Ну а господин… нет, теперь уже гражданин Юркин, хоть и смешно это сегодня звучит, почти пародийно, получит еще одну статью обвинения — об уклонении от уплаты налогов. Этого просто не может не быть в современных условиях у всякого, даже самого наичестнейшего предпринимателя, обязательно отыщутся малые грешки. А если захотеть? Нет вопросов…
Значит, надо будет не забыть завтра же «поздравить» и Валеру Коныгина с праздником. Чтоб он не почувствовал себя обойденным вниманием коллег.
Странное дело, пока человек бегает в полковниках, у него и соответствующая реакция на те или иные события — либо та, которая требуется, либо собственная, в силу еще сохранившегося характера. Но стоит ему сменить погон на широкий, генеральский, как он теряет даже те малые остатки самостоятельности, которой еще вчера мог гордиться. Генерал — это уже… как бы из другой иерархии, из той, что там, наверху. Но самое печальное заключается в том, что генерал абсолютно уверен: все теперь должны исключительно ему. И термин «свой парень» отнести к этому типу людей можно с известной долей условности. Вот и Валера, став заместителем начальника ГУСБ, все чаще предпочитал не столько уже лично отдавать указания, контролировать, чтобы исполнители не превысили рамок необходимого и не залезли нечаянно туда, куда им нос совать не следует, а пытался обходиться просто общими советами. Мол, неплохо бы сделать то, а может быть, провернуть это и так далее, не прилагая при этом собственных рук. В том смысле, что я вам сказал, ребята, а вы уж как-нибудь сами давайте. Ну а я, если, не дай бог, чего, то вот уж разве что тогда… И при этом кривит морду свою генеральскую, когда получает конверт, считая, что его заслуги могли бы оценить и повыше. А ты паши, как все, вот и будет тебе повыше, советчик, блин!.. Правда, чего греха таить, есть и за ним тихая работенка, которая пока, Бог миловал, не требовалась, — отслеживать, чтобы в управление не попал какой-нибудь компромат на МУР. Ну по мелочам — это никого не волновало, везде есть свои превышения, да на них, по правде говоря, никто в руководстве давно и внимания не обращает. Когда в законе есть лазейки для преступника, отчего ж ими не воспользоваться и сыщику? Исключительно, понимаешь, в правоохранительных целях! Вот так!
Ну ладно, это все по делу. А теперь надо сыграть в поддавки с Турецким. Тоже ведь генерал, а подумаешь, определенно тянет человек на явное исключение из правил. Он хоть и помощник генерального прокурора и наверняка днями вторую звезду на погон получит, а совсем другой человек. Думал Лыков: почему? И пришел к самому простому выводу: а потому что всю жизнь по духу своему был сыскарем. Там — следователь, старший, «важняк из важняков», как его только ни называли, а он всегда предпочитал сам бегать, а не сидеть с бумажками. И уж кому, как не ему, и знать-то все беды и горести сыщиков. Особенно тех, что работают на «земле» — в районных отделах. Потому и не гордый. Он и выпьет со своими, и от бабы в другой раз не откажется, и прикроет тебя в трудную минуту, если ты ему сам подлянку не кинешь, потому как связи имеет в таких службах, от которых иной раз напрямую зависит, орден тебе давать или срок по статье за превышение. Нужный человек, другими словами…
Выбрав подходящую паузу, Вадим решил прозондировать почву.
— А что, Сан Борисыч, есть у вас там что-нибудь новенького-то по «Медведю»?
— А ты чего спрашиваешь? — лениво отозвался Турецкий. — Или тоже интерес завелся?
— Да так… — уклончиво пожал плечами Лыков. — Есть, понимаешь, некоторые телодвижения… Как бы сказать?.. У меня один тип тут проходит. По другому делу, ДОР на него завели, в оперативной разработке он сейчас. Не хочу зря обещать, но, кажется, там прослеживается небольшой такой следок к тем грузинам. Так что дело простое, если наклюнется, могу с радостью подарить.
— Чего ж молчал-то? — обрадовался хорошо уже поддатый Турецкий и с ходу перешел на комический грузинский акцент: — Да я тебе, дарагой, лично персональный поляна накрою! А Славку вон шашлык-машлык жарить уговорю! Представляешь? Твой шеф подает тебе прямо с огня во-от такой «балшой сочний бастурма»! По пальцам течет, по губам течет, по груди течет, а? — Он показал руками величину шампура. — Нет, ти только представь! А сам Турецкий, вежливо пританцовывая и напевая сладкую мелодию «мравал-жамиер», наливает в твой серебряный рог молодое кахетинское вино! Я бы от такой картины сдурел!..
Общий смех был естественной реакцией.
Пирушка затянулась, и народ стал расходиться по домам хорошо за полночь. Грязнов на своем начальственном «форде» с мигалками добросил Турецкого прямо до подъезда его дома, где выслушал не очень, правда, уверенное приглашение Александра Борисовича завершить вечеринку, которая несомненно удалась, не менее достойным образом, но уже у него дома, для чего следует всего лишь подняться на лифте. На что он намекал? Может, на недопитый коньяк в пустом холодильнике? Знаем мы эти номера! Грязнов отмахнулся и умчался к себе, на Енисейскую.
Но не успел приехать и отворить дверь, как услышал настойчивый телефонный звонок. Кому еще он понадобился?!
— Алло, Грязнов слушает! Кто? — грозным голосом прорычал он в трубку.
— Ты чего-нибудь вообще понимаешь, Славка? — спросил Турецкий странным тоном, что немедленно и отметил Грязнов.
Но, будучи все-таки человеком нормальным, то есть умеющим в общих чертах соотносить желаемое и действительное, он посмотрел на часы и спросил в свою очередь:
— А не могу ли я поинтересоваться, друг мой сердечный, ты хоть иногда на часы поглядываешь?
— А что, не понял?
— Наверно, трудно понять, не спорю, когда человек звонит в три часа ночи и задает совершенно идиотские вопросы. Чего не спится-то? Или ты все-таки успел куда-нибудь сходить? Я же тебя, если помнишь, у дверей оставил!
— Куда я ходил? Да никуда я не ходил! — озабоченно откликнулся Турецкий. — А вот ты, скажи, в свои карманы залезал? Ничего не находил там?
— Погоди, а что я там должен найти?.. Странный ты, ей-богу, Саня… Нет, не залезал… сейчас посмотрю… — Он прижал трубку к уху плечом, бормоча при этом: — И чего там может быть?.. Чего искать-то? Вечно у него хреновина какая-то… Ирки нет, вот и колбасится… Эва! А это еще откуда?! Эй, слышь, а у меня тут конверт. А чего в нем? Ну-ка… Е-о-о! Ну, блин, сплошные «франклины»… И откуда их столько?.. — И уже заговорил в трубку: — Саня, у меня тут баксов, оказывается, до едрени фени! Ты, что ль? Твои шуточки?
— Ты лучше глянь сколько. А письма нет? — не очень твердым голосом спросил Турецкий.
— А, вот… есть. Вячеслав Ива… ага. Чего-чего? А-а-а, ну это совсем ведь другое дело!.. Хотя… Так, а у тебя, Саня, как я понимаю, наверное, та же картина? А чего тебе написали?
— Да написано-то, что это особая благодарность за помощь. Только я что-то не помню, чтобы оказывал им ее и требовал за это гонорар. А ты помнишь?
— И я не помню… Постой, Вадька же говорил сегодня, что с нашей подсказки они таки обнаружили тот сейф! С документами и прочим… Ну точно! Вспомнил. По делу того барыги, помнишь? У которого целый килограмм взяли! А вначале там баба этого… не помню фамилии, фигурировала. Ей еще моя «Глория» помощь оказывала. Ну так что? Надо понимать, что это гонорар за помощь?
— Славка, мне не нравится такая постановка вопроса. А тебе?
— Ну-у… Я не могу сказать, что в восторге от изобретательности моих ребятишек, однако, с другой стороны… Ладно, не бери в голову, я завтра им устрою форменный допрос. И если это взятка, то я их сам возьму за одно место…
— А за что взятка-то? — возразил Турецкий.
— Ну вот, Саня, видишь, — даже расстроился Грязнов. — Ты теперь сам себе противоречишь! Слушай, может, тебе бабки совсем не нужны? Кстати, сколько, если не секрет?
— Не секрет. Десять тысяч.
— Ага, и у меня столько же. Выходит, они наши таланты ценят на равных. Черт его знает, Саня, вроде бы как, с одной стороны… а с другой?.. Мужики-то ведь свои в доску. Ну сам подумай, на кой хрен им просто так, ни с того ни с сего, двадцать кусков кому-то отстегивать? Предположим, даже собственному начальству? Цели не вижу… Ну если бы, к примеру, какую-нибудь подлянку еще за душой имели, а так? Нет, не вижу… Да и не хотелось бы мне, честно говоря, думать о них плохо.
— Вот и я об этом, — устало вздохнул Турецкий. — В общем, Славка, давай так договоримся. Я эти бабки вкладываю обратно в конверт. Вместе с их запиской. И не трогаю. А когда ты выяснишь детали, вот тогда давай и решим, вправе мы распоряжаться этими деньгами или нет. И число проставлю, когда принял это государственное решение. Если ты возражаешь, поступай по-своему. Но я тебе все сказал. Я, конечно, верю твоим парням, тем более что тот же Вадим обещал мне подкинуть кое-что по грузинам. Поэтому обострять ничего сейчас не хочу. Если я не прав, зачем зря подозревать ребят, верно? А если все-таки?.. Ладно, все, теперь, Вячеслав, я буду спать… Ну, блин, и какой после этого сон, а?
