Ознакомительная версия.
– Ну что, Олечка, свет Антоновна, – со свойственной лишь ему суперделикатностью сказал Юрий Яковлевич Волынский, – как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – ответила я, смущаясь под пристальным взглядом десяти глаз, направленных на меня.
Я понимала, что каждая пара глаз пыталась увидеть что-то свое, но все они понимали, что я уже выздоровела, и меня можно выписывать. Андрей Вадимович, стоявший ближе всех, ждал от меня знака, можно ли ему успокоиться и забыть о девушке в палате Кирилловой. Я кивнула ему, что можно. Александр Геннадиевич хотел узнать, не изменилось ли что-то во мне со вчерашнего дня. Софья Николаевна, кажется, боялась, чтобы я не выкинула какой-нибудь паранормальный фокус, она почему-то считала себя ответственной буквально за все. Еще одна незнакомая мне женщина в белом халате смотрела на меня как на диковинку, вероятно, наслышанная о моих экстрасенсорных способностях и даже о нас с Голявиным. Она с интересом поглядывала то на меня, то на него, но вряд ли смогла увидеть что-то экстраординарное. Только Юрий Яковлевич смотрел на меня как на пациентку и боялся, что меня все-таки недолечили. Он задавал самые неожиданные вопросы, несколько раз перелистывал историю болезни, проверял мои рефлексы и, в конце концов, сказал:
– Но что ж, голубушка, придется нам расстаться. Будем сегодня вас выписывать, ну дело ли это такой красавице проводить столько времени в больнице? Оставите нам напоследок фотографию своей прекрасной головки и... можете собирать вещички... Пойдемте, коллеги, в следующую палату.
Все одновременно развернулись и направились к двери, даже Голявин нисколько не задержался. Я удивлялась профессору Волынскому, он был настолько вежлив с пациентами, что с трудом верилось в его строгость с персоналом отделения. А я не раз слышала, что врачи, медсестры и санитарки его всерьез побаивались. Я чувствовала сильную энергетику заведующего отделением. Конспирация Александра меня умиляла. «Мог бы хоть улыбнуться или сделать знак рукой, все равно слух о нас распространился на всю больницу. Ведь даже Людмила из приемного отделения была в курсе. Да, хотела бы я взглянуть на Сашину матушку, может она не такая и страшная», – думала я.
Мне позвонила Даша и я сообщила ей, что я вчера все-таки активизировала антикод и разрушение системы зомби остановилось.
– Да, меня сегодня выписывают.
– Я за тобой приеду, – с готовностью ответила Даша. – К какому времени подъехать?
– Пока еще не знаю... Мне, правда, Васик предлагал свои услуги, я хотела ему позвонить, тем более у меня здесь гонг, не нам же тащить его.
– Уверяю тебя, Васик не сможет, он сегодня работает, а я свободна, – объясняла Даша. – А что этот гонг очень большой?
– Ну не так, чтобы очень... но нести его неудобно...
– Ты, Ольга, думаешь от Васика будет какой-то толк? С его «пивным брюшком» только гонг и таскать!
– Ты права, на него лучше не рассчитывать, – согласилась я. – Ой, меня зовут на какое-то обследование, я тебе перезвоню.
Я спрятала мобильник под подушку и пошла вслед за медсестрой. Я надеялась, что во время компьютерного обследования ко мне зайдет Голявин, но он так и не появился. Я уже стала жалеть, что поддалась вчера соблазну и стала слушать Людмилины сплетни. Теперь в моем воображении была матушка Александра, строго-настрого запрещающая сыну влюбляться.
Умная медицинская техника выдала показатели, пришедшего в норму организма. Рецедива, которого так боялся Волынский, не наблюдалось. Я выздоровела, и меня выписывали. А Голявин напрочь пропал из отделения. Я стала подозревать, что он меня сознательно избегал. Мне не давала впасть в отчаяние только мысль о гонге. Я знала, он поможет мне преодолеть любые трудности.
Я вернулась в свою палату в жутком настроении. Сначала я позвонила Даше и попросила приехать за мной немедленно. «Хорошо иметь такую подругу как Даша, – подумала я. – Я знаю, что она меня никогда не подведет». Взгляд упал на начавшие увядать герберы, их не стоило забирать с собой. Потом я приготовила пакет с яблоками, чтобы отдать их в знак примирения тете Любе. Когда я выходила из палаты, то столкнулась с ней и видела, как она недружелюбно на меня посмотрела. Я наивно полагала, что фрукты могут смягчить ее душу.
Потом я решила достать из-под кровати гонг севроамериканских индейцев, нагнулась и... не увидела его. Под койкой гонга не было! Вот это был удар так удар! Я сидела на полу на коленях и едва не плакала. Я понятия не имела, кому он мог помешать. Я уже хотела «включить» ясновидение, чтобы узнать, кто покусился на мое сокровище, но услышала, что открылась дверь.
Я оглянулась, продолжая сидеть на полу. В палату вошел Алексадр с букетом роз. Надо сказать, мы были оба удивлены, увидев друг друга.
– Что ты делаешь на полу? – изумленно спросил Голявин. – Тебе плохо?
– Да, – громко сказала я, подымаясь, – еще час назад под кроватью был гонг североамериканских индейцев, его мне вчера после твоего ухода принесла Людмила, точнее ее сын. Перед обходом Софья Николаевна заставила меня спрятать его под кровать, но сейчас его там нет...
Голявин не сразу понял, что я говорю серьезно. Он, вероятно, приготовил для меня какую-то речь, а я сбила его своей пропажей. Я потеряла гонг, но вновь обрела Александра. Мне снова стало стыдно перед собой за то, что я позволила себе плохо подумать о нем. Мысль об исчезновении гонга ушла на дальний план, передо мной был тот, кого я любила и который, надеюсь, любил меня. А еще между нами были острые шипы роз, которые все еще держал Саша в своих руках...
Я не могла не поддаться искушению и не узнать, что же случилось с системой зомби после того, как ее разрушение остановилось. Я снова выходила в астрал, и на этот раз мое Я добралось до нужной информации намного быстрее, и не встречая препятствий на своем пути.
Мое Я увидело, что хорошо отлаженная и состоявшая ранее из многих и многих звеньев система по зомбированию людей с помощью числовых кодировок распалась. Теперь это были просто люди, которых между собой связывало только одно: по странному стечению обстоятельств они были одинокими по жизни. Только у одной из них был рядом человек, который понял, что его готовы бросить ради сомнительных встреч в клубе «Просветление». Он обратился в милицию, и в клуб был внедрен Юрий Кагадеев, разоблачивший Марию.
Но во время второго астрального путешествия мое Я увидело женщину по имени Валерия, место которой в этой системе было выше, чем у Марии, но ниже, чем у хирурга, сверлящего дырки во лбу. Но и этот человек со стеклянными глазами не был самым главным. Наверху системы стоял одинокий мужчина по имени Даниил, он являлся единственным, чей мозг не был зомбирован.
Даниил Святославович был очень талантливым ученым, возможно, его открытия в области нумерологии стали бы не менее значимыми, чем у Пифагора. Мое Я даже увидело связь между Пифагором и Даниилом, но поскольку я заранее не давала своему подсознанию задание проследить именно эту взаимосвязь, то оно не стало уходить так далеко от современности.
Даниил Святославович держал свои открытия в себе и даже те, кого он называл своими учениками, не знали и малой толики о магии чисел и об их возможности влияния на психику человека.
Второй выход в астрал помог мне восстановить иерархию в распавшейся, не без моего участия, системе зомби. А то, что произошло после, я узнала еще и от Даши. Она смогла уговорить Костюкова снова наводить справки по своим каналам.
Он узнал, что против Татьяны Александровны Сулимских возбуждено уголовное дело по статье двести тридцать девятой, и самое большее, что ей может грозить – это три года лишения свободы. А принять во внимание, что она сама подверглась зомбированию и поэтому перепрофилировала свой клуб, следствие не может. Кодировку головного мозга не зафиксируешь никакими приборами, а потому к делу не приложится оправдательная справка.
Отчасти мне было жаль Татьяну Сулимских, но она должна была пройти через такое испытание, прежде всего для того, чтобы разобраться в себе и понять, на какой же она стороне – темных или светлых сил. Я видела ее будущее и поэтому знаю, что следствию и суду будет очень трудно доказать ее вину, и она получит минимальное наказание. А в ее душе наступит настоящее просветление.
Что касается Даниила Святославовича, медработников его клиники и зомби с дырками во лбу, то Костюков узнал только одно, что ими вплотную занялась настоящая служба безопасности...
Все члены клуба «Просветление», подвергшиеся более простому зомбированию при помощи числовых кодировок на плакатах, размещенных в зале, и специальных фраз, которые по указанию Анатолия Мария вставляла в свои лекции, были выявлены, и им оказана помощь психологов.
А вот мозг Юрия Кагадеева не пострадал и сердце осталось равнодушным к Марии, может оттого, что он не был одинок...
Ознакомительная версия.
