– Черт, да здесь ноги переломаешь! – зло воскликнула Аида. Девочки были на шпильках и в длинных платьях, а землю вокруг пересекали узкие рытвины, валялись бетонные балки, железки и прочие строительные премудрости. Около дома возвышался автокран. – Сволочь все-таки Сюзанна, послала нас двоих отдуваться!
– А что, будет сложно? – удивилась Ксения. Она пыталась преодолеть небольшую яму.
– Ну смотря какой у тебя опыт, – с непонятным ехидством прохрюкала Аида. Ее белый кожаный плащ светился на другой стороне ямы. – Я уж точно неделю буду сама не своя. Давай руку, а то свалишься сейчас в грязь…
«Проблемы у нее, что ли, с английским?» – предположила Ксения, но в груди словно подуло холодным ветерком. Их пригласили в качестве переводчиц, но какие официальные дела могут решаться в одиннадцать вечера? Это время отдыха и развлечений. И почему они должны добираться на такси, почему за ними не приехали на машине?
Вопросы были неприятны, но Ксюша гнала от себя сомнения. Расспрашивать кислую и спесивую Аиду не хотелось. Преодолев стометровую дистанцию с барьерами, девушки относительно благополучно добрались до кирпичной крепости-дворца. Дом сиял желтыми окнами и гремел музыкой, доносились громкие голоса.
Двери отворились, из них вывалился прямо на девочек колоритный молодой человек в шикарном костюме, приятно распространявший вокруг себя ароматы кофе, одеколона и дорогого табака. Он был откровенно пьян.
– А вот и наши красавицы! – воскликнул Иннокентий, обнимая Ксению и Аиду за плечи. – Идемте, девочки, в дом. У нас тут строительство – вы никуда не свалились? Мужики, встречайте дам! Генка, открывай еще шампанского! Максимыч, Альбертик, Стручок, кто-нибудь, выключите эту тягомотину, поставьте нормальный диск! Филя, прекрати жрать торт, это для дам! Господа, стройтесь в живую очередь. Начинаем играть в ипподром. Лошадки прибыли, первые два жокея приглашаются в спальню!
Ксения стояла в центре огромного, ярко освещенного и заполненного подвыпившими парнями зала, немая от ужаса и позора. Неподалеку с бокалом в руке улыбался рассеянной пьяной улыбкой Егор Стручков.
***
– Вот полюбуйся! – предложил старший лейтенант Володя Никитенко своему хорошему знакомому Андрею Пряжникову.
Очаровательная и безмятежная Дирли-Ду сидела на стуле, расположив свои чудесные ноги одну на другой в сложнейшем переплетении. На ней были короткий черный плащ из лаковой ткани а-ля шестидесятые годы и ярко-красные туфли.
В углу кабинета с немым отчаянием пристроились три лица кавказской национальности. На них было больно смотреть, их жгучие глаза светились невыносимой мукой.
– Вот! – повторил Володя. – Села в пятисотый «мерседес» и поехала кататься! Ключи торчали в зажигании! «Не смогла избежать соблазна»! Ошалевшие владельцы бросились догонять! На втором «мерсе»! В результате – три аварийных ситуации! Чудом никто не пострадал!
– Зачем угонять?! – робко и сокрушенно проник в плотную конструкцию из восклицательных знаков трагический владелец автомобиля. – Мы бы сами покатали! Такой красавиц! Куда хочешь поехали! Любой ресторан! Зачем угонять?
Два совладельца горячо закивали в знак поддержки. Они тоже не могли уловить логики в действиях Дирли-Ду и искренне одобряли предложение своего друга покатать девушку, раз уж ей так этого захотелось.
– Что это за имя? Шампунь, что ли? А где фамилия? – продолжил умеренно гневную тираду Владимир. – Адрес? Из всех документов – бумажка с твоим, Андрей, телефоном.
Сейчас товарищ Никитенко был в форме и выполнял определенные функции. И поэтому мог бушевать и рассчитывать на какую-то ответную реакцию девушки с аквамариновыми глазами. Она находилась в его власти. А если бы товарищ Никитенко столкнулся с этой феерической женщиной на улице, то вряд ли даже осмелился бы спросить у нее, который час.
– Володя, это действительно Дирли-Ду. Райская птичка, – сказал Андрей, мысленно усмехаясь нелепости своих слов. – И действительно моя подруга.
Самое смешное, что Андрей не знал ни фамилии, ни настоящего имени, ни адреса Дирли-Ду.
Из угла донесся тройной душераздирающий вздох. Владельцы «мерседесов» горевали, очевидно, не о том, что их возлюбленные транспортные средства оказались на штрафной стоянке, – их искренне волновала дальнейшая судьба Дирли-Ду. Они уже предлагали упертому старлею хорошее вознаграждение за свободу красавицы, а теперь малышку собрался увести у них из-под носа какой-то сторонний освободитель.
– Это, конечно, не снимает с Дирли-Ду вины, но, Володя, может быть, в знак нашей старой дружбы? – попросил Андрей. – Это, конечно, нарушение, но если никто не будет возражать…
– Мы не возражаем! – грустно, обреченно произнес житель южных территорий, будто его слово было решающим. Мысль о том, что вожделенные грудь, ноги, волосы сейчас уплывут в неизвестность, больно ранила его, но и в мучительной тоске он прежде всего оставался джентльменом.
Андрей просительно взглянул на старшего лейтенанта – насколько это было возможно при его внушительной фигуре, волевом подбородке и орлином прищуре глаз. Тот медлил. Андрей Пряжников, старший по званию, талантливый сыщик, человек без материальных проблем, признанный голливудский красавчик, то есть обладатель целого ряда выдающихся качеств, которыми не обладал старший лейтенант, просил его, Владимира Никитенко, об одолжении. Пауза была томительной и сладкой. Именно ее предчувствовал старлей, когда несколько раз в течение часа накручивал диск телефона, пытаясь дозвониться до Пряжникова. – Ну ладно, – медленно протянул Володя. – Только ради нашей старой дружбы, Андрей. Ты же понимаешь, я нарушаю закон…
Дирли-Ду, спокойная и уверенная, что ей ничего не грозит, весело брызнула в старлея крупными каплями аквамаринового дождя, встала, подвигала плечами, потягиваясь, и направилась к двери.
Великолепная женщина уходила с Андреем Пряжниковым. С ним всегда уходили самые отборные экземпляры. А на долю старшего лейтенанта оставались три разочарованных, голодных кавказца. Володя Никитенко вздохнул.
***
Разбор полетов завершился на четвертой секунде. Дирли-Ду просто набросилась на Андрея с кровожадными поцелуями и не позволила ему произнести ни слова. Лицо сыщика и верхняя часть груди приобрели оттенок алой губной помады Дирли-Ду. Рубашка висела лохмотьями.
– Если тебе так захотелось покататься на машине, то ты могла бы взять мою и резвиться сколько влезет! – успел выкрикнуть Андрей.
– Сравнил пятисотый «мерс» с разбитой «шестеркой»! – засмеялась Дирли-Ду. Она не собиралась оправдываться. – А куда ты меня везешь?
– Конечно домой! – удивился Андрей. – Мы не виделись целый день.
– А до этого мы не виделись целую жизнь. И ты прекрасно жил без меня! – уточнила Дирли-Ду. – Вези меня во «Фламинго», я там живу.
– А компенсация? – возмутился Андрей. – Я останусь без вознаграждения?
– Ты омерзительно корыстолюбив.
– Я помчался тебя выручать в начале первого ночи! Я так уютно спал на своей любимой подушке! – обманул Пряжников.
– Вот и продолжишь уютно обниматься со своей драгоценной подушкой.
– Ты действительно не хочешь поехать ко мне? – серьезно спросил Андрей за триста метров до своего дома.
– Хочу, – непоследовательно ответила Дирли-Ду.
– Значит, ко мне?
– Да. Просто хотелось немножко поломаться. – У меня в отеле тоже чудесная подушка, но с тобой она не может соперничать. Ты гораздо приятнее.
– Спасибо.
– Ты еще не пробовал за мной шпионить? – без паузы спросила Дирли-Ду.
– ?
– Ну, следить за мной? Признайся, уже следил?
– Да нет же! – возмутился Андрей, с брезгливостью стряхивая с себя дохлую кошку. – Зачем мне за тобой следить?
– Чтобы выяснить, кто я такая.
– Ты Дирли-Ду, – уверенно ответил Андрей.
– И этого тебе достаточно?
– Конечно нет.
– И кровь сыщика не бурлит в жилах? И извилины мозга не закручиваются в бублик в страстном желании найти отгадку?
– Конечно да. Но в принципе я не любопытен.
– Сколько в тебе хорошего, что очень мне нравится.
– Стараюсь.
– Продолжай в том же духе. Значит, мы договорились: ты никогда не будешь за мной следить.
– Мы ни о чем не договаривались.
– Негодяй. Ты только что поклялся мне гарантийным талоном своего любимого холодильника, что никогда не будешь за мной шпионить.
– Я этого не говорил, – твердо заверил Дирли-Ду Андрей.
– Тогда скажи.
– Не скажу, – отказался Андрей, чрезвычайно нудный, утомительный и непробиваемый всегда, когда у него вымогали честное слово, которое он не смог бы сдержать.
– Это не доставит тебе удовольствия, – грустно сказала Дирли-Ду. – Выяснять, кто я такая. Я внезапно появилась в твоей жизни и так же внезапно исчезну.
– Исчезнешь? Я не хочу!
