Убить Уайти - Брайан Кин

Я позавидовал ему.

Несмотря на безумную боль, я побежал к заброшенному зданию, где пряталась Сондра. Оказалось, что это была старая механическая мастерская. Дверь была заколочена, но одно из окон было разбито - возможно, Сондрой. Осколки стекла усеяли землю вокруг. Я прижался к стене, мое тело сотрясала боль.

Снайпер, сидящий в вертолете, снова выстрелил. Вокруг ног Уайти поднялся шлейф грязи, когда пули вонзились в землю. Для специально обученного полицейского снайпера этот парень был чертовски плохим стрелком. Либо так, либо у Уайти были рефлексы ниндзя. Я не слышал выстрелов. Жужжание лопастей вертолета заглушало все остальные звуки - за исключением криков умирающих людей.

Я влез через разбитое окно, осторожно, чтобы не порезаться. Копы были заняты Уайти, но даже если бы они увидели, как я забрался внутрь, мне было уже наплевать. Мое тело билось в агонии, и каждое движение приносило новый приступ боли. Шея, спина, плечи, руки и ноги пульсировали. Я вспомнил, какой звук издавала моя шея, когда Уайти топтал меня. Может, мне стоит перестать двигаться, пока я не навредил себе еще больше. Разве не говорили, что нельзя двигать жертв несчастных случаев? Что, если я парализую себя? Но если так, то я не смогу ничего почувствовать, и это будет нормально. В тот момент безболезненное существование казалось предпочтительнее. Мою покрытую ожогами кожу головы покалывало, словно кто-то втыкал в нее булавки. В ушах по-прежнему гудело. Боль была почти невыносимой, и даже когда я заставлял себя идти вперед, мне хотелось просто лечь и умереть.

Мне стало интересно, желал ли Уайти когда-нибудь того же самого, и если да, то как я могу исполнить его мечту.

Я стоял в развалинах заброшенного механического цеха и пытался не потерять сознание. Казалось, что помещение движется, как будто здание было живым, дышащим существом. Стены качались, как во время прилива. Я чувствовал слабость и головокружение, и хотя внутри цеха было прохладно, я был весь в поту. Он стекал в глаза, щипал их и еще больше затуманивал зрение. Я протянул руку и уперся в бок металлического стеллажа. Мои ноги покалывало. Медленно я опустился на пол и закрыл глаза.

Снаружи продолжалась битва, но выстрелы и крики были чем-то далеким, не затрагивающим меня. Я знал, что должен бежать, знал, что должен найти Сондру и уйти - или, по крайней мере, получить ответы - но мне было уже все равно. Задыхаясь, я понял, что снова впал в шок. Это был второй раз, менее чем за двадцать четыре часа. Неудивительно, что мое тело восставало против меня. Сейчас я себе тоже не очень нравился.

Джесси, Дэррил и Юл были мертвы. Я больше никогда не увижу их на работе. Я никогда не выпью с ними пива и не посмотрю Мировую серию. Мы никогда не послушаем вместе новый диск Mastodon. Мы никогда не будем рассказывать друг другу анекдоты. Никогда больше Дэррил не будет сюсюкать о своей бывшей жене. Джесси никогда больше не увидит обнаженную женщину. Юл никогда не скажет Ким, что любит ее. Их больше не было. Умерли. Как и кучка невинных копов, убитых при исполнении служебных обязанностей каким-то русским ублюдком, который все еще мог ходить, несмотря на то, что половина его мозгов была выбита из его гребаной башки. Они все были мертвы, как и мои друзья.

Все из-за какого-то хренова дерьма.

Все из-за Сондры.

Этой суки.

Я ненавидел, когда мужчины называли женщин "суками". Мне не нравилось, когда я слышал это на работе или в баре. Мне было плевать на это в музыке. Я считал, что это женоненавистническое дерьмо, которое должно быть отменено наряду с расизмом и гомофобией. Но, несмотря на мое отношение к этому термину, теперь я думал так о Сондре, потому что именно такой она и была.

Ее ложь горела, как мой скальп.

Мое зрение прояснилось, и голова тоже. Я сосредоточилась на своем гневе. Он придавал мне сил. Поддерживал меня. Давал мне цель и причину жить. Затем это чувство снова уступило место страху.

Снаружи что-то взорвалось, и весь цех затрясся. Сломанные светильники раскачивались взад и вперед. Огромные куски пожелтевшей штукатурки посыпались с потрескавшегося потолка. Стекло разлетелось вдребезги, рассыпавшись по полу. Что бы там ни взорвалось, оно было большим. Может быть, вертолет или одна из полицейских машин? Я услышал треск пламени снаружи и почувствовал запах горящего топлива. Толчки продолжались, раскачивая стеллаж, на котором я сидел, обдавая меня пылью. Я чихнул, и кровь брызнула из дыры, где был мой зуб. Сквозь разбитые окна пробивались клубы черного дыма.

Сондра...

Физическая боль была ничто по сравнению с тем, что я чувствовала внутри. Эмоциональная боль и предательство. Во всем этом была ее вина. Все из-за ее лжи.

Я только пытался помочь. Но как там говорится в старой поговорке? Ни одно доброе дело не остается безнаказанным? Я был наказан сполна. Я позволил своей маленькой головке думать за свою большую голову, и в итоге множество невинных людей заплатили цену за мою глупость. За мои потребности.

Я был одинок. Потом в моей жизни появилась Сондра, и я больше не был одинок.

А теперь я снова был один, одинокий, как никогда раньше. Заброшенный и забытый, как и это здание. Разваливающееся на части. Без друзей. Женщины приходят и уходят, но твои друзья всегда рядом, стоят рядом с тобой во все времена.

Пока женщина не встанет между тобой и ими.

Да, возможно, во многом это была вина Сондры. Возможно, она была виновата.

Но и я тоже.

Это была самая страшная боль из всех.

Я закрыл глаза и задрожал, ожидая, что мир остановится. Ждал, что копы арестуют меня или что Уайти найдет меня и избавит от страданий. Мне было все равно, что именно, лишь бы это избавило меня от боли.

Внезапно я почувствовал теплое дыхание на своем лице. Прохладные руки прикоснулись к моему лбу и погладили щеки, порхая, как бабочки. Пальцы ощутили мою шею. Потом они исчезли. Я услышала шорох справа от себя и почувствовал запах духов - знакомый аромат. Я медленно открыл глаза. Сондра прижалась ко мне и смотрела в окно на противостояние Уайти с полицией. Ее выражение лица сказало мне все, что нужно было знать о том, как обстоят дела у