– Ну что ты творишь! – накинулась на нее Ольга, когда за старшим лейтенантом закрылась дверь. – Мало тебе того зека опущенного, тебе еще милиционера-графомана не хватает? Ты же знаешь, нет ни одного доброго дела, которое не осталось бы безнаказанным. Вот смотри! – Она открыла папку, которую оставил Захаров и стала громко читать:
«Первые клейкие листочки проклюнулись на стройных белоствольных березках. Ласковый весенний ветерок растрепал золотые косы румяной девушки. Ее лучистые глаза, голубые, как незабудки, сияли радостью и счастьем».
Ольга захлопнула папку.
– Дальше можно не читать. Все и так ясно. Завтра тебе придется долго и нудно объяснять этому застенчивому милиционеру, что «клейкие листочки» и «лучистые глаза» – это неприличные литературные штампы. Он не поймет и обидится.
– Ладно, не ворчи – Лена улеглась на кровать с рукописью.
Рассказ назывался «Нелюдь». На двенадцати машинописных страницах коряво и подробно описывалось, как румяную девушку с лучистыми глазами обнаружили в городском парке, убитую и изнасилованную, как смелый следователь быстро нашел и разоблачил злодея, алкоголика-тунеядца, которому ничего не оставалось, как признаться в совершенном злодеянии.
В два часа ночи за ними должен был зайти Вениамин. Он пригласил их на прощальный ночной пикник с шашлыком на берегу Тобола.
Эта идея пришла в голову Мите, ему очень хотелось встретить рассвет в тайге, на берегу сибирской реки.
– Ну, дочитала? Вставай, уже без десяти два. Ох, представляю, как ты завтра, после бессонной ночи, будешь с этим графоманом объясняться! – Ольга натянула джинсы и, расчесывая перед зеркалом пышные светлые волосы, сладко зевнула. – Не выдержу я до рассвета, даже с шашлыком не выдержу. Спать хочу.
– Зря твой братец все это придумал, – Лена отложила папку с рукописью, надела кроссовки, теплый свитер поверх фланелевой ковбойки, – комары нас там сожрут.
– Это не мой братец, – возразила Ольга, – это твой дорогой Вениамин затеял. Митька только подал идею, а твой комсомолец ухватился.
– – Оль, почему это, интересно, «мой»? , – Да потому, что все эти радости – и банька, и экскурсии, и неусыпное внимание исключительно ради тебя.
– Оль, хватит об этом. Надоело, – поморщилась Лена.
– Нравишься ты этому Волкову до потери пульса. Всерьез давишься. Даже Митька заметил. Между прочим, он красили мужик, этот Венечка, сибиряк, косая сажень в плечах!
Он, кстати, далеко пойдет. Из горкома в обком, глядишь, и до Москвы доберется по комсомольско-партийной линии. Знаешь, какая у этих комсомольских мальчиков хватка? Так что смотри, Леночка, не упусти свой шанс.
Ольга весело засмеялась, но тут же поперхнулась и замолчала: на пороге стоял Волков.
* * *
Комары жрали нещадно, несмотря на дым березовой чаги которую настрогал и набросал в костер Волков. Ночь была совсем светлая. Ольга дремала на мягких сосновых ветках, то и дело просыпаясь и хлопая назойливых комаров. Митя что-то лениво наигрывал на гитаре, Лена курила, глядя на тлеющий костер.
Шашлык давно был съеден, водка выпита. Из-за верхушек деревьев поднималось огромное, белесое солнце. После бессонной ночи всех познабливало.
– Слушайте, я хочу в гостиницу, – сказала Ольга, приподнявшись на локте, – мне ваша комариная романтика уже поперек горла.
– Сейчас, – кивнула Лена, – Вениамин придет, и будем собираться.
– А куда он делся? – удивилась Ольга. – Он же только что был здесь.
– Он уже минут сорок где-то ходит, – перестав бренчать на гитаре и взглянув на часы, сказал Митя, – наверное, пошел тоску свою развеивать. Он весь в тоске, на него Леночка не смотрит. Он глаз с тебя не сводил, голубых и печальных,
– Митька, прекрати ерничать, – поморщилась Лена.
– Бедный Ерик, королевский шут, всегда говорил правду, – вздохнул Митя.
– За что бывал бит нещадно, – добавила Ольга.
– Слушайте, ну что вы ко мне привязались с этим комсомольцем? – Лена бросила окурок в тлеющий костер. – Нравлюсь я ему или нет, меня совершенно не касается. Это его личные трудности.
– Безжалостная ты женщина, – вздохнул Митя и лениво поднялся на ноги, – пойду я поищу несчастного влюбленного.
– Только смотри сам не заблудись, – предупредила Ольга.
– Я вам аукать буду, а вы откликайтесь, – Митя зашагал вдоль берега.
С Волковым он столкнулся минут через пятнадцать и, увидев его, обомлел.
Комсомолец шел, пошатываясь. На его светлом свитере темнели какие-то пятна. Широко раскрытые глаза смотрели прямо на Митю безумным, невидящим взглядом. Он дышал шумно и тяжело.
– Веня! Что с тобой? – выкрикнул Митя и тут только понял, что пятна на свитере – это кровь.
Волков сильно вздрогнул, глаза его стали осмысленными. У Мити за спиной послышался треск веток, через минуту рядом с ним стояли Ольга и Лена.
– Господи, Веня, вы весь в крови! Что случилось? Вам плохо? – Лена шагнула к нему, прикоснулась к его плечу.
– У меня пошла кровь из носа, – произнес он хрипло.
– Надо голову запрокинуть и что-нибудь холодное на переносицу, – Лена достала носовой платок из кармана джинсов, – подождите, я сейчас.
– Ты побудь с ним, – Митя взял у нее из рук платок, – я спущусь к реке, намочу как следует. Ольга, не стой столбом, помоги ему сесть. Он же бледный как смерть.
Ольга стояла, отвернувшись. Она с детства не переносила вида крови, ее начинало тошнить, даже когда она видела простую царапину. Лена взяла руку Волкова и нащупала пульс на запястье.
– У вас очень сильное сердцебиение, не меньше ста двадцати, – сказала она. – У вас больное сердце?
Его горячая рука поймала и больно сжала Ленины пальцы. Лена охнула от боли. Волков дышал тяжело и часто.
– Веня, вы слышите меня? – спросила Лена испуганно.
– Да, – прохрипел он, – не волнуйтесь. Со мной все в порядке. Мне просто совсем нельзя пить.
Старший лейтенант Захаров за своим рассказом не приходил. Ольга и Лена проспали до двух часов дня, но все равно Явствовали себя усталыми и разбитыми после бессонной ночи – в гостиницу они вернулись только в восемь утра и туг же рухнули на свои койки как убитые.
В начале третьего к ним в номер приплелся вялый, опухший Митя.
– А где же твой графоман? – вспомнила Ольга, когда отсели пить кофе. – Нам уезжать через два с половиной часа куда ты теперь его гениальное творение денешь?
– Может, он стучал, а мы спали, не слышали? Неудобно получилось.
– Ладно, оставишь внизу, у администратора. Напишешь записочку, – махнула рукой Ольга, – а кстати, о чем рассказик-то?
– Об убийстве.
– Детектив, что ли?
– Не совсем. Скорее психологический триллер.
– Это вы о чем? – вяло поинтересовался Митя.
– Да так, графоман пришел, рассказ принес. А Лена, добрая душа, согласилась прочитать и поговорить.
– Понятно… – Митя допил свой кофе, налил воды из графина в литровую кружку и включил кипятильник. – Интересно, что же с Волковым-то вчера случилось? – задумчиво произнес он и закурил.
– Перепил человек, – пожала плечами Ольга, – пошел проветриться, и стало ему плохо.
– А кровь на свитере откуда?
– Он же сказал, у него кровь из носа пошла, – напомнила Лена.
«Когда идет кровь из носа, она обычно есть на лице, у ноздрей, вокруг рта. А у Волкова лицо было чистым. Кровь только на свитере», – подумал Митя, но не стал говорить об этом вслух. Зачем? Ольга начнет дразнить его Шерлоком Холмсом, скажет, что он зануда или еще что-нибудь. Да и Волкова этого они никогда больше не встретят. Вот проводит он их в Ханты, и забудут они об этом странном комсомольце, будто и не было его вовсе.
– Может, в милицию сходить? – спросила Лена, закуривая. – Этот Захаров сказал, что он милиционер. Неудобно оставлять папку у администратора. Они ведь меняются часто. забудут, потеряют.
Тут раздался стук в дверь.
– Младший лейтенант Никоненко, – представился вошедший парнишка в милицейской форме и козырнул. – Тут у рас товарищ Захаров папочку оставил, просил забрать. И вот адресок, – он протянул сложенный вчетверо тетрадный листок. – Он просил, чтобы вы ему написали обязательно.
– А что случилось? Почему он сам не зашел?
– На оперативке задержался, а потом сразу на труп выехал, – объяснил младший лейтенант.
– Куда выехал? – переспросил Митя.
– На труп. Убийство. Там на окраине парка, у Тобола, девушку нашли убитую. Все, я извиняюсь, мне пора, – младший лейтенант козырнул и быстро вышел, зажав под мышкой папку с рассказом.
– Подождите, а где именно? – вскочил Митя и бросился за ним в коридор. – Лейтенант, подожди, – крикнул он в лестничный пролет, перегнувшись через перила, – где именно нашли девушку?
– Ну что ты так орешь? – придерживая фуражку, поднял голову милиционер. – Я же сказал, на окраине парка, у Тобола.
