позволяла цепочка, — разбил мои надежды Банкир спокойным тоном.
— Благодарю вас, — коротко сказал я и отпустил взопревшего беднягу, поставив против его имени 10.
Опрос половины пассажиров «Сирены» ничего не принес, в ту ночь все видели всех, но никто — жертву. Может, и впрямь таинственный Иона, успешный в делах сердечных и финансовых, взгрустнул, помолился и, выйдя на шаткую палубу, притом так, что никто и не заметил, плюхнулся в бушующее море, а предвидя такой исход заранее, он, искусный провидец, поведал о сем в переданной Кэпу записке, не забыв упоминать в ней меня, абсолютно незнакомого ему человека.
Дверь в кают-компанию распахнулась так, словно ее пнули ногой, а не отворили, как принято в приличном обществе, используя для этого руку. Нога оказалась обутой в черный полированный ботинок от «Ллойда»; строгий деловой костюм, золотые часы на запястье, прямой, слегка надменный взгляд, не иначе как…
— Коммерсант, — представился вошедший, полностью подтвердив мою догадку, и, не спросив разрешения, развалился нога на ногу в кресле напротив.
— Буду очень краток, — вступил он в разговор, не позволив мне начать первым. — Этот пропавший, как там его, Иона, был настоящим хамом и выскочкой. Мы не сдружились сразу, но, прошу отметить, к его исчезновению я не имею никакого отношения.
— Вы разрешите задать вам пару вопросов? — попытался я сбить его воинственный пыл.
Коммерсант, вытащив из кармана сигару, благосклонно кивнул.
— Чем была вызвана ваша взаимная неприязнь? — я протянул подозреваемому зажигалку.
Он затянулся, еще раз и еще, это, видимо, успокоило его, и мой собеседник перешел на обычный тон:
— Я занимаюсь коммерцией, можно сказать без преувеличений, круглые сутки. Здесь, на «Сирене», среди собеседников я пытался найти своих потенциальных клиентов. Иону почему-то это очень раздражало. Всякий раз, когда уши его оказывались в пределах досягаемости моего голоса, он делал мне замечания, апеллируя ко дню субботнему, ну, вы понимаете, к одной из заповедей. Честно признаюсь, желание искупать его в соленой воде возникало у меня неоднократно, но, видит Бог, если это кто-то и сделал, то только не я.
— Можете подтвердить свое алиби? — растягивая слова, спросил я, ставя против его имени цифру 4.
Коммерсант задумался, усердно попыхивая сигарой, я не мешал ему. Через минуту он произнес с не свойственной ему мягкостью:
— То, что мой сосед, Банкир, провел всю ночь у себя в каюте, могу подтвердить под присягой, а вот о себе… — он развел руками. — Нет.
— Поясните, — коротко бросил я, наливая в фужер воды.
— Я заметил, — подозреваемый помялся, раздумывая, стоит ли продолжать, и все-таки решился, — что Банкир разговаривает во сне, и не просто бормочет абракадабру, а произносит имена, цифры, контакты. В общем, ночами я не спал. А подслушивал в надежде выведать полезную информацию.
Коммерсант покраснел и опустил глаза.
— Вы стенографировали что слышали? — строго спросил я.
— Да, — честно признался он и покраснел еще гуще.
— Хорошо, если понадобится, я спрошу с вас записи, сейчас вы можете идти.
Коммерсант кивнул, затушил сигару и поднялся с кресла:
— Там ничего ценного.
— Вы свободны, — рявкнул я, и подозреваемый вылетел из кают-компании.
Мой мозг начинал закипать, пассажиры понемногу заканчивались и самым удивительным образом оказывались не у дел. Сейчас, я почти не сомневался, войдет очередной «невиновный» и случайно подтвердит чье-нибудь алиби (само слово начинало бесить). Каждый желал, но не совершал, прямо не прогулочная яхта, а храм великомучеников.
Два неуверенных стука в дверь прервали мой эмоционально-ментальный всплеск, в каюту вплыло нечто в длинном черном плаще-хитоне, с козлиной бородкой на бледной физиономии и «приклеенными» сверху редкими сальными волосенками.
— Я Верующий, — сказал посетитель и перекрестился.
— Вижу, — усмехнулся я и указал пальцем на диванчик. — Можете начинать… по существу.
— Я, Верующий, — начал «нечто», — жизнь провожу в молитвах…
— С перерывами на сон и прием пищи, — вставил я недобро.
Верующий улыбнулся (было видно, не обиделся) и снова наложил на себя крест:
— Вот и оставивший «Сирену» Иона, прости, Господи, его грешную душу, насмехался все время и загибал пальцы, когда я благоговейно произносил Имя Господа нашего, а также вел счет, видимо, пытаясь сказать мне, что слишком часто поминаю Его в речах своих.
На конверте я написал «Верующий» и поставил цифру 3.
— Он был неприятен, — продолжил подозреваемый, — заносчив в насмешках и груб в эмоциях, но желать ему зла — не от Бога, кой и есть Ионе судия.
— Что вы делали в ночь… исчезновения? — спросил я прямо, решив, что это аморфное, запутавшееся в религиозном экстазе существо вряд ли бы осмелилось на совершение преступления, конечно, в том случае, если он не великолепный артист и сейчас дурит мне голову.
— Я молился у себя в каюте, — прозвучал ответ.
— Всю ночь?
— Да, я же сказал, — Верующий улыбнулся опять, — что провожу жизнь в молитвах.
— Может, вы что-нибудь слышали? — с надеждой спросил я.
— Только голос Бога, — «нечто» начинало погружаться в обычный для себя транс.
— Ясно, ничего не слышали, никого не видели, ничем помочь не можете, — очередное разочарование, подумал я.
— Помочь могу, — вдруг оживился Верующий. — Соседу Коммерсанту.
У меня глаза на лоб полезли от удивления:
— Ну-ка, ну-ка.
— В моей каюте нет полочки в «красном углу» для иконы, и я ставлю ее на дверной наличник, но когда сосед выходит из своей кельи, простите, каюты, он так сильно хлопает дверью, что икона падает. В ту самую ночь, которая вас интересует, икона не упала ни разу.
— Значит, Коммерсант не покидал каюты, — задумчиво пробормотал я.
— Вот именно, — радостно подтвердил Верующий.
— Благодарю вас, вы свободны.
— Слава Богу, — чувственно произнесло «нечто» и, перекрестившись (а как же иначе), выплыло наружу.
Иона был прав, решил я, вспоминая количество упоминаний Имени Его «на ровном месте».
В качестве очередного опрашиваемого Помощник выбрал Генерала, в этом случае и гадать не пришлось; мундир, шрам через всю физиономию, от уха до уха (как жив-то остался), погоны с бесконечными звездами, аксельбанты и прочая мишура, все было на положенных местах.
Генерал, похоже, командовал либо кавалерией, либо бронебойными войсками, едва войдя в помещение, он бросил короткий взгляд на меня и, оценив по-своему обстановку, отчеканил:
— Рассматриваемый, виноват, обсуждаемый объект, именуемый в дальнейшем Иона, — подлец и предатель, утеря его повышает обороноспособность, то есть, хотел сказать, укрепляет связи между пассажирами данного судна «Сирена» и не наносит никакого ущерба обществу людей на суше.
— Отчего же? — закашлялся я от подобной эскапады.
— Подлец Иона подвергал насмешкам мое преклонение перед неоспоримым военным талантом фельдмаршала N, комментируя мое восхищение как идолопоклонничество, видимо, намеренно путая это с соблюдением субординации и признанием заслуг перед отечеством.
— А по
