Ознакомительная версия.
И вот девочка, пыхтя от натуги (асфальт возле вокзала разбит до глубоких ямок, коляска то и дело подскакивает на них), катит меня к кафе у входа в Белорусский вокзал.
Я придерживаю картонку с криво написанным: «Памагите мама на аперацыю» – и скептически ухмыляюсь. К картонке приклеена еще и бумажка с самым настоящим диагнозом, с печатью, подписью врача. Все настоящее, все продается и покупается, и…
Навстречу нам идет полицейский. Я собираюсь заорать: «Помогите, меня похитили и удерживают насильно!», но вдруг Катя останавливает коляску и шепчет:
– Не вздумай на помощь звать. Все вокзальные менты в доле. Иначе, думаешь, чего бы они нам работать разрешали? А Колян с Петькой тебя потом изобьют и без наркоты оставят. По-другому действовать надо.
– А как?
– Я на мобильный телефон коплю.
– Так ты тоже хочешь убежать?
– Конечно. Я просто притворяюсь, что к этим козлам привыкла. Решила – если вырвусь, то перетерплю кумар, в школу пойду…
– Катенька, я сейчас заплачу.
– Ну и нормально. Для работы – самое то. Ты не дрейфь, мы вырвемся. Я ж говорю – на телефон коплю. Прячу по пятьдесят рублей в волосы. Там, где хвостик, где волосы резинкой стянуты – там можно денежку спрятать. Накоплю – на сто рублей поменяю. А потом накоплю – и уже на пятьсот поменяю. Куплю сотовый и позвоню. Только вот надо понять, куда звонить. Чтоб наверняка спасли, и…
Она снова принимается толкать коляску.
А я с трудом сдерживаюсь, чтобы не зарыдать во все горло. Проклятые наркотики выжгли из моей памяти номера мужа, сына, Дениса. Я не помню их. Совершенно их не помню, и…
И мне уже не надо их помнить!
Какие-то доли секунды я еще не понимаю, почему вокруг нас с Катей так много мужчин. Я думаю – пассажиры, но невольно отмечаю отсутствие сумок.
А потом вдруг замечаю Дениса.
Пытаюсь спрятать свое ужасное лицо, – и вижу, как возле микроавтобуса уже стоят «в растяжке» Колян и Петька и на их руках парни в штатском защелкивают наручники…
Уже вторую неделю я прохожу лечение в наркологическом отделении под присмотром давнего Лениного знакомого.
Оказывается, у меня сформировалась сильная героиновая зависимость. Врач сказал, что героин вообще очень быстро вызывает привыкание, чуть ли не с первой инъекции. Отказ от этого наркотика происходит тяжело и болезненно. Поэтому одна из схем лечения, щадящая и более длительная, подразумевает заместительную метадоновую терапию. Героиновых наркоманов переводят на более легкий и менее разрушительный метадон, а потом уже начинают программу очистки и восстановления организма.
Сначала я отказалась от метадоновой терапии. Мне казалось, что я готова перетерпеть ломку ради того, чтобы быстрее вернуться к нормальной жизни.
Но я еще не знала, через что мне предстоит пройти…
Больно – дышать, сидеть, лежать, ходить. Очищающие капельницы превращаются в пытку – со стойкой кружишь по палате, ходишь, не находя себе места. И так хочется покрутить той самой рукой, к которой прикреплен катетер…
По совету врача я пыталась не ставить перед собой глобальных целей, а двигаться маленькими шагами; убеждать, что каждый проведенный без наркотиков час приближает меня к чистой, здоровой жизни.
«Сначала я перетерплю полчаса, потом час, потом полтора. И так пройдет целый день. После чего мне станет легче. Я буду думать, что если пережила один день, то переживу и второй, и третий», – убеждала я себя, мечась от кровати к умывальнику.
То мне было жарко, то холодно, и пот заливал лицо, потом бил озноб.
Но самым страшным оказались даже не физические страдания.
Героин разрушает личность.
Он орет внутри сознания сотнями противных голосов.
Я слышала их, слышала… Они кричали о том, что я напрасно принялась за лечение так рано. В конце концов, раз уж проблема возникла, то можно было бы еще немножко порелаксировать в прекрасном наркотическом мире. Они вопили о том, что вылечиться все равно невозможно – меня перекололи этим героином так, что все мои органы и системы больше без него функционировать не смогут. И вообще, быть наркоманом не так уж и плохо. Это такая маленькая слабость. Даже многие известные люди баловались этим делом – и ничего, писали гениальные книги и музыку…
Следующий этап еще страшнее. Меня ломало уже третий день – и я вдруг отчетливо поняла, что занимаюсь полной ерундой. Ведь первое, чем я займусь после выхода из наркологического отделения, – погуглю, где можно купить наркоту, и сделаю себе инъекцию. Потому что я так хочу – и кто мне вправе помешать?
Меня прежней больше не было.
Я стала себе так противна, что жить с этим, казалось, уже невозможно…
Видя мое состояние, мне опять предложили метадон – и я согласилась.
Да, я понимала, что не выдержала; что первая попытка оказалась неудачной. Но по крайней мере голоса в моей башке заткнулись, а мысли стали более-менее походить на те, которые у меня были до наркотического периода.
Я вспомнила, что в мире есть не только наркотики.
Что за тот период, пока я была в отключке, в стране произошло множество событий. И мне впервые захотелось открыть принесенный мужем ноутбук и посмотреть новости…
В почте, естественно, оказалась куча непрочитанных писем.
Я открыла папку «входящие» и вздрогнула. Как много писем от Дениса…
Он не звонил мне, когда я легла в больницу. Перед началом лечения я сама попросила его об этом, прекрасно понимая, что наркоманский озноб – не лучшее состояние для бесед со своим любовником. Во мне оказалось слишком много… женщины. Намного больше, чем я осознавала. Красота и молодость казались мне вечными и естественными. Я так к этому привыкла и не могла принять свою новую внешность. Я понимала, что это неправильно – дорожить своей физической оболочкой и заморачиваться по поводу подпорченной мордашки. Просто я никогда раньше не видела в зеркале столько ужасов – морщин, тусклого цвета лица, поплывшего контура подбородка, затравленного взгляда… Мысль о том, что Денис видел меня в таком состоянии, казалась мне невыносимой. И я попросила его не приходить и не звонить, пока я не приведу себя в норму. Но насчет писем ничего сказано не было…
Я посмотрела на даты и открыла сообщение, которое пришло первым…
«Любимая, прости меня, пожалуйста. Я стал причиной твоих страданий, я повел себя как полный лох. Даже когда в моих руках оказалась колода Алистера Кроули, я еще ничего не понимал.
Прозрение наступило в больнице. Мне делали операцию под наркозом. И когда я отрубился, то увидел ту самую реальность, которую для нас создали. И ее создателя я увидел тоже.
Я думаю, ты уже знаешь – Алистер Кроули был недавно в физическом мире в другом воплощении. Но, конечно, несмотря на новый опыт и кармические уроки, которые он отрабатывал, вся его невероятная сила осталась с ним. И он мастерски меня запутал. Я был уверен, что это моя идея – отправиться в дом Ани украсть карты. Мне казалось, что так мы убьем двух зайцев – получим доказательства причастности Ани к убийству Бороды и своей силой минимизируем вред колоды. Но это были совсем не мои идеи, не мое предчувствие. Силой своей мысли Кроули сгенерировал реальность, которую я принял за свое видение. Мне казалось – наша идея насчет карт не может привести к негативным последствиям. Небольшая вероятность аварии – но если за руль сядешь ты, а я доберусь до Москвы на электричке, то ничего страшного не произойдет.
Кроули легко прислал мне нужные картинки.
Я думаю, мы так его достали, что он решил с нами разобраться.
Нам не стоило прикасаться к его картам – это окончательно разрушило нашу защиту, и он смог поиздеваться над нами всласть…
Я уверен, что, даже если бы ты послушалась моего совета и не стала покидать «Ниссан», он нашел бы способ с тобой разобраться.
После того как я очнулся после операции, ко мне в палату пустили страшную тетку-следователя.
Я так понял, что твой муж все-таки рассказал ей о твоем расследовании, и она была в курсе последних событий в «Атлантиде».
Эта дамочка интересовалась у меня, где карты Алистера Кроули!
Я помнил – ты их положила в бардачок.
Просмотрел, что ты делала после того, как меня переехала идиотка на алом «Инфинити»: взяла мобилу и выскочила из «Ниссана», карты не забирала.
Сделал запрос: «Где колода?» – пришел ответ в виде портрета Кроули. Как-то я слабо представляю, чтобы наш призрак, при всех его достоинствах, мог стащить картишки. Но я уверен, что эти карты на самом деле в ближайшее время не будут обнаружены. Они были для Кроули своеобразным маркером. Он каждый раз находил их – и понимал, воплощением кого является. До следующей физической материализации Кроули, думаю, о них можно забыть…
Я быстро ответил на вопросы следователя. А потом стал искать твою энергию. Наташ, ты не представляешь, как я перепугался. Я не чувствовал тебя ни в мире живых, ни в мире мертвых. Я вообще тебя не чувствовал. Я видел, как тебя заталкивают в машину, потом переносят в какой-то темный сарай, ты там лежишь на чем-то вроде матраса. И все, твой след обрывался, больше никаких картинок не было. Я никогда раньше с таким не сталкивался. Стал консультироваться с экстрасенсами, просил их посмотреть, где ты можешь находиться. Тебя не мог найти никто, даже самые лучшие поисковики. Я был в отчаянии. Мне казалось, что я потерял тебя, что я не смогу найти тебя никогда…
Ознакомительная версия.
