Охранник, потрясенный, но старающийся держаться спокойно, вышел из кабинета.
Макарский поднялся на ноги.
— Нужно отвезти вас в хирургическое отделение, — дрожащим голосом сказал он.
Гуськов покачал головой:
— Нет. Вы сами все сделаете. Никому ничего не объясняя.
— Но я не хирург.
— Вы все сделаете, — веско повторил Гуськов. — У вас тут есть антисептики и набор для экстренной помощи. Приступайте!
— Готово?
— Да, — сдавленно и тихо произнес Макарский. — Можете посмотреть.
Гуськов взял со столика зеркальце на деревянной ручке и поднес его к лицу. Внимательно оглядел пришитую щеку и, нахмурившись, проговорил:
— Выглядит хреново.
— Я вам говорил, что я не хирург.
Гуськов перевел взгляд с зеркальца на лицо доктора. Тот сжался под его взглядом.
— Ладно, сойдет. Главное, чтобы не отвалилась, а с остальным разберусь позже.
Макарский, бледный, напуганный, пролепетал:
— Я должен забинтовать вам лицо.
— Не надо забинтовывать. Просто наложите кусок бинта и приклейте его пластырем.
— Хорошо.
Доктор вновь взялся за работу. Через несколько минут все было сделано. Гуськов вновь тщательно осмотрел свое лицо.
— Страшнее, чем я ожидал, — произнес он с холодной усмешкой. — Но лучше сделать было нельзя, верно?
— Верно.
— Ладно. Теперь нужно заняться трупом.
Гуськов поднялся со стула, быстро пересек кабинет и приоткрыл дверь.
— Семенов, войди! — скомандовал он.
Дождался, пока охранник войдет в кабинет, закрыл за ним дверь и сказал:
— Поможешь мне разобраться с мусором.
— С каким мусором? — тупо спросил Семенов.
Гуськов улыбнулся:
— Ну, какой бывает мусор, Семенов? Грязный. Обычный грязный мусор. Вон он лежит.
Семенов взглянул на труп Дарьи Гизельс.
— Ты ведь знаешь, кто это? — спросил Гуськов.
Охранник разлепил губы и тихо произнес:
— Да. Это Дарья Гизельс. Маньячка и убийца.
Гуськов покачал головой:
— Нет, неправильно. Она была маньячкой и убийцей. А теперь она груда паршивого мяса, и люди могут вздохнуть спокойно. Ты ведь не будешь по ней плакать, Семенов?
— Нет.
— Молодец. И никто не будет. Особенно родственники тех, кого она убила и сожгла. А теперь слушай, как было дело. Эта тварь выбралась из своей палаты, прокралась в кабинет доктора и набросилась на него. Доктор стал звать на помощь. Ты был в коридоре и услышал его крики. Ты ведь слышал его крики, Семенов?
— Э-э… да.
— Ты влетел в кабинет и попытался схватить ее. Но она вырвалась. Она была очень сильной женщиной. Сколько в ней? Килограмм сто?
— Наверное.
— Вот видишь. А в тебе сколько?
— Восемьдесят пять.
— Восемьдесят пять, — повторил Гуськов. — Против ста. Ну, как ты мог ее удержать?
— Никак.
— Верно. Ты пытался урезонить эту психопатку, но она кинулась в драку. Во время потасовки она ударилась головой об стену. Это вышло совершенно случайно. Понимаешь?
— Да.
— И ты ни в чем не виноват. Доктор подтвердит, что все вышло само собой. Доктор, вы ведь подтвердите?
Глаза Макарского за стеклами очков истерично блеснули.
— На каком основании вы тут командуете? — дрожащим голосом воскликнул он. — Почему решили, что можете помыкать мной? Вы… Я… Я требую соблюдения субординации!
На лице Гуськова появилась холодная, неприятная усмешка.
— Э, да наш доктор здорово нарезался, — презрительно проговорил он. — С коньяком придется временно завязать, док.
— Вы здесь не начальник! — вымолвил Макарский, с ненавистью глядя на Гуськова.
— Я приставлен, чтобы наблюдать за вами, — спокойно произнес тот.
— Но это… это нонсенс! Я не пациент!
— Наблюдать за тем, чтобы вы не наделали глупостей, — пояснил Гуськов. — Да вы и сами это знаете.
Макарский хотел что-то сказать, но лишь сжал пальцы в кулаки и прикусил нижнюю губу. Гуськов смотрел на него с жестокой иронией во взгляде.
— Захотелось проявить самостоятельность? — тем же спокойным голосом осведомился он. — Пожалуйста. Предлагаю вызвать ментов и все им честно рассказать. Вы как? За?
— Нет, — сдавленно пробормотал Макарский.
— Не слышу!
— Нет, — сказал доктор костяным голосом. И тихо добавил: — Я сделаю все, что вы скажете.
— Вот и хорошо. — Начальник охраны улыбнулся. — Выше голову, доктор! Проблема решена!
Дождь стал затихать. Страшный человек остался лежать на мокром асфальте, лицом вниз. Настя с трудом встала на ноги, подняла сумку и хотела бежать, но вдруг увидела нож. Вернее — рукоять ножа, торчащую у незнакомца из шеи.
«Ножовочная углеродистая сталь, — прозвучал у Насти в голове голос продавца. — Ручка из текстолита. Таким можно выпотрошить даже кабана».
Настя, почти не отдавая себе отчет в том, что делает, подошла к телу и присела рядом. Ей понадобилось собрать в кулак всю волю, чтобы протянуть руку и снять с мертвого незнакомца шляпу.
В тусклом свете фонарей она увидела бледное, худощавое лицо с тонкими губами. Лоб у мертвеца был высокий, с залысинами, левую бровь рассекал надвое тонкий шрам. Настя, с трудом сдерживая тошноту, сунула руку в карман его плаща и достала паспорт. Раскрыв его, она прочла:
«Игорь Аркадьевич Гуськов. Год рождения — тысяча девятьсот шестьдесят третий». Фамилия показалась Насте знакомой. Она напрягла память и увидела странные, смутные образы: белые стены какой-то больницы, худощавого мужчину в пиджаке и еще одного — крепкого, с толстой шеей… Потом хорошенькую блондинку в больничном халате, сидевшую за столом перед тарелкой с супом. Блондинка подняла на нее взгляд и тихо пробормотала: «Ненавижу его. Он — демон».
Настя тряхнула головой, прогоняя наваждение. Медлить было нельзя.
Она выпрямилась и зашагала к метро. Ее сильно мутило. До того, что в какую-то секунду Насте показалось, что она вот-вот потеряет сознание. «Только не сейчас», — пробормотала она и вновь сумела взять себя в руки.
В сотне метров от колпака метро Настя увидела вывеску — «Интернет-клуб «Сети». Она остановилась и, сунув руку в карман плаща, нащупала черную флешку.
— Почему бы нет? — прошептала она дрожащими от холода губами.
И двинулась к двери интернет-клуба.
Тихо и старомодно звякнул дверной колокольчик, и Настя шагнула в зал, интерьер которого воссоздавал уютную атмосферу кофейни. Да, собственно, тут и была кофейня. В одной части зала — несколько деревянных круглых столиков, в другой — пластиковые белые столы с компьютерами. Игра контрастов. Старое и новое. Теплое и холодное. Как две стороны одной медали.
Интернет-кафе пустовало. За стойкой, освещенной холодным светом светодиодов, стоял молодой шатен в белой футболке с надписью синими буквами: «Life is a dream!»
Настя подошла к стойке, улыбнулась парню и сказала:
— Здравствуйте! Могу я воспользоваться своей флешкой?
— Можете, — ответил парень-оператор. — Только сначала я проверю ее на вирусы. Позвольте?
Он протянул жилистую руку. Настя поспешно достала из кармана плаща девайс и отдала его парню.
— Вы промокли, — сказал он. — Не хотите заказать чашку чая? У нас есть черный, зеленый, фруктовый…
Откуда-то издалека донесся вой полицейской сирены.
— Нет, спасибо. — Настя покосилась на стеклянную витрину, отделяющую зал от мокрой, промозглой улицы. — Если можно, проверьте флешку побыстрее. Я тороплюсь.
— Хорошо. Присаживайтесь за любой компьютер. Флешку я принесу.
Настя подошла к ближайшему компьютеру и обессиленно опустилась на стул.
— Он уже включен! — произнес парень-оператор. — Просто нажмите на любую клавишу или возьмите мышь.
Настя послушно подняла руку и опустила ее на компьютерную мышь. Экран монитора тотчас осветился, и Настя увидела на нем странную заставку. Это был городской пейзаж, прорисованный до малейших деталей (если, конечно, это была картина, а не фотография), но такой мрачный, какого Настя в жизни не видела.
Рисунок был цветной, но преобладала желтовато-темная гамма. Заброшенные, обшарпанные дома с черными окнами-глазницами, похожие на огромные черепа доисторических чудовищ. Растрескавшийся асфальт дорог. Стеклянный колпак автобусной остановки, целый, но покрытый густым мхом.
— Что это за картинка? — спросила Настя.
— Простите, вы что-то сказали? — отозвался через секунду парень-оператор.
— Я спросила, что это за картинка?
— Где?
— На экране компьютера.
— А, это. Не знаю. Была установлена вместе с системой. Нравится?
— Нет.
— А по-моему, ничего. — Парень вышел из-за стойки и подошел к Насте. — Держите! — он протянул ей флешку. — Я проверил, вирусов нет.
