высокопоставленной семье и на него станут смотреть как на вошь, случайно попавшую в дорогой импортный сапог. Нет, такое положение ему совсем не улыбается. Жену он себе подберет такую, чтобы в рот смотрела и считала за великое счастье выйти за него замуж и верно ему служить. Молодую, глуповатую и непритязательную, но при этом красивую. Да и не к спеху ему, успеет еще. Чем крепче будет его профессиональная позиция, чем выше должность и звание, тем шире окажется круг молодых заинтересованных девчонок, из которых можно будет выбирать. А уж он выберет такую – все передохнут от зависти.
В зоне прилета душно, на улице стоит жара, не ослабевшая даже к вечеру, Михаил потел в форменном кителе, и, когда появился элегантный улыбающийся специалист по истории партии с большим чемоданом и сумкой, Губанов был уже весь мокрый. Ему хотелось как можно скорее выйти из здания аэропорта, но пришлось терпеливо ждать еще несколько минут, пока прилетевший и встречающие закончат обниматься и целоваться. Наконец историк обратил на Мишу благосклонный взор.
– Михаил Андреевич, – он торжественно раскрыл большую дорожную сумку и вытащил яркий пластиковый пакет, – ваша скромная просьба выполнена.
Михаил торопливо сунул пакет в портфель, который взял с собой именно на такой случай. Когда ты в форме, в руках не должно быть ничего, кроме портфеля, папки или планшета. А уж яркий пакет – грубейшее нарушение.
Супруга недовольно скривилась и сварливо заметила:
– Скромная просьба оказалась довольно крупной.
Ну, это как всегда. Женщине ужасно не нравилось, что ее муж тратит валютные командировочные на какого-то безродного знакомого. Лучше бы лишний флакон духов привез или пару туфель.
– Я просил только модную оправу для очков, – поспешно произнес Михаил. – Для жены моего брата. Она плохо видит, а наши оправы такие некрасивые. Хочу сделать ей подарок ко дню рождения.
– Там и оправа, и кое-что еще от меня лично, – довольным голосом прогудел историк. – Не думайте, что я не умею быть благодарным.
При этих словах он бросил очень выразительный взгляд на супругу. Ее племянник не так давно попал в неприятную историю, и Губанов сделал все от него зависящее, чтобы помочь. Видимо, надменная и известная своей жадностью дама быстро забыла, кому обязана спасением родственника от уголовной статьи. А муж нашел возможность напомнить ей.
Дочка молчала с безразличной улыбкой, но по ее лицу было видно, что она все понимает и ей неловко за мать. «Хорошая она баба, – уже в который раз подумал Михаил. – Жалко, что не такая, как мне надо».
– Ну что, на выход? – радостно скомандовал историк. – Миша, пойдемте, мы вас подвезем до дома.
Еще чего недоставало! Разумеется, Михаил с удовольствием прокатился бы на автомобиле вместо того, чтобы трястись в автобусе, потом на метро, но для отказа у него имелись как минимум две причины. Первая: ему совсем не улыбалось находиться в тесном пространстве вместе со скупой дамой, которая его откровенно недолюбливает. И вторая: в данный момент он собирался ехать вовсе не домой. Разве можно держать свои импортные сокровища в квартире, где кроме него живут еще мать и сестра? Да, у него отдельная комната, но мать же делает уборку каждый день, да и Нинка не страдает излишней деликатностью, запросто заходит к нему, роется в шкафу или в письменном столе, если ей вдруг что-то понадобилось. Иногда он сам делает подарки, например, красивый платок или шарфик маме, губную помаду или тушь для ресниц сестре. Слово «достал» подозрений не вызывает, если употреблять его не слишком часто. Но держать дома блоки американских сигарет, бутылки заморского спиртного, пластинки с записями самых модных западных певцов и групп и прочие «сувениры» совершенно неправильно. Для этого у Миши есть «гнездо». Друг из директорской «сталинки» уже вернулся из армии, так что не было больше регулярных обедов со старушками Вениаминовнами, хотя Губанов и продолжал то и дело захаживать к своему товарищу. Если везло и совпадало по времени, то оба получали приглашение к столу. Однако ж место для расслабления пришлось менять. Подвернулось удачное знакомство с семьей сотрудника дипмиссии, и Михаил получил ключи от квартиры, которой можно было аккуратно пользоваться, пока хозяева вместе с малолетними детьми несли службу Родине на жаркой далекой дружественной Кубе.
Конечно, не случилось бы ничего из ряда вон выходящего, если бы Губанов сказал, что ему нужно не домой, а в другое место. Он взрослый человек, при хорошей должности, офицер милиции, мало ли какие дела у него могут быть. Но Миша страшно не любил давать кому бы то ни было информацию о себе сверх строго необходимого. При одной только мысли, что кто-то знает о его частной жизни что-то лишнее, он начинал чувствовать себя голым посреди площади. Однажды он все-таки дал слабину и поехал вместе с семейством историка, который любезно предлагал подвезти Мишу каждый раз, но тот обычно отказывался. Очень уж он был усталым в тот день, да и подарки получил не такие, чтобы их прятать вне дома, они предназначались маме, Нине и Ларисе к Восьмому марта. Того единственного раза было достаточно, чтобы историк узнал, где живет Михаил Губанов. Так что выдать адрес «гнезда» за свой домашний никак не выйдет.
Он вежливо поблагодарил за приглашение, подхватил тяжеленный чемодан и проводил семью историка до машины, удачно припаркованной совсем рядом с выходом из здания. Помогая загрузить вещи в багажник, бросил ненароком взгляд на мужчину, который показался смутно знакомым. Мужчина стоял у выхода и лениво, как-то незаинтересованно смотрел на рассаживающихся по машинам и автобусам пассажиров. Стройный, среднего роста, в сером костюме. Обыкновенный, ничем не примечательный. Кроме одного: костюм сидел на нем как влитой. «Рожа наша, точно не иностранец. А вот костюмчик определенно не фабрики «Большевичка». Или заграничный, или сшит у нас в закрытом ателье. В обычном ателье так не сошьют. Хотя про костюмы, кажется, говорят «строят», а не «шьют»… И почему на мне костюмы так стильно не сидят? Вроде не кривой, не хромой, не горбатый, а в костюмах, купленных в наших магазинах, выгляжу, как чучело, – с завистью подумал Михаил. – Хорошо, что форменный китель с погонами спасает».
И все-таки: где же он видел этого мужчину? Почему его лицо кажется знакомым?
Он простоял на остановке автобуса не меньше десяти минут, когда рядом, из-за спины, раздался негромкий голос:
– Товарищ капитан?
Михаил вздрогнул и резко обернулся. Перед ним стоял тот самый тип в хорошем сером костюме и сдержанно улыбался. И в эту самую секунду Губанов вспомнил, где видел его. В аэропорту. В толпе встречающих. Но не сегодня. И не
