Так что тебе мой совет, приказывать я тебе тут не могу, а просто совет — привести голову в порядок. А Ленке своей понравься чем-нибудь другим. Тем более, что едешь ты на периферию, будем так считать, где к этому относятся не как здесь, построже и повольнее. Тебе же нужна будет там информация, а с твоим видом упрутся так, что и дорогу в гостиницу не покажут. А такого тебе наболтают, что и за год не разберёшься. Уяснил?
— Да, товарищ капитан, иду в парикмахерскую.
— И ещё. Ты форму милицейскую не надевай, в поездку. В гражданской, чуть попроще что-нибудь подбери.
— И это соображу, товарищ капитан.
— Но ты сначала с Ленкой об этом поговори, а не являйся к ней с бухты-барахты обкорнованным булыжником, извини, конечно, за булыжник. И ещё.
— Слушаю, товарищ капитан!
— Что ты там про стариков-то под стеной бормотал? Вить, ну ты нас прямо так за дураков и считаешь.
— Почему это так считаю? Ничего я не считаю.
— А вот в тот раз с перестройкой этой. Стишки какие-то про консенсус. Что же мы, не понимаем что ли, эту новую политику? Уж чего только не было! Больной параноик, кукурузник с его коммунизмом в нашем поколении, орденоносец-литератор, а потом этот,… «масло должно быть масляным»…
— Какое масло?
— Ну, «экономика должна быть экономной». Уж как им всем кричали ура! Что бы ни сказали. Вот и тут. Мы что, не соображаем, что… Словом, ты ещё и язык-то твой… думай, что говоришь, и кому… мы-то, свои, но и не надо нас записывать в непонимающих. Умнее всех казаться не надо, вместе одно дело делаем. Ты понимаешь меня? Ну, это с нами. А там и подавно не стоит умничать.
— Понимаю, чего же тут не понять.
— Я это почему говорю? Тебе ведь в командировку ехать, в чужие люди, так что… с языком-то, того…
— Не беспокойтесь, товарищ капитан, не буду об этом там говорить.
— Вот, получается, ничего ты и не понял. Почему именно об этом, о другом — тоже. Я имею в виду, о политике. Не надо там политграмоту свою показывать. Своей работой занимайся, и так много придётся делать, у нас же совсем пустое сейчас место в этом деле. Хоть что-то наклюнулось. А у тебя сейчас, можно сказать, самое ответственное дело, с людьми говорить.
— Понял, товарищ капитан! О работе!
— Ну вот и добро, свободен. Бегом к Ленке, жаловаться, а завтра — в путь!
— Есть к Ленке! До свидания, товарищ капитан!
Виктор был очень недоволен предстоящей стрижкой. Ему самому нравилась его причёска, усы красивые. Не то, что у капитана. Сам почти без волос, хотя ему это и ничего, более-менее. Бывает и хуже. А к Ленке я появлюсь уже «болванчиком», решил он. Чего тут спрашиваться.
На следующий день, подписывая командировочное удостоверение, капитан сказал:
— Ну вот, теперь ты в полном порядке. Как Лена отнеслась? Вижу, что с пониманием.
Виктор смущённо улыбнулся:
— Нормально отнеслась, товарищ капитан. Сказала, что так лучше.
— Ну вот и хорошо! Вот твоя командировка. Успехов!
Знал бы этот капитан, что Ленка сказала: «Ну, он у вас и козёл! Капитан-то. Постригся уже? Вижу! Конечно, куда ж деваться-то?»
На поезде Виктор добирался до Грачёво три часа. Давно он уже не ездил так далеко. Приходилось в отпуск к родителям, в Воронежскую, в деревню. А так всё больше в районе своего Курганово. Смотрел в окошко, о задании ничего в голову не приходило. Как он любил себе и другим говорить, «по месту разберёмся». Даже и немного удалось заснуть.
Примерно около десяти утра уже был на месте. В первую очередь поселился, на всякий случай, в привокзальной гостинице, впрочем, единственной в этом посёлке. Потом спросил об улице Чапаева. Дом нашёл очень быстро, трёхэтажка городского типа. Это был второй дом от начала улицы. Поднялся на второй этаж, позвонил.
— Иду, иду, открою сейчас, —
