— Я в курсе. Просто занят. Много работы. Дело в том, что меня назначили на должность директора… — «Так, так», — кивала Вера.
— Я понимаю. И свадьба на носу.
— Именно.
— И все-таки хотелось бы вас увидеть.
— Когда? — Вновь посмотрел на Веру. «Завтра», сказала она одними губами и отвернулась к монитору. — Завтра можно подойти?
— Ну разумеется! Часикам к девяти, чтобы на работу не опоздать.
— Хорошо. Я приду.
Положив трубку, он поинтересовался реакцией Веры, которая сидела спокойно, не отрывая взгляда от монитора. Железная женщина!
— Вера, меня к следователю вызывают.
— Ну и что? Я там сегодня уже была.
— И?
— Что и? Ниночка исчезла.
— Куда исчезла?
— Тебе виднее.
— Да что ты такое говоришь!
— Ты брось свои фокусы, Никита. Мы с тобой теперь связаны крепко-накрепко, так что не дури. А Чугунова не бойся, дядечка безобидный. Его задача до пенсии дотянуть, и в деревню, на грядки.
— Это он тебе сказал?
— Сама догадалась. Это карьеристы подметки рвут на ходу, а нам с тобой повезло. Дело в сейфе еще долгие годы пролежать может. Как раз до чугуновской пенсии.
— Но за убийство кого-то должны посадить, — он внимательно посмотрел на Веру.
— Не обязательно. Тем более прямых доказательств у них нет. Если только человек сам явится и скажет: вот он я, сажайте. И положит на стол доказательства собственной виновности.
«Так оно и будет», — подумал он. Вера же вновь уставилась в монитор и положила правую руку на «мышь». Щелкнула по клавише, потом напомнила:
— Ну что сидишь? Давай работать.
— Давай. — («Что тут поделаешь?»)
…На следующий день он сидел в кабинете Чугунова и пытался решить один вопрос: права Вера в оценке этого человека или не права? С виду да: вполне безобидный дядечка, которому не так уж много осталось до пенсии. Но вопросы задает, что называется, не в бровь, а в глаз.
— Вы всегда опаздываете, Никита Борисович?
— А что такое? — Да, пришел он пятнадцать минут десятого, и что? Это же не партийное собрание. На которых этот тип наверняка пропарился в свое время целую вечность.
— Вот Вера Александровна Алмазова, напротив, отличается пунктуальностью.
— Это один из главных ее недостатков, — не удержался и съязвил.
— Не любите вы свою невесту, Никита Борисович, — тут же среагировал следователь.
— Я ее уважаю.
— И этого, по-вашему, достаточно для того, чтобы заключить с ней брак?
— Вполне.
— Значит, любовь по расчету.
— Это вполне в духе времени.
— Ох, молодежь… — вздохнул следователь. — Как это у вас сейчас все…
— Запущено.
— Что?
— Так говорят. Как это у вас все запущено.
— Куда запущено? В космос, что ли?
— Не куда. А в том плане, что тундра не процарапанная. Дебри то есть.
— Ха-ха! Вот молодежь, а? С юмором! И как вы решили жениться на такой женщине, Никита Борисович?
— Можно без отчества.
— Без отчества так без отчества. А все-таки? Почему решили жениться на гражданке Алмазовой? Вера Александровна женщина грамотная. А как говорит! И подпись у нее прямо-таки генеральская!
— Вы меня пригласили, чтобы развести с моей невестой?
— Что вы, что вы! — замахал руками Чугунов. — Это была, так сказать, вводная часть. А скажите-ка мне, Никита, знакомы вы с гражданкой Кулаковой Ниной Сергеевной?
— С Ниночкой? Знаком.
— Дело в том, что в субботу вечером гражданка Кулакова пропала. А куда пропала?
— Мне-то откуда знать?
— А разве не с вами в субботу вечером у нее было назначено свидание? Мама ее говорит…
— Со мной. Но я опоздал.
— Вот она, сила привычки! И что?
— Ниночки уже не было. По словам ее подруги, которая в это время выходила из аптеки, Ниночка села в серебристую иномарку и уехала. Можете проверить.
— Да уже проверили, — с досадой сказал следователь. — И официанта в «Патио-пицце». Вера Александровна — женщина консервативная. На редкость. Максим… г-м-м… Олегович заехал наугад, а оказалось, что там они и сидели в субботу вечером. Гражданка Алмазова с гражданкой Кулаковой.
— Ну вот видите!
— И куда могла деться гражданка Кулакова?
— Спросите у Веры.
— Ответ «не знаю». Я его уже слышал. Разве что в розыск ее заявить? Кулакову Нину Сергеевну? Куда-то же она делась? Выйдя из «Патио-пиццы», женщины сели в «Ниссан» серебристого цвета. А вот куда они направились дальше…
— Понятия не имею.
— Нина Сергеевна вам не звонила в субботу вечером?
— Звонила. Мы договорились о встрече. Но я ее так и не дождался.
— А где вы договорились встретиться?
— Есть такой маленький магазинчик. Кондитерский, а в нем кафешка. Пирожные — пальчики оближешь! И кофе настоящий. Ниночка же сластена. Да я вам сейчас нарисую, где он находится. Вы ведь проверить захотите?
— Захотим. Рисуйте.
Никита рисовал, а следователь меж тем рассуждал вслух:
— Странно получается: вы опаздываете на свидание, ваша девушка садится в машину вашей же невесты, они вместе ужинают, потом выходят из ресторана, вновь садятся в машину, и девушка исчезает. А Вера Александровна как относится к тому, что одновременно вы встречаетесь с другой женщиной?
— С Ниночкой мы встречаемся… Встречались уже давно. Когда я принял решение жениться на Вере, то естественно захотел с ней порвать. И в субботу мы как раз должны были поставить точку в наших отношениях.
— Ну хорошо. С этим понятно. Мама Нины Сергеевны, кандидат медицинских наук, между прочим, говорит, что ее дочь увлекалась фармакологией.
— Ну и что?
— Составляла различного рода лекарственные препараты. Вы не пользовались ее услугами?
— Я здоровый человек. Разве не видно?
— Значит, никаких лекарств Нине Сергеевне не заказывали?
— Нет.
— Распишитесь, пожалуйста.
— Пожалуйста. — Он чиркнул ручкой в указанном месте. — Еще какие вопросы?
— Насчет вашего алиби.
— Ах, да! Девушка, с которой я провел ночь, уехала на юг. Будет через неделю.
— Еще одна девушка, — грустно сказал следователь. — Не многовато ли будет, Никита? Или это тоже в духе времени?
— Тогда у меня не было никаких обязательств перед Верой.
— А вот мне известен тот факт, что заявление вы подали… Да когда же? — Зашелестел бумагами: — Примерно за неделю до того, как был убит ваш кредитор. А? Или заявление в ЗАГС — это еще не обязательство?
(«Ну спасибо тебе, Вера!»)
— Та ночь с Надей… Словом, это был мальчишник, — усмехнулся он. — Прощание с холостяцкой жизнью.
— И сколько было на нем мальчишек?
— Я один.
— Это тоже в духе времени?
— Точно.
— Значит, теперь будем ждать эту вашу Надю. Распишитесь-ка здесь, Никита Борисович.
— Как? Еще?!
— Но вас же так трудно заполучить! Пользуюсь моментом.
— А что это?
— Подписка о невыезде.
— Меня в чем-то подозревают?
— А показания продавщицы? Уже забыли?
— Нет, не забыл, — напрягся он. Еще эта продавщица!
— Конечно, одних показаний гражданки Ивановой мало. Вот если бы у нас были показания гражданки Кулаковой и этой вашей Нади, то вы бы из подозреваемого превратились в подследственного. И вас взяли бы под стражу. Или не превратились.
— Пожалуйста, — он пододвинул следователю листок, в котором только что расписался.
— А вот у вас подпись не генеральская, — задумчиво сказал Чугунов.
— Ефрейторская?
— Звание ей вообще трудно присвоить. Потому как сразу видно, что вы человек свободный. То есть свободолюбивый. Не служака.
— Разгильдяй, одним словом.
— Ничего, Вера Александровна сделает из вас человека.— («Утешил, называется!»)— Ну ступайте, счастливец. Молодожен!
— Пока еще нет. Но в следующий раз…
— Думаете, что до свадьбы мы с вами больше не встретимся?
— Очень на это надеюсь.
— Ха-ха! Развеселили вы меня с утра! Ну всего хорошего!
Он выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Свобода. Сколько еще удастся так продержаться? Может быть, до пятницы его никто не побеспокоит?
До пятницы никто не побеспокоил
чему Вера была несказанно рада. Ей не хотелось прийти на вечеринку в честь собственного бракосочетания с испорченным настроением. Но повезло. И верная Соня постаралась: все было организованно на высшем уровне. Столы ломились от холодных закусок и бутылок со спиртным, сотрудники делали вид, что искренне рады за свою новую начальницу. Что на самом деле было у них на душе, Веру Александровну Алмазову волновало мало. В ее столе уже лежал список тех, кого она собиралась в ближайшее время уволить. А в идеале было бы сменить коллектив полностью.
Но пока она им всем улыбалась и раздавала похвалы направо и налево. Кто сказал, что она мегера?
