Ознакомительная версия.
Дать бы ей по башке, Верочке этой! И еще одному сотруднику этой процветающей компании – Евгению. Хотя нет. С этим все гораздо сложнее. Этот не просто пакостник. Это уже соучастник!
Если, конечно, отец Марии захочет дать делу ход.
Отец Маши ничего не захотел. Он рад был без памяти снова очутиться дома. Обнаружив перемены в квартире, устроенные для себя и Михаила заботливой Лидочкой, порадовался. Ему, конечно, никто не стал объяснять, что старались не для него. Да он и не сумел бы понять. Он был слишком слаб. Говорил мало, все больше слушал. Маша по его просьбе начала читать ему Достоевского.
– Пробило старика… – с сомнением качал головой Миша. – Черепно-мозговая травма – это не шутка.
Он после всего, что случилось, сдулся, затих, стал покладистым, перестал задираться. И даже Машу перестал называть Матрешкой. Машуня да Машуня. Принялся жалеть, опекать ее, когда узнал, что Володя ушел к другой женщине и что там скоро будет ребенок.
– И чего нам с тобой, сестра, так не везет в личной жизни? – опечалился за ужином Миша. – Мы же нормальные люди, Маш. Чего с нами так судьба?! Отец тоже кобель какой, а! Что натворил!
– Да, натворить они с тетушкой успели, – кивнула Маша. – Кто бы мог подумать! А мама? Как она все это пережила?! Наверное, ей было больно?
– Она знала?
– Да. Отец сказал, что знали все. Все, кроме детей. Муж тетки не сумел ее простить и велел либо убираться вместе с ребенком, либо куда-нибудь его деть. Она и дела! Ничего лучшего не придумала, отправила в детский дом за Уралом. Лишь бы подальше. С ума сойти… И потом долгие годы не помнила вообще о ее существовании. Ее уже и удочерить давно успели, девочку эту, когда у тетки совесть взыграла. Взяла и поехала туда. Разыскала ту семью, дала денег. Назвалась, кто, почему, зачем приехала. Влада была уже не маленькой, сумела подслушать и все запомнить. Вот и явилась сюда мстить.
– Это отец тебе рассказал?
– Да, он. Говорит пока плохо, разобрать сложно. Плакал, когда рассказывал. Каялся, просил прощения. А мне его жутко жалко.
– Почему? – надулся сразу Миша.
Он очень любил мать, сильно горевал после ее кончины, долго привыкал жить без нее. И думать сейчас о том, что отец мог предпочесть ей – святой женщине – ту противную тетку, которая не всегда обходилась приветливо с ними, было очень противно и сложно. Так мало этого, тетка домом распорядилась неправильно. Была бы человеком, дочери бы своей единственной оставила. Ну, или пополам им с Машкой разделила. Чего все Машке-то?
Хотя Машка, по сути, осталась для него единственным родным человеком. Понимающим, заботливым. За последние два дня, наполненные уходом за больным отцом, стиркой, готовкой сразу на два стола – один диетический для отца, второй для них, – она сильно устала. Устала и похудела даже.
– Маш, ты это… – он отложил вилку, подобрав с тарелки до крошки весь ужин, состоявший из рыбных котлет и картошки. – Ты иди, поспи. Я присмотрю за отцом.
– Надо убрать со стола. Прибраться тут. – Маша обвела уставшим взглядом кухню, работы на час. – И что-то отцу приготовить. Хотела спросить, Миш…
– Да?
Он тоже осмотрел кухню и тоже прикинул, что возни тут на час, не меньше. И поэтому помощь свою предлагать больше не стал. Справится Машка, она сильная. Она молодец!
– Ты окончательно порвал с Лидой?
– Да! Да, да!! – При упоминании этого имени у него жилы вздулись на шее. – Как я мог, идиот? Почему отца не послушал?! Такая сука! Такая…
– Миша, я вот что хотела тебе сказать. – Маша взяла печенье из вазочки, повертела в пальцах и вдруг принялась его крошить прямо на недоеденную котлету. – Ты не казни себя. Все идет в нашей жизни так, как должно идти. Иногда мы не в силах предотвратить… Предотвратить любовь, ненависть. Это выше нашего понимания, выше наших сил, как бы мы ни пыжились и ни тужились. Ты ведь знаешь теперь, как погибла Зоя?
– Да, ты говорила, – кивнул Мишка, насупившись.
Он не понимал, при чем тут Лидочка, злостно предававшая его все то время, что он готовился к свадьбе, и ее подруга Зойка? Какие тут могли быть параллели?! Зойка не была шлюхой, никогда не была. Она была нормальной бабой. Толстая, правда, и вредная порой, вечно его подкалывала. Но за это ведь не убивают!
– Так вот я к чему… – Маша с недоумением обнаружила, что раскрошила уже два печенья, засыпав крошками всю тарелку. – Зоя не могла знать, что с ней случится. Не могла предотвратить. А она была очень осторожной, очень! Меня часто жизни учила. Ты же знаешь!
– Знаю.
– А тут вот с ней такое случилось. С ней! С самой рациональной, в моем представлении, с самой разумной и рассудительной… Значит, так тому и быть…
– Не мели чепухи, – не выдержал Мишка и тут же завелся. – На хрена надо было на ночь глядя светиться в магазине с этими брюликами?! Дня ей не хватило?! Зашла поглазеть и вдруг купила! Скажите, какой дефицит выбросили на прилавок! Или хотя бы головой по сторонам покрутила. Беспечность, Машка! Всему виной наша беспечность. Я вот тоже… О чем я вообще думал, не понимаю?! – возмутился он вдруг, приподняв плечи и разведя руками. – Думал, что она станет Белоснежкой?! О чем я думал, Машка?!
– Да ни о чем ты не думал, Миш. Ты просто ее любил. Не кори себя за это. Что было, то было. В конце концов, если бы не она со своим другом, мы никогда бы не вышли на след убийцы Зои. Нет худа без добра, Мишка. Нет худа без добра…
Он все же помог ей с уборкой в кухне. Потом помог помыть отца и даже вызвался почитать две главы, когда у нее начали глаза слипаться. Миша выгнал ее из комнаты, приказав отдыхать. Когда отец уснул, он вдруг застал Машу за сборами.
– Ты куда?! – перепугался он сразу перспективе одиночного бдения при папаше. – А как же мы? Как же я?!
– Миша, я позвонила своей знакомой. Та через своих знакомых свела меня по телефону с хорошей женщиной. Она занимается уже много лет тем, что ухаживает за больными стариками. Очень ответственная и порядочная дама.
– И что?! Я платить ей, что ли, должен?! – возмутился Миша.
Машка в роли сиделки обходилась совершенно бесплатно. Как раз наоборот! Она покупала продукты, заплатила за два месяца вперед за квартиру и купила старику что-то из одежды. Все так здорово сложилось, и тут бац – какая-то сиделка!
– Платить сиделке, Миша, буду я.
Маша в изнеможении закатила глаза. Нет, брата ничто уже не изменит. Он таков, каков есть. Она бы, может, и потерпела, не попадись он ей сегодня на элементарном воровстве. Пока она чистила картошку, он слазил к ней в сумочку и утащил сотню долларов. А ее тоже угораздило именно в этот момент вспомнить, что оставила мобильник в сумочке, и рвануть в прихожую прямо с ножом в одной руке и с картофелиной в другой. Вышла из-за угла, а братец ее сумочку обыскивает.
Так сделалось противно! Она резко ретировалась, благо он ее не заметил, а то бы свой конфуз тут же обставил гневом. У нее сил совершенно не осталось, тем более на всяческие разборки с братом.
Сотни ей, что ли, жалко? У нее полон кошелек бабла! У него и так жизнь не задалась, и так все навалилось, тут она еще со своей вечной жадностью!
Так бы стал верещать Мишаня, полыхая праведной обидой. А она бы через десять минут и впрямь себя гадиной посчитала.
Отец сегодня тоже учудил. Видимо, в знак благодарности ей за заботу вдруг заявил, что его младшая дочь гораздо интереснее, чем она. Здорово, правда?
Нет, пора было удирать отсюда. Пора было возвращаться домой.
Утром позвонил Володя и сказал, что вывез все свои вещи, включая кое-что из бытовой техники. Интересно, старенький приемник, работающий от батареек, он ей оставил? Что-то подсказывало ей, что бывший муж это вот самое «кое-что» воспринимал иначе, чем она.
И она срочно нашла сиделку отцу. Сговорилась в цене. И теперь решила…
– Драпаешь, предательница?! – Мишка обиженно засопел, кивнул в сторону спальни отца. – А меня один на один с этим старым развратником оставляешь?! Мне же с ним говорить теперь не о чем!
– Не говори. – Маша сняла домашние тапочки, сунула их под тумбочку, обула туфли, надела твидовый пиджак, застегнулась на все пуговицы. – Сиделка им займется. А ты… Ты пойди поработай, Мишаня. Лучшее средство от депрессии, поверь.
– Ага! Сама-то в отпуске! Умная какая! Лучше бы… – он вдруг с силой стиснул зубы, шумно задышал и выпалил через минуту: – Лучше бы та чокнутая тебе башку проломила, чем отцу! Проку от тебя здоровой, Матрешка?! Убирайся!!!
Честно?
Пока спускалась по лестнице вниз, невольно порадовалась за беспутную Лидочку, которой не досталось такое счастье. Подумала, что Господь смилостивился и спас ее заблудшую душу. Может, что и выйдет у нее с ее бывшим художником? Может, и получится счастье?..
– Съехала, съехала давно, проститутка поганая!
Из соседней квартиры на Сергея смотрело существо, сильно смахивающее на мелкую злобную собачонку. Даже морда, показалось, будто в шерсти. Хотя вряд ли. Это его художественное «я» вдруг снова заявило о себе и дорисовало портрет.
Ознакомительная версия.
