Дочитав, он поднял глаза на парня:
– Кто передал? – и помахал листком.
– Мужик, у магазина. Дал чирик за то, что вам отнесу.
– На словах ничего не передавал?
– Не-а, не передавал.
После этого Рихард долго расспрашивал парня и о том, где и с кем он живет, и как выглядел тот мужик, и многое другое. Потом замолк и уставился в окно.
– Так я пойду, дядя?
Рихард пожевал губами и, выглянув в коридор, сказал охраннику:
– Пропусти, пусть валит – и позови мне Андрея.
Через пару минут в комнату зашел невысокий, но очень подтянутый и жилистый мужчина с оголенным торсом.
– Опять гири таскал, – спросил хозяин, – смотри, наживешь грыжу, – хохотнул Рихард и сунул ему листок: – На, прочитай вслух… да накинь что-нибудь, простынешь.
Андрей накинул на себя махровый халат и прочитал:
– «Рихард, я ожерелье не тырил. Когда мы пошли его брать, то там уже было пусто. А пацана я не успел опросить – его повязали мусора. Сейчас он на крытке. Пошли туда человека расспросить парня о том, как выглядел покупатель. Я пробовал, но не получилось. Знаю, что он на «Волге» приезжал и был не один. Добровольно к тебе не приду, потому что ты сначала кишки намотаешь на локоть, потом спрашивать начнешь. Если поймаешь – такая моя невезуха. У меня есть еще кое-что и если смогу подтвердить, то приду сам. А может, ты и сам найдешь того, кто золотую цацку увел, но это не я».
– Ну-у-у, – протянул Рихард, – что скажешь.
Собеседник молча встал и подошел к окну. Постояв, глядя на улицу, он повернулся и сказал:
– Вот смотри, Егор, – если бы я увел эти цацки, я бы, ни минуты не медля, смылся из города, из области и уехал бы куда глаза глядят. И там бы залег на дно, а потом, через годик, не раньше, стал бы осторожно искать того, кому можно продать вещицу. А здесь бы ни за что не остался. А Калёный не дурак, как ты говорил. Вывод: Калёный не брал цацки и в записке пишет правду, – и, сев напротив Рихарда, спросил: – А правда, как вы не догадались поспрошать того мальца. Ведь проще пареной репы было в тюряге поговорить с ним. Или у тебя ходов туда нет? – ехидно спросил Андрей.
– Ходы есть. Как не быть? А почему не поспрошал – Гоги уверил, что Калёный взял, поэтому и не возникло мысли о мальчишке, – и, помолчав, спросил: – То есть ты намекаешь, что здесь не обошлось без нашего южного друга?
– Не намекаю, а прямо говорю. Помнишь, в трамвае нашему быку какой-то ухарь глаз…
– Да, помню. Ты тогда сказал, что если это и вправду Калёный, то Гоги наврал про то, что он в бегах с ожерельем. Но ты, Егор, отмахнулся! И сейчас надо с этим всем делом разбираться всерьез, потому что эта записка – второй звонок. Надо действовать, но тихо, чтобы знали об этом пока ты и я. И кстати, надо бы и Очкастого тихонько потрясти.
– А почему ты уверен, что записка от Калёного, – и прищурившись, глянул на Андрея, – а может, это твоих рук дело. Ты ведь Гоги невзлюбил при первой встрече – вот и валишь на него.
– Ну, во-первых, парень с запиской описал внешность Калёного, а я его в жизни не видел, а во-вторых, – твою в бога мать! – я брат твой и если мне не верить, то как жить-то, а? Уж лучше сразу пулю в лоб.
– Ладно, не кипятись, – Рихард встал из-за стола и долго ходил по комнате, затем взял трубку телефона и накрутил номер: – Афанасий Петрович… Узнал, узнал… как там ваша тюряга поживает?.. Ах, еще стоит?.. ладно, ладно… дело есть – поможешь… Нет, не камеру с комфортом, я как-нибудь в своей старенькой хибаре… Надо поговорить с одним сидельцем… вещь украли… дорогую… а он может знать приметы… ха-ха-ха… Шутник ты Петрович… Свое отсидел… Нет, не я… Андрей, да, да, брат мой младшенький… Ты его знаешь… ага из спецназа… Да, кстати, у меня есть французский коньяк 1950 года… С удовольствием?.. Ну пока, до встречи… тьфу на тебя… лучше в ресторане, – и положил трубку.
– Ну все понял? Сегодня в 16 часов быть у входа с паспортом. Тебя проведут и дадут поговорить с мальцом. Расспросишь обо всем: кто, когда и за сколько. Понятно? Поедешь с охранником и беседовать будешь при нем.
– Чего ж не понять-то? Не доверяешь, значит…
– Нет, доверяю. Но надо избежать соблазнов и неточностей. Сам же говорил про Гоги.
– Да, Егор, а куда ты, кстати, его отправил, где он?
– В Кужебар. Там непонятки с братвой образовались, в общак перестали бабло нести. Он еще пару дней там пробудет. Значит, Очкастый сейчас…
– Очкастый вчера улетел в Москву. Хочет найти какого-то антиквара и привезти его сюда – типа в командировку. У нас же куча вещей из могильников с юга…
– А также он может и ожерелье оценить, – безразличным голосом сказал Андрей.
– Хватит! – хватанул кулаком по столу. – Ты сказал, я услышал! Я проверю, я все тщательно проверю. А ты делай как договорились.
Вечером того же дня, по окончании рабочего времени – хотя какое может быть рабочее время у первого и только что открытого детективного агентства? Короче, в шесть вечера в «офисе» оного агентства собрались все его сотрудники общим числом пять. Среди них были: бывший старлей из уголовного розыска, бывший юрисконсульт, бывший кадровик из УВД и Петр Петрович. Все бывшие и один непонятно кто: шофер не шофер и уголовник не уголовник, короче, просто принятый на временную работу мужик, отзывавшийся на кличку Калёный. Все они по инициативе Шалунова решили отметить первый месяц работы и подвести итоги, которые, надо признаться, были весьма и весьма плачевны, ибо клиенты к ним не шли – не привыкли воспитанные родной коммунистической партией граждане доверять частным формам розыска и сыска. За весь месяц к ним обратилась одна бабушка с просьбой найти своего потерявшегося песика и… и все. А вот на дело Калёного Шалунов возлагал нешуточные надежды. Нет-нет, не деньги – какие могли быть деньги у беглеца, преследуемого всем уголовным миром Города. Шалунов рассчитывал на известность, рассчитывал на то, что они смогут найти и вернуть Родине утерянную драгоценность – «Ожерелье Царицы» и таким образом завоевать известность, а с известностью и работу. Об этом Шалунов договорился с Калёным еще в первый вечер: ожерелье – Государству, безопасность – ему, Калёному. Стол был небогат, да и какое богатство можно было вытрясти из магазинов времен клонящегося к закату 1990 года? Никаких! Впрочем, собравшимся много и не надо было: водочка – вот она родимая, сало – кадровик приволок, огурчики и грибочки – жена Шалунова выделила. Ну хлеб, лук… А что еще надо? Один Калёный даже здесь чувствовал себя нахлебником, ибо был гол как сокол, а в кармане была вошь на аркане. И вот, не успели они разлить и по первой, а вставший Шалунов сказать слово, как в дверь раздался громкий и требовательный звонок.
Открыв дверь, увидели Владимира, нынешнего начальника розыска. Был он хмур и даже мрачен:
– Петрович… срочно… дело есть, – прямо с порога сказал он, – пошли, выйдем. – И, извинившись, они прошли в «кабинет» начальника, роль которого выполняла наспех переоборудованная кухня однокомнатной «хрущевки».
– Что такое, Вова, где пожар?
– Петрович, ну ладно я – зеленый еще начальник розыска, но ты-то, зубр, – начал было Володя, но Шалунов прихлопнул ладонью по столу и спокойно спросил:
– Всегда говори с начала, а не с конца. Сколько учить надо было? Давай, излагай по порядку.
– Я по дневному разговору с тобой. Мы ведь как рассчитывали? – спросил он и сам же ответил: – Рихард сначала пошлет «маляву» в тюрьму тамошнему смотрящему. Тот подберет подходящего урку и, договорившись с кем-нибудь из начальства, отправит его в камеру к Саше, потом назад, потом малява Рихарду. Так, Петрович? Так! – сам же ответил он. – Но случилось не так. Рихард напрямую созвонился с начальником СИЗО Афоней, договорился о встрече, и Афоня – гад этакий! – провел человека Рихарда прямо в комнату для свиданий, куда и привели вашего Сашку.
– И что? – взволнованно вскочил на ноги Петрович.
– К счастью, когда Сашку вели на беседу, в коридоре им встретился опер – тот, с которым я и обговорил детали предстоящей встречи. Так вот, он в последний момент успел Сашку проинструктировать, что и как говорить и не дай бог не проговориться о том, что ты уже был у Саши. Иначе бы все пропало. Рихард очень осторожен.
– Фу, – облегченно вздохнул Петрович. – Значит, реакции Рихарда ждать надо уже завтра. Вы как? Готовы?
– Ну вроде да, готовы. Мы посадили наблюдателей у дома Рихарда, у дома Гоги. Аэропорт и автотрассу из Кужебара отслеживаем.
– Значит, что мы, Володя, имеем? Рихард не мог не воспринять всерьез мысль о том, что именно Гога… или Гоги – как правильно?
– А… сказал бы я как, да вы не любите этого, – усмехнулся Владимир.
– Ладно, продолжим. У Рихарда есть серьезные основания подозревать именно Гогу в кидалове, а значит, Рихард непременно возьмет его в оборот. А кстати, когда он приедет? – спросил Петрович.
