– Вас это не встревожило?
– Напротив. Если Никитину доверяют такие деньги – значит, он заслуживает доверия. Что ж, вы хорошо поработали. Судя по вашему отчету, Никитин – человек с безупречной репутацией. Мне приятно сознавать, что на этот раз я не ошибся в выборе партнера.
– Что было причиной вашего срочного приезда к нам? – вмешался в разговор Денис. – И просьбы вести разговор под запись?
– В последние дни меня кое-что насторожило в поведении Никитина, и я решил с вами посоветоваться.
– Насторожило? Что? – спросил Турецкий.
– Некоторая нервозность. И даже несвойственная ему раздражительность. Особенно когда я спрашивал, не пора ли приступить к реализации его проекта.
– Он дал распоряжение начать скупку акций «Норильского никеля»?
– Нет. Он сказал, что сначала нужно получить лицензию на разработку Имангды. Я предложил форсировать этот процесс. Других заявок на Имангду нет и не предвидится. Госкомимущество пошло бы на это. В противном случае я мог бы сказать, что мой клиент отзовет свою заявку и тендер не состоится. Им это невыгодно – теряют лишнюю галочку.
– Как отреагировал на это Никитин?
– Очень резко. Сказал, что я должен делать только то, что он скажет. Я напомнил, что котировка норильских акций сейчас минимальная. Если падение продолжится, их могут начать скупать наши конкуренты – Инкомбанк, «Менатеп» и другие.
– С какой целью?
– В расчете на перспективу. Такое положение с «Норильским никелем» не может продолжаться бесконечно долго. Рано или поздно правительство примет меры к его санации. Попросту говоря – к оздоровлению концерна.
– Санации обычно предшествует объявление предприятия банкротом, – подсказал Денис.
– С «Норильским никелем» это невозможно. Слишком сильным может быть социальный взрыв. А обстановка там и так предельно накалена.
– Вам не удалось убедить Никитина? – спросил Турецкий.
– Нет, он стоял на своем.
– Как вы думаете – почему?
– По-видимому, у них что-то еще не готово.
– У них? – переспросил Турецкий.
– Я не оговорился, – подтвердил банкир. – С некоторых пор у меня создалось впечатление, что он работает не один. Ваш отчет этот вопрос прояснил.
– Сколько раз вы встретились с ним?
– Трижды. Один раз – в парке, в «Сокольниках». Два раза – в ресторане «Националь». Он настаивал на конспиративности наших встреч. И это меня тоже настораживало.
– Это все? – спросил Денис.
– Нет. Два часа назад ко мне в кабинет пришел человек и потребовал, чтобы я перевел вклад Никитина на другой счет.
– Кто этот человек?
– Он не назвался.
– Вы приняли незнакомого человека? – удивился Турецкий.
– Он сказал, что пришел по делу Никитина. Я не мог его не принять.
– На какой счет вы должны перевести деньги Никитина?
– Этот человек сказал, что сообщит мне название фирмы и реквизиты банка завтра утром. Он мотивировал свое требование необходимостью защитить вклад Никитина. Сказал, что за самим Никитиным ведет слежку МУР. Это правда?
– Не думаю, – ответил Турецкий. – За ним ведут наблюдение наши люди.
– Еще он сказал, что оперативники МУРа захватили человека, который пытался застрелить меня. Это соответствует действительности?
– Да.
– Значит, вы знаете, кто организовал покушение?
– Нет. Этот человек ничего не сказал. И при попытке побега упал с шестого этажа и погиб. Вы запомнили внешность посетителя? Я назову приметы, а вы скажете, он это или нет. Высокий, худой, сутулый, лет пятидесяти пяти, непропорционально длинные руки, короткие черные волосы с сединой, резкие морщины у крыльев носа и в углах рта, на левой щеке небольшой шрам. Он?
– Да. Вы его знаете?
– Это Николай Иванович Ермолаев. Числится консультантом внешнеторговой ассоциации «Восход». На самом деле – крупнейший уголовный авторитет Москвы и даже всей России. Кличка Бурбон.
Дорофеев побледнел. И это не было игрой. Можно изобразить хмурость, гнев, тревогу, беспечность, можно даже, задержав дыхание, вызвать прилив крови к лицу. Но бледность изобразить невозможно.
– Боже мой! – вырвалось у него. – Он знает, что моя семья в Афинах!
– Он угрожал расправиться с ней, если вы не выполните его требование?
– Он дал это понять. Поэтому я и приехал к вам… Непостижимо! Что общего может быть у такого человека, как Никитин, с этим типом?
Турецкий понял, что пришла пора приоткрыть карты.
– У Никитина – ничего, – подтвердил он. – Но человек, с которым вы все это время имели дело, не Никитин.
– То есть? Кто же он?
Турецкий повернулся к Денису:
– Покажи Илье Наумовичу факсы из Нью-Йорка. Наши запросы и в переводе на русский их ответы.
– Все? – спросил Денис.
– Он наш клиент. Эта информация получена на его деньги. Он имеет право знать все.
На этот раз Дорофеев читал текст медленно. Некоторые места перечитывал по два раза, потом снова к ним возвращался. Сопоставлял. Анализировал. Делал выводы. Много бы Турецкий дал, чтобы узнать, что это за выводы. Наконец, Дорофеев закончил чтение и вложил листки в полиэтиленовую папку с фирменным знаком «Глории». Спросил Дениса:
– Это копии?
– Да.
– Могу я их взять с собой? Мне нужно будет еще раз внимательно просмотреть их и обдумать.
Денис вопросительно взглянул на Турецкого.
– Полагаю, что да, – сказал Турецкий. – Только не вводите их в память компьютера.
– Я буду хранить их в личном сейфе. А сейчас у меня только один вопрос.
– Неплохо, – одобрил Турецкий. – Чтобы во всем этом разобраться, мне понадобилось гораздо больше времени. Что за вопрос?
– Кто за всем этим стоит?
– Кореец. Нужно объяснять, кто это?
– Нет.
– Тогда у меня тоже только один вопрос. В чем конечный смысл комбинации с концерном «Норильский никель»? Сыграть на стократном скачке курса, конвертировать рубли в доллары и эти десять миллиардов через «ЭКСПО» перевести в Штаты? А лицензия на Имангду только прикрытие?
– Я согласился бы с вами, если бы во главе этого дела стоял не Кореец, а любой другой человек. Тот же Бурбон. Это мелкоуголовная логика: схватить и скрыться. И сделать это очень непросто. Здесь три пути. Первый: обналичить эти десять миллиардов и вывезти их из страны нелегально. Задача невероятной сложности. Даже технически.
– Почему? – спросил Турецкий.
– А вы представляете, какая это сумма – в чисто физическом выражении? Это три или четыре сорокатонных пульмановских вагона.
– Вагона? – поразился Денис.
– Вот именно. Второй путь: разбить всю сумму на множество мелких и перевести на Запад через фиктивные договора с подставными фирмами. Тоже опасно и сложно. Третий путь: трансферт законным путем – как полученную в России прибыль. Безопасно, но неприемлемо: сверхприбыль. Налог на нее может достигать девяноста процентов. Я думаю, что первоначальный план, который мне изложил Никитин, верней – человек, называющий себя Никитиным, и есть истинный план Корейца: взять под контроль «Норильский никель» и диктовать свои условия не только России, но и всему мировому рынку. Отдача не одномоментная, но стабильная и надежная. В конечном счете – это самый выгодный вариант. А главное – легальный бизнес. И чрезвычайно масштабный.
– Вы меня убедили, – произнес Турецкий.
Дорофеев молчал, задумавшись, потом сказал:
– Поскольку я клиент вашего агентства, я вправе рассчитывать на ваш совет. Как мне поступить в этой ситуации? Полагаю, мне не следует сообщать то, что я узнал от вас, этому Никитину или Погодину?
– Это может быть для вас опасным, – согласился Турецкий. – Сообщите ему только о наезде Бурбона, пусть сам побеспокоится о безопасности своих денег. И на вашем месте я нанял бы очень надежную охрану для вашей семьи. Свяжитесь с афинской полицией или тамошними агентствами «секьюрити».
– Спасибо. Это хороший совет. Почему вы его не арестуете? Я имею в виду МУР или Генеральная прокуратура.
– За что?
– Въезд в Россию и проживание по фиктивным документам – разве не повод?
– Мы проинформируем МУР и Генпрокуратуру обо всем, что знаем. Решение об аресте будут принимать они. Но я не стал бы с этим спешить. У нас есть основания подозревать, что этот Никитин-Погодин замешан по крайней мере в трех преступлениях. И это предложение необходимо проверить.
– О каких преступлениях вы говорите?
Турецкий улыбнулся.
– Извините, Илья Наумович, но эта информация не связана с выполнением вашего заказа.
– Не настаиваю на ответе. Я уважаю чужие принципы. Кажется, никогда в жизни я не оказывался в таком положении. Но в любом случае я глубоко удовлетворен вашей работой. И готов выплатить вам оставшиеся пятьдесят процентов.
– Даже если контракт не реализуется? – спросил Денис.
– Репутация Народного банка дороже денег. Это, если хотите, национальное достояние… – Дорофеев поднялся. – Кстати, вы получили официальное уведомление о смерти Никитина?
