Ознакомительная версия.
– Да, о чем говорить, Павел Ильич! Все они политиканы такие – денег народных наворовали и живут припеваючи. Зато телевизор смотришь, думаешь – куда деваться?! Глаза праведным гневом горят! За простой народ ратуют!
Тут водитель осекся, поняв, что говорит лишнее, и с опаской бросил взгляд на хозяина, но тот сделал вид, что пропустил сказанное мимо ушей. Но настроение безнадежно испортилось. Саня неловко попытался исправить положение:
– Нет, конечно, везде порядочные люди попадаются, нельзя ведь всех под одну гребенку. Вот вы, Павел Ильич, и обещания свои всегда сдерживаете, и мы у вас все, как у Христа за пазухой, и указы у вас всегда правильные, для простого народа выгодные.
От этой неприкрытой лести на душе у Разумовского стало уж совсем муторно. Он закрыл глаза и вернулся к своим невеселым мыслям. «Не понимает народ, абсолютно не понимает, как нам несладко приходится». Даже в голове у Павла Ильича личное местоимение третьего лица множественного числа «нам» прозвучало с некоторым пиететом. «Воруем, видите ли! Были бы вы на нашем месте, тоже бы воровали. Кристально честные все до поры до времени, а как только до власти да до денег дорвутся, все принципы сразу куда-то деваются. А что эта власть дает? Люди боятся? Так то чужие, а свои совсем совесть потеряли».
Тут Разумовский с вопросов общественных переключился на личные. Главная проблема высокопоставленного чиновника заключалась в поведении единственного, и поэтому особенно любимого, сына. Кто-то однажды сказал: «Дети – это цветы жизни, которые растут на могилах их родителей». Это утверждение было как никогда верно для семьи Разумовских. Максим последнее время совсем отбился от рук и очень беспокоил отца.
«Столько сил вложено в этого оболтуса! – сокрушался отец. – И гимназию закончил престижную, и в институт пристроили без проблем, да не в какой-нибудь заборостроительный – в МГИМО! Закончил – вот сыночек тебе работа. Эта не нравится? Пожалуйста, езжай за границу, трудись. Чего еще человеку надо? Так нет же! Отовсюду погнали, даже мое положение не помогло. А тут еще эта история с Полиной… Она сама выбросилась, или ей помогли? Неужели Максим мог решиться на такое?»
Вспомнив о Полине, Разумовский помрачнел. Если бы он знал, что все так закончится… Если бы он только знал…
Но еще в большей степени его в буквальном смысле ошарашило известие о том, что один из узников Матросской Тишины, некто Коробков, неожиданно начал давать показания против Максима и его, бывшего теперь уже, партнера – Мелентьева. И, судя по краткой информации от верного человека, этот компромат мог оказаться посильнее атомной бомбы. А Максиму как всегда на все наплевать: папа выручит. Как это в последнее время случается постоянно…
…Константина в семье Разумовских знали давно. Они с Максимом учились на одном факультете с первого курса. Они сразу как-то сошлись и подружились на той почве, что даже среди очень благополучных и обеспеченных студентов МГИМО выделялись своим привилегированным положением. Отец Константина занимался нефтью и был владельцем энного количества скважин, так что в материальном положении мог дать фору даже нынешнему премьер-министру России. В доме Разумовских Костю приняли как родного. Супругу Павла Ильича всегда очень волновало, в каком обществе будет вращаться ее сын. Она была обеспокоена тем, что Максим может выбрать друзей, которые будут недостойны его статуса. «Дружить надо с равными», – часто повторяла она и любила приговаривать, что самые выгодные знакомства начинаются со студенческой скамьи, главное – правильно выбирать людей, они должны быть перспективными. (Это было любимое словечко мадам Разумовской.) В том, что отпрыск нефтяного магната «перспективный», сомневаться не приходилось. И Разумовские стали часто зазывать Костю в гости, приглашать на семейные торжества, брали отдыхать вместе с собой. Воспитанный и вежливый однокурсник сына сразу пленил сердце жены Павла Ильича, и она даже иногда втайне горевала, что у нее нет дочери, которую можно было бы так удачно выдать замуж и навсегда породниться с этим «очаровательным юношей». Дружба сыновей передалась и их родителям. Разумовские были рады общаться с «такими интеллигентными, обеспеченными и достойными людьми», а нефтяной магнат с женой не упустили возможности подняться в высшие слои современного сложно иерархированного общества. Так и длилась бы эта идиллия, если бы не произошел один досадный, по выражению Разумовской, инцидент. Виновником которого, по уверению Максима, оказался Костя. Константин же доказывал, что во всем, напротив, виноват Разумовский-младший. Родители тут же перестали общаться между собой и строжайше запретили сыновьям позорить честное имя семьи дружбой с «недостойными».
…"Да, много сил ушло на то, чтобы замять это дело, – вспомнил давнюю историю Павел Ильич, но тут же отмахнулся от неприятных воспоминаний: сейчас есть дела поважнее – надо навести порядок в этом бедламе и срочно поговорить с сыном".
С трудом превозмогая раздражение и отвращение от творившегося вокруг, Разумовский вошел в дом. Из его груди вырвался сдавленный стон: описать словами обстановку в доме было невозможно. Создавалось впечатление, что в здании произошел погром. Пол был усеян осколками дорогого хрусталя, на ворсистых коврах тут и там виднелись проплешины, будто кто-то разводил костры прямо в гостиной. Дорогая антикварная мебель была поломана, причем, вероятно, намеренно. Сколько сил вложил Павел Ильич в это жилище! Как заботливо подбирал обстановку, скупал дорогие картины, заказывал антиквариат из Европы. Дом был подарком Максиму к окончанию института. Отец связывал с этим событием большие надежды и ожидания. Думал, что сын наконец-то возьмется за ум и начнет нормальную жизнь. Но все оказалось напрасным: ни уговоры отца, ни дорогие подарки не смогли изменить Разумовского-младшего.
Павел Ильич осторожно ступал по осколкам битого стекла, внезапно его внимание привлек странный предмет на столе. Разумовский подошел ближе и оторопел.
– Как в плохом гангстерском фильме! – только и хватило у него сил воскликнуть.
На низеньком стеклянном столике, чудом уцелевшем в этом погроме, стояла небольшая деревянная шкатулка, наполненная до середины грязно-белым порошком. Что за порошок – Разумовский понял сразу. «Неужели Макс опять вернулся к этому? Я-то надеялся, что все кончено. Это конец». Павел Ильич присел в кресло и обхватил голову руками. События того кошмарного года вновь встали перед его глазами. Максим тогда только закончил институт. Казалось, он действительно втянулся в работу и новую жизнь. Целыми днями пропадал с бывшими однокурсниками, завел новых друзей. Родители не могли нарадоваться таким переменам. Обычно апатичный и замкнутый сын вдруг стал общительным и веселым. У него стали появляться девушки, но ни одна из них у Максима не задерживалась надолго. Жизнь понеслась, как карнавал: постоянные праздники, поездки за город с друзьями, ночные клубы, вечеринки. Павел Ильич снабжал наследника деньгами, не спрашивая, для чего они. «Мы в нищете жили, – любил повторять он, – так пусть наши дети живут по-человечески, если возможность есть».
Первой тревогу забила тетка, приехавшая погостить на недельку. Ей, врачу по образованию, достаточно было заглянуть в глаза племянника, чтобы категорично объявить на стихийно собранном семейном совете:
– Павлик, твой сын – наркоман.
– Света! О чем ты говоришь? Максим – способный юноша, общительный, душа компании. Он блестящий специалист!
– Охотно верю, но одно другому не мешает, – не сдавалась тетка.
– Света, мне кажется, ты ошибаешься, – робко вступила в разговор Разумовская. – Максим благоразумный мальчик, он никогда бы не пошел на такое.
– Милочка, поверь моему опыту, я таких благоразумных на своем веку знаешь сколько повидала?! Если вы немедленно не начнете действовать, этим займусь я. Парня надо спасать.
В тот же вечер Павел Ильич в лоб спросил сына:
– Макс, ты употребляешь наркотики?
Все– таки Разумовский так и не поверил сестре, а завел этот разговор только для собственного успокоения. Он был уверен, что Максим сразу же отметет это предположение, и тема будет закрыта раз и навсегда. Но сын даже не стал ничего отрицать.
– Ну, употребляю, и что из этого? – нагло глядя в глаза отцу, ответил он. – Сейчас все на это подсели. Это модно.
– Ты сошел с ума! – Павел Ильич выскочил из кресла и нервно заходил по комнате. – Господи! Неужели это правда?!
– А что ты так переживаешь? В этом нет ничего такого. Я же не колюсь. Так, иногда порошочком балуюсь для поднятия настроения.
– И как давно?
– Не помню, может, год, может, чуть больше. Да в этом нет ничего особенного, чего вы всполошились?
Разумовский молча вышел из комнаты. На следующий день были предприняты серьезные меры. Павел Ильич приказал своим людям перевезти вещи сына из его дома в московскую квартиру родителей. Были наняты два охранника, в обязанности которых входило неусыпно следить за Максимом и днем и ночью, ни на минуту не выпускать его из поля зрения, никуда не отпускать одного, не позволять видеться с друзьями и знакомыми. Из частной клиники был приглашен врач-нарколог для постоянного присмотра за Разумовским-младшим. Павел Ильич не хотел класть сына в больницу – боялся, что информация об этом сразу просочится в прессу. Но через некоторое время Разумовский понял, что совершил большую ошибку. Мать, которая не могла спокойно наблюдать за мучениями сына, страдающего от ломки, собственными руками начала приносить ему наркотики. Глядя на спокойного и довольного сына, Павел Ильич перестал волноваться и решил, что опасность была преувеличена. Пока очередной анализ, проведенный врачом, не показал наличие наркотического вещества в организме. Разумовский был в бешенстве. Охранники были немедленно уволены, в доме произведен обыск. Не найдя никаких следов, Разумовский бросился к Максиму.
Ознакомительная версия.
