class="p1">– Очень многие пользуются услугами нашей компании. И сразу могу сказать, что если вас постигнет худшее из несчастий, потеря близкого вам человека, то выплата будет очень и очень солидной. На этот случай наша страховая компания сотрудничает с еще одной более крупной компанией, которая страхует уже наши риски. И благодаря этому выплата может достигать десятков миллионов рублей. Да, эти деньги не вернут вам близкого человека, но они могут значительно скрасить горечь от его утраты.
– Мы подумаем. Мне кажется, что это хорошая идея.
Но пока что родители ограничились стандартным договором на страхование дачной недвижимости, пообещав, что со всем прочим обратятся к Павлу Петровичу когда-нибудь в будущем.
Но когда он ушел, то родители позволили себе высказаться более откровенно:
– На словах все хорошо. Допускаю, что они и впрямь выплачивают эти деньги, но отдавать им свои деньги из года в год, чтобы они копились не в банке, а на счете этой страховой компании… А если однажды эта страховая компания исчезнет вместе со всеми нашими накоплениями? Как-то эта мысль мне не слишком нравится.
– И вообще, жить и думать, что если с кем-то из твоих близких случится несчастье, то ты на этом хорошо погреешь руки, как-то мне не по сердцу.
На этом родители и успокоились. Дом был застрахован и на случай вторжения третьих лиц, и на случай наводнения с пожаром, о большем они и не мечтали, и вся семья провела этот день с приятным чувством выполненного долга.
Этому не помешал даже визит соседки тети Наташи, которая пришла извиняться за своего сына Федьку.
– Большой охламон вырос, а ума до сих пор нету. Это надо же придумать, в чужой дом влезть!
– К кому же ваш Федор забрался?
– Да к вам! Или окно разбитое не находили? Его рук дело! Взял он у вас что-то? Или просто от глупости залез?
– Уверяю вас, вы ошибаетесь, – возразили родители соседке. – К нам Федор не лазил. Наговариваете вы на своего ребенка.
– Ребенок! – фыркнула тетя Наташа. – Как же! Ребенок! Пятнадцатый год парню. Нога больше отцовской! А уж мысли какие взрослые у парня в голове вертятся. Я даже, грешным делом, подумала, что он к вашей дочке полез. Очень уж она ему нравится.
– Нет, Федор ничем таким себя не запятнал.
– И к вам не лазил? – с сомнением спросила тетя Наташа. – А то его люди возле вашего дома видели. И вроде как звон разбитого стекла слышали.
– Ничего Федор тут не портил. Идите и извинитесь перед сыном.
Обрадованная соседка ушла, а Саша вздохнула с облегчением. Чуть не спалилась! Еще немножко, и родители бы поняли, что любимая дочь наврала им и про свои забытые ключи, и про отчаянного дядю Толю, вызвавшегося ей помочь и разбившего с этой целью окно.
Что же, по крайней мере, теперь Саше стало ясно происхождение букета цветов, найденного ими.
– Ну, Федька и впрямь дурак! – польщенно прошептала она. – Мог бы цветы мне лично вручить. Дурак какой-то!
Тем не менее настроение у нее повысилось еще больше. Соседский Федька был парень хоть куда, хотя до Милорадова ему было еще расти и расти. Но Милорадов, он где, а Федька, он все время тут, под боком. Это не могло не вселять определенные надежды на будущее. Да и родители, как заметила Саша, выглядели необычайно оживленно и то и дело перемигивались между собой.
Вечером Саша вновь отправилась с дружеским визитом к Василисе. Сыщица надеялась, что Василиса уже достаточно оправилась от полученной утром травмы и сумеет объяснить причину, по которой скрыла присутствие Павла Петровича у себя дома.
Ведь он попросил Василису молчать уже после того, как она поговорила с полицией. Но она про него и словечка не проронила.
Дома Василисы не оказалось, она сдержала свое слово и сейчас плескалась в бане, откуда раздавалось ее громкое пение. Но дверь в дом была открыта, и Саша прошла на кухню, где застала полномасштабные приготовления к обещанному вечернему чаепитию. Василиса приготовила красивые сервизные чашки, заварила листья малины и извлекла откуда-то из своих запасов бутылочку коньяка, на дне которой булькал приличный слой ягод малины.
Вскоре появилась и хозяйка. Румяная, распаренная, она была чудо как хороша. От нее веяло таким здоровым оптимизмом, какого сроду не дождешься от женщин тощих или сидящих на диете.
– Бывает рябина на коньяке, а у меня малина на коньяке, – объявила Василиса. – И смею тебя заверить, этот напиток куда вкуснее. Попробуешь? От одной рюмочки с тобой ничего не случится.
– Это тоже из прошлогодних запасов?
– А как же! – весело откликнулась Василиса, которой явно стало значительно лучше, чем утром. – И представляешь, я откопала сегодня после твоего ухода еще одну банку варенья. Правда, клубничного, и не представляю, как я его раньше просмотрела, но это и к лучшему! Нашла бы раньше, раньше бы съела. А так пригодилось для нас с тобой.
И с этими словами она водрузила банку варенья, увидев которую, Саша моментально насторожилась. Варенье в банке было клубничным, сомнений нет, клубничины были видны через прозрачное стекло. Но вот крышка… Это была все та же крышка с сумасшедшими разноцветными огурчиками.
– Василиса… А ты уверена, что это твое варенье?
– По правде сказать, совсем не уверена. Таких крышек у меня отродясь не водилось. Но какая разница?
– Не знаю.
Отчего-то Саше вдруг стало неуютно. И пробовать это варенье совсем расхотелось.
– А где ты его нашла?
– В шкафчике, рядом с коробкой с чайной заваркой.
– Но ты же чай пьешь каждый день.
– И не по одному разу! Я вообще чаевница. Кофе только по утрам пью.
– Если ты часто берешь заварку, то как же ты не заметила раньше эту банку?
Рука Василисы замерла, и с ложки на скатерть капнула тягучая капля варенья.
– Кто его знает, – произнесла она. – Странно, да?
– Очень. И плюс упавшая тебе сегодня на голову полка, у которой явно кто-то повредил крепления. И лестница, у которой подпилили ступеньку. И еще утренняя банка с малиновым вареньем…
– А с ней что не так?
– У нее была точно такая же крышечка, как и у этой.
Василиса долго смотрела на крышку, потом положила ложку обратно в банку.
– Хочешь сказать, что кто-то нарочно переколотил все мои заготовки, оставив мне лишь одну свою банку малинового варенья?
– А когда и она разбилась, а с тобой ничего плохого не произошло, этот человек принес тебе еще одну банку из своих запасов.
– И что это может значить?
– Может быть, ничего. Может быть, кто-то хотел тебя порадовать,
