шлакоблочную стену в нескольких футах от нас. Сондра закричала.
- Пойдем, - я схватил ее за руку. - Давай уберемся с дороги, пока ты не поймала пулю. Я хочу услышать остальное.
- А потом?
- Какая разница? Ты сама по себе. Мне плевать, что с тобой будет после этого.
- Это неправда.
- Попробуй.
Все еще приседая, мы пробирались к центру комнаты.
- Мы должны выбраться из здания, - сказала Сондра. - Мы должны уйти!
- Нет, пока ты не расскажешь мне, что, блядь, происходит.
- Но нас убьют!
- Я не против. Прекрасное завершение прекрасного гребаного дня.
Ползя по грязному бетонному полу, мы избегали битого стекла и ржавых винтов. В машинном цехе царил беспорядок, даже хуже, чем на складе. Повсюду валялись кучи хлама и мусора. Было мутно, но не темно. Сквозь разбитые окна и дыры в крыше проникало достаточно дневного света, так что мы могли неплохо видеть. На потолке виднелись следы повреждения водой, а пол покрывали лужи жидкой маслянистой воды. Масляные пятна блестели на поверхности луж, как радуга. Черная плесень прилипла к стенам и трубам.
Мы добрались до центра комнаты. Позади нас раздался звон бьющегося стекла - выбило еще одно окно. Я осмотрел комнату и увидел серую дверь в задней части здания. Над ней висела засаленная разбитая табличка, сообщавшая нам, что за этой дверью необходимо постоянно носить защитные очки и средства защиты органов слуха. Я хихикнул над предупреждением. Слишком поздно. Мой слух уже мог испортиться, а защитные очки не защитят от Уайти. Звук моего смеха напугал меня. Судя по выражению лица Сондры, она тоже испугалась. Она больше не плакала. Вместо этого она выглядела испуганной.
- Пойдем, - я поднялся на ноги, потянув ее за собой. - Вон там дверь.
- Ты можешь идти?
- Я не знаю. Давай выясним это вместе.
Третья пуля пробила стену, рикошетом разлетевшись по цеху. Крича, мы оба пригнулись и ждали, пока пуля пролетит мимо.
- Да, - сказал я, когда берег был чист. - Думаю, я справлюсь.
Дверная ручка была жирной и скользкой, но она повернулась в моих руках и отперлась. Я поспешил за Сондрой в дверной проем.
- Не толкайся, Ларри. Ты делаешь мне больно.
- Тогда мы квиты. Ты тоже делаешь мне больно.
Я закрыл за нами дверь и огляделся. Мы находились в другой пустой комнате, более темной, чем первая. Здесь было всего несколько окон, и все они были заколочены толстыми листами фанеры или закрашены черной краской. Единственным источником освещения был единственный грязный световой люк. Вдоль одной стены выстроился ряд инструментальных скамеек и рабочих мест. В полу в разных местах были вбиты кронштейны, указывающие на места, где когда-то стояли станки - прессы для штамповки, сверла, тиски и неизвестно что еще. Один участок пола покрывали опилки - следы древнего разлива масла. Маленькие кучки мышиного дерьма и свисающие паутины заполняли углы. Мы все еще могли слышать хаос снаружи, но с закрытой дверью он был приглушен. В конце комнаты был темный, узкий коридор и лестница, ведущая в подвал.
Голова снова запульсировала, и боль снова охватила мои суставы и мышцы. Дыра, в которой находился мой зуб, начала затягиваться, но во рту был соленый вкус и ощущение, что он покрыт слизью. Прислонившись к двери, я сполз на колени. Сондра присела рядом со мной. Она потянулась к моей щеке, но я отстранил ее. Ее лицо снова опечалилось.
- Ты злишься.
- Да, черт возьми, сержусь.
- Но я говорю тебе правду. Уайти вредит моему ребенку. Что я должна делать? Позволить ему есть ствол?
- Я не понимаю, о чем ты говоришь, Сондра. Что это за ствол?
- Они нужны ему от ребенка.
- Что нужно?
- Стволы. Ну, знаешь, как твоему президенту Бушу?
Я вздохнул в разочаровании.
- В твоих словах меньше смысла, чем раньше. Какое отношение к этому имеет этот идиот?
- Ваш президент сказал им "ньет". Он подписал закон, который запрещает использовать стволы для улучшения состояния людей, когда они больны.
- Законопроект, который... стволовые клетки? Ты имеешь в виду стволовые клетки?
- Да! - oна хлопнула в ладоши. - Ство-ло-вы-е клетки. Это то, что я тебе говорю. Они нужны Уайти. Вот почему он хочет убить ребенка. Чтобы съесть.
- Он... Уайти хочет съесть твоего ребенка?
- Не всего ребенка. Только стволовые клетки. Он съест их, и его тело использует их, чтобы восстановить себя. Вот как он может продолжать жить, когда его ранят. То же самое было с Распутиным. Он может выдержать много ран. Много повреждений. Но для поддержания жизни, после этого ему нужны были стволовые клетки. Вот как Распутин оставался жив так долго. Когда его наконец бросили в реку, он утонул. Но, возможно, он утонул только потому, что у него не было стволовых клеток для питания.
Я сжал челюсти, испытывая отвращение к ее словам. Мои ногти впились в ладони, пуская кровь. Это была незначительная боль по сравнению с остальным.
- Откуда ты все это знаешь? Уайти рассказал тебе?
- Не все. Кое-что - старые слухи в моей стране. Кое-что рассказал Уайти.
- Разве они не могут найти другой источник? Обязательно ли это должно быть от их собственных...
Мой голос прервался. Я не смог закончить предложение.
Сондра пожала плечами.
- Я не знаю. Некоторые говорят, что стволовые клетки могут быть от кого угодно, но Уайти, кажется, был уверен, что они должны быть от его ребенка.
- Господи Иисусе, - я провел рукой по волосам и вздохнул. - Итак, позволь мне прояснить ситуацию. Мы говорим о каннибализме. О настоящем дерьме в стиле Джеффери Дамера. Уайти - потомок какого-то мутанта, урода гребаной эволюции, которому нужно есть стволовые клетки прямо из младенцев, чтобы регенерировать после смертельного ранения? И, очевидно, это не может быть просто ребенок. О, нет. Это должна быть их собственная плоть и кровь. Так ли это? Я что-то упускаю? Ты уверена, что нет чего-то еще, что ты упускаешь? Кровавое жертвоприношение, или глаз тритона, или палец летучей мыши? Какая-то херня вроде этого? Может быть, после того, как он закончит есть младенцев, Уайти нужно завершить ужин кровью юной девственницы?
- Видишь? Ты снова злишься на меня.
- Ты чертовски права, я злюсь на тебя, Сондра. Послушай, что ты говоришь. Уайти хочет съесть твоего ребенка!
- Вот почему я
