— Но это не значит, что вы можете быть ходатаем за всех, — так же бодро и так же глядя в сторону проговорила она.
Теперь он глянул ей в глаза:
— Я не ходатай, Мэгги. Так случилось, что мы стали друзьями в странное время. Вы считаете, я всю жизнь просидел среди груды книг и пластинок? Кстати, сегодня я продал добрую половину. Меня, конечно, надули, но заплатили наличными, и мне кажется, что я просто набит деньгами. Хотите есть? Пошли в ресторан. Я ужасно голоден.
— Я тоже. Но для этого ресторана я не одета. Я заглянула туда, когда искала вас. Я же звонила Баззи, и это он сказал мне, где вы. Так вот, в этом ресторане я сразу почувствовала себя не в своей тарелке. Может быть, лучше пойдем в гриль-бар? Там готовят жаркое по-староанглийски. Если, конечно, мы не уйдем отсюда, чтобы поесть в другом месте.
— Нет, Мэгги, я против этого, — медленно проговорил он. В голосе его слышалась извинительная нотка.
— Только не уверяйте меня, что вам здесь нравится.
— Здесь? Мне? Вы, наверное, слышали, когда вошли, как мы смеялись с Элис. Я ей кое-что рассказал. Вам расскажу потом. Но сейчас нам лучше остаться здесь. — Вдруг его лицо изменилось, изменился и тон. — Я хочу кое-что сказать вам, Мэгги. Возможно, мое поведение покажется вам странным. Может быть, я попрошу вас проделать одну-две не менее странные штуки.
— Надеюсь, не из тех, которым вас научили китайцы?
— Я говорю серьезно. Я могу казаться недоумком и болтать чушь, и место это совершенно идиотское, но именно здесь мне предстоит проделать небольшую работенку.
— Работенку? Что это значит? — Голос ее упал. — По делу Норин Уилкс?
— Увы, да, Мэгги. — Он склонился к ней и заговорил шепотом: — Если не возражаете, странности начнутся прямо сейчас. Пока я буду расплачиваться, вы выйдете отсюда…
— И, если не возражаете, направлюсь прямо в дамскую комнату.
— Прекрасно во всех отношениях. А потом спускайтесь в гриль-бар. Если я буду уже там, подсаживайтесь ко мне. Лучше, если это будет столик в углу, а не на виду у всех.
Она в недоумении уставилась на него:
— Что вы задумали? Вы не хотите, чтобы нас видели вдвоем?
— Отчасти. Будьте добры, Мэгги, пожалуйста, уходите. — Он широко ей улыбнулся.
Медленно двигаясь к двери, Мэгги слышала противный визгливый хохот какой-то девицы в левом углу зала. Все столики были заняты, а у стойки бара посетители сгрудились в два ряда. Сновали два официанта в красной униформе с полными подносами. Сквозь гул голосов, звон бокалов, шарканье ног сочилась какая-то приторная мелодия, и невозможно было поверить, что среди всего этого Солт сидит и думает об истерзанном теле несчастной девушки, которую засунули в страшную черную дыру. Может быть, ему удается все это совместить. Но ей — нет. Все дробится, а ее собственная душа истерзана комплексом неполноценности. Если бы они были уже так близки с Солтом, что она могла понимать его до мелочей, тогда другое дело. Но не затем ли он и придумывает эти странные трюки, чтобы они соединили их?
Комната «Для леди» мало помогла ей. Не сказать, чтобы обслуживающая там женщина держалась нелюбезно, но сама обстановка давала понять, что сюда заходят особы куда более важные и лучше одетые, чем Мэгги Калуорф из Хемтона. Даже когда она сделала себе вечерний макияж, особенно подчеркнув глаза, все равно у нее осталось ощущение, что она выглядит невзрачно. Так что, зайдя в гриль-бар, она облегченно вздохнула, завидев Солта за столиком в углу.
2
Они съели авокадо под французским соусом, разделались с седлом барашка. На десерт он предпочел сыр, она — фруктовый салат, и все это под бутылку восхитительно мягкого кларета, этикетку она не рассмотрела как следует. Затем перешли к беседе ни о чем, какую и принято вести за чашкой кофе. Перед тем как подали седло барашка, Солт вышел на несколько минут. Но за весь обед он ни слова не проронил о Норин Уилкс, Доннингтонах, полковнике Рингвуде и старшем инспекторе Гарсте. И Мэгги уже казалось, что, разговаривая с Солтом о других людях и на другие темы, она словно выбралась на свет из темной комнаты. А поддавшись его уговорам выпить еще немного ликера «Куантро», она размечталась. Мэгги попыталась представить себя в Дордони.
— Я никогда не была там, а вот Алан был, привез много фотографий.
— Где он был? — Солт, оказывается, почти ее не слушал, воюя с сигарой, которая все время раскручивалась.
— О, извините. В Дордони. Вы же говорили, что собирались туда ехать.
— А, да, конечно. — Наконец он справился с сигарой. — Хорошо бы побыть там с недельку или деньков десять. Потом поехать в Барселону, а оттуда в Цюрих. В Барселоне живет один врач, в Цюрихе — другой, которые специализируются на некоторых заболеваниях почек. Мне очень хотелось бы знать, чем они сейчас занимаются, хотя, признаюсь, мне больше любопытны они сами, чем результаты их исследований. И у меня есть несколько статей, которые могут их заинтересовать.
— Я иначе представляю себе отдых. Дордонь — это чудесно! И Барселона сойдет. Я там была. Но потом вы все свели к почкам.
— Я еще успею очаровать вас рассказами о нефрологии, ее неудачах и триумфах, надеждах и опасениях. Но не здесь и не сейчас. — Он посмотрел на часы. — А теперь начнем работу. Вы готовы?
— Боюсь, не очень. У меня явно не рабочее настроение, особенно для тяжких трудов.
— О, это легко, как воздушный пирог.
— Пироги — тяжелая пища, доктор.
— Но не наши с вами. Я хочу, чтобы вы поднялись на восьмой этаж. Если там болтается официант или горничная, хотя вроде бы их не должно там быть, потяните время. Полюбуйтесь на себя в зеркальце, попудрите носик.
— Ну, уж этому меня учить не надо. Этим я могу заниматься часами. Как всякая девушка. А что дальше? Что я должна делать, если в коридоре никого не будет?
— Позвоните, постучите, можете даже садануть ногой в дверь восемьсот шестого номера. Сразу не откроют, звоните, колотите, не сдавайтесь. А когда там не выдержат и откроют, путано и торопливо расскажите, что вы из номера девятьсот шесть, что вашу посылку могли по ошибке занести к ним, а вы так ее ждете и пытаетесь отыскать. Особенно упирайте на то, чтобы тот, кто вам откроет, пошел проверить, нет ли вашей посылки в его номере. И постарайтесь, чтобы дверь как можно дольше была открыта.
— Гм, а если тот, кто мне откроет, захочет, чтобы я вместе с ним поискала посылку в его номере? Здесь могут начаться не запланированные вами работы, особенно если господин восемьсот шесть молод и в подпитии.
— Если он пригласит вас войти, значит, он один, и нас совершенно не интересует. В этом случае вы бормочете извинения, говорите, что, наверное, нужно спросить в следующем номере, и для вида стучитесь в соседний.
— Ага. Я должна выяснить, нет ли у этого мужика девицы в номере? Значит, пока я буду ему плести про посылку, я должна прислушиваться, стараясь уловить женский смех, нетерпеливые призывы из спальни, девичье пение, что еще?
— Как вы догадливы, Мэгги!
— Еще бы. В таких случаях женский ум действует молниеносно. Что дальше?
— Сразу же поднимайтесь на десятый этаж. Хотите, по лестнице, хотите, в лифте. Убедитесь, что за вами не наблюдают, и входите в мой номер. Тысяча двенадцать. Я сейчас дам вам ключ. Закройте дверь, но не на защелку, иначе мне будет трудно сделать вид, что я открываю ее ключом, и ждите меня. Если кто-нибудь меня заметит, тем лучше.
— Это часть заговора с восемьсот шестым номером?
— Нет. Но и то и другое — часть большого заговора.
— Солт, вы вполне отдаете себе отчет в том, что делаете? Может, на вас подействовал коктейль из виски, кларета и бренди?
— Это только помогает. Я все обдумал еще до того, как начал пить. — Солт усмехнулся. — Возможно, у меня слишком живое воображение, Мэгги, но я не валяю дурака. У нас мало времени.
— Как жаль. У меня как раз настроение повалять дурака и расслабиться. Это все ваше шикарное застолье. Спасибо, доктор Солт, это было восхитительно. А теперь я пошла. Серая мышка поползла вынюхивать.
Он встал, протянул ей ключ и сказал довольно резко:
— Ну уж нет. Мэгги, тут вы не правы. Не смейте так говорить!
— Как? — Она искренне не понимала.
— Вы — не серая мышка.
Она наслаждалась этими словами всю дорогу от гриль-бара до номера 806. В коридоре не было ни официантов, ни горничных, ни кого-либо еще. Возле нужной ей двери Мэгги постояла, собираясь с мыслями, потом нажала на звонок. Она слышала, как он трезвонит внутри номера. Но никто не отзывался. Она нажала на кнопку еще раз, пересиливая желание немедленно удрать подальше отсюда.
— Боже мой, — услышала она за дверью мужской голос. Дверь отворилась, и Мэгги увидела на пороге крепкого молодого мужчину со спутанными волосами, воспаленным лицом и заплывшими глазами, натягивавшего на себя халат.
— Ради Бога, извините, — начала Мэгги.
