Последний писк модницы - Дарья Александровна Калинина

Редактор серии Е. Ирмеш

Оформление серии А. Зининой

В коллаже на обложке использованы фотографии:

© komkrit Preechachanwate, Naletova Elena, Galakam, RUM-photo, Oleg GawriloFF, SabOlga, Jane Salathong, Katrin Baidimirova / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Калинина Д.А., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

– Бах! Бах!! Бах!!!

Выстроенные ровной линией на полочке шампуни и гели вздрогнули, и многие из них попа́дали со своих мест.

– Бам! Бам-бам-бам!!!

Шум был таким сильным, что Фима услышала его даже сквозь льющиеся на нее сверху струи воды.

– Что там такое? – крикнула она, совсем позабыв, что в квартире она находится одна, а стало быть, ответить ей просто некому. – Что случилось?

Ответа она, ясное дело, не дождалась. Вспомнила, что и не дождется, но вылезать из душа и выяснять самой, что там происходит, ей все равно не хотелось. Она только что намылила голову, и теперь меньше всего ей хотелось в таком виде вылезать наружу.

– Бабах!!!

У Фимы из рук выскользнул душ, которым она усиленно смывала с себя мыльную пену.

И тут же снова прозвучало громкое:

– Бах!!!

– Да что же это такое делается в мире! – в полном отчаянии воскликнула Фима.

Потом она наспех сполоснула голову, накинула на себя полотенце, высунулась в коридор и прислушалась. Да, ей не показалось. Ломились конкретно в их входную дверь, и кому-то там снаружи очень не терпелось попасть к ним внутрь. Фима даже встревожилась немножко. Кому так срочно понадобилось очутиться у них в гостях? У родителей, братишки и тетушки Риммы были свои ключи. Они не стали бы ломиться в закрытые двери, потому что все замки предусмотрительная Фима закрыла так, чтобы их можно было открыть снаружи.

Если этого не произошло, значит, там, на лестничной площадке, торчит кто-то чужой.

Фима прокралась к входным дверям, чтобы понять, что происходит и в случае чего сделать вид, будто бы в квартире никого вовсе и нет.

Сначала за дверями раздавалось лишь какое-то невнятное пыхтение. Никакой информативности в себе оно не несло, но заставило Фиму насторожиться еще больше.

И когда Фима уже хотела на цыпочках удалиться и сделать вид, что в квартире и нет никого, знакомый тетушкин голос произнес:

– Да открывайте вы уже там! Сил никаких нет! Неужели никого нет дома?!

Фима тут же распахнула дверь. И ей сразу же стало ясно, почему тетушка не могла воспользоваться своими ключами. Дело в том, что руки у нее были заняты огромной и явно очень тяжелой штукенцией, крайне неудобной к тому же для переноски. Тетушка была вынуждена растопырить руки, выпятить живот да еще и подбородком себе помогать, и все равно конструкция опасно кренилась.

– Помоги мне, – прошептала тетушка. – Руки не держат.

В последний момент Фима схватила это замотанное в бумагу сооружение, уронив при этом полотенце, которым была замотана от шеи и до коленок. Проходивший мимо их двери как раз в эту минуту сосед впечатлился открывшимся ему зрелищем настолько сильно, что замер на месте с отвисшей челюстью. А Фима поняла, что никогда в жизни не сможет теперь смотреть в глаза этому человеку. К счастью, тетушка Римма как раз в этот момент собрала остатки своих сил, переступила через порог и захлопнула за собой дверь, что было очень кстати.

Фима к этому времени уже вернула на место полотенце, и еще она поняла, что вещь тетушка притащила не только неудобную, но еще и тяжелую. Это было нечто круглое, твердое и очень скользкое.

– Что у тебя там? – спросила она, прикрываясь свертком. – Глобус? Самовар? Хрустальный шар для гаданий? Какой большущий!

Тетушка в ответ лишь покачала головой. Она была слишком утомлена, чтобы говорить. Несколько минут она просидела в прихожей на пуфике, тяжело дыша, пока Фима бегала ей за водой и лекарством. Любопытство одолевало ее.

И как только тетушка Римма смогла говорить, Фима снова спросила у нее:

– Что ты принесла?

– Это мне подарок. На мой юбилей.

– Но он же у тебя только в декабре!

– И что? В моем возрасте точно уже не знаешь, доживешь ли до завтра. Вот я и решила, что куплю сейчас.

– Но подарки полагается дарить, – заметила ей Фима.

Тетушка подбоченилась и горделиво ответствовала:

– Никто не в состоянии порадовать меня так сильно, как могу сделать это я! Только я сама знаю точно, чего я хочу. И вот мне захотелось, и я его купила.

– Что купила-то?

– Уникальная вещь. Ты будешь в восхищении.

– Если тебе нравится, то и я буду в восторге. Но что это?

Несмотря на настойчивость Фимы, тетушка уклонилась от объяснения и вместо четкого и ясного ответа неожиданно заявила:

– Нет, ты скажи, не всегда вкусы у людей, да еще из разных поколений, сходятся. Впрочем, я очень рада, что ты так говоришь.

– А что ты купила-то себе?

– Потом посмотришь.

– Когда?

– Когда я все приготовлю для его демонстрации.

– Ну хотя бы намекни, что это такое.

– Нет. Если скажу, то никакого сюрприза не получится.

– Это что-то съедобное? – пошла Фима на хитрость.

– Вряд ли. Хотя возможно. С голодухи чего только не слопаешь. Моя мама рассказывала, что во время блокады они нашли на чердаке несколько забытых кем-то мешков жмыха, которым до войны люди кормили своих лошадей. Знаешь, что такое жмых?

– Приблизительно.

– Сухой остаток перемолотых семечек подсолнечника, который остается после того, как из семечек добудут масло. Этот жмых и помог нашей семье пережить ту зиму.

– Значит, у тебя там съедобное, но не очень. А это можно носить?

И снова тетушка ответила уклончиво:

– Сейчас люди чего только на себя не напяливают! И цепи, и штаны несуразные, и шляпы. Да, можно и его нацепить, если с головой уж совсем плохо.

– Это текстиль?

Спросила и сама себя обругала за глупость. Где одежда, а где семечки подсолнечника? Впрочем, тетушка ведь не утверждала, что принесла именно жмых. А из конопляных волокон делают удобную и экологичную одежду. А что касается льна, то его семена тоже используют в кулинарии, а из волокон, опять же, делают ткань.

– Нет. Не текстиль.

– Фарфор? Например, элитный чай в красивой расписной китайской коробочке?

– Нет.

– Какое-нибудь украшение?

Тетушка, казалось, задумалась, но Фима сама все испортила, добавив:

– Ювелирное?

И тетушка вновь ушла в категорическое отрицание.

– Техника?

– Нет.

– Белье?

– Нет.

– Постельное белье?

– Нет.

– Посуда?

Фима не надеялась на попадание и задавала вопросы просто так, чтобы хоть что-нибудь спросить. Но неожиданно она угодила очень близко к цели.

– Ну… – заколебалась тетушка Римма, – при большом желании, пожалуй, в нем и впрямь можно что-нибудь приготовить. Хотя лично я не знаю такого идиота, который захотел бы это сделать.

Ясней от таких разъяснений не стало. И тайна тетушкиного подарка начинала уже раззадоривать Фиму. В том, что тетушка увиливала от прямо поставленного вопроса, было что-то подозрительное. Но тетушка, напившись лекарств, уединилась в своей комнате, отправив Фиму домываться в ванну. Потом домой вернулся Павлик, пришли родители. У всех были с собой какие-то свои новости, так что до ужина Фима про тетушку забыла.

Сегодня на ужин мама подала к столу жаровню с вкуснейшей рассыпчатой гречневой кашей, которая получалась таковой благодаря оставшемуся после приготовления домашней курочки гриль соку. Ничего проще и быстрей этого блюда придумать было невозможно. Всего-то и требовалось, что к измельченным остаткам вчерашней курочки добавить заранее отваренную гречу, зерна которой моментально становились блестящими, а вся каша маслянистой и очень ароматной. Это была уже не просто каша, а какой-то гречневый восторг, гора драгоценных камешков в отдельно взятой тарелке.

Кроме курицы с гречей был еще салат из поздних и таких душистых помидоров с хрустящими огурчиками, заправленный сметаной и посыпанный сверху зеленью свежей петрушки, которая