Собственный кабинет Копылов открыл с облегчением. Никому и в голову не могло прийти, что Пугень мог бы пытаться свой прорыв на свободу начать именно здесь. Достаточно просторная, обставленная светлой казенной мебелью комната. Самодельный замок с фигурным ключом в сочетании с массивной дверью. Почувствовав взгляд Строкача, Копылов весело оживился.
— Нравится ключ? И мне нравится. Наш один делал, со стажем зэк. Он раньше по домушной части был, ну и теперь не изменил профессии. И ключ вроде не такой уж заковыристый, а поди открой! Открыть-то можно любой замок, да только на этот — и недели не хватит.
— А этот, слесарь-замочник?..
— Уже три года, как освободился «по двум третям». Работает в «Рембыттехнике», письма пишет. Помнит, кому обязан. Тут хотели его «опетушить». Я не дал. Шуганул, только перья полетели. У меня если кто слишком «законником» становится, может по пути в шизо случайно поскользнуться и — головой прямо в парашу. С чушкой никто и говорить не станет, свои же «опустят». Нет, слесарь в курсе — один лишний ключик, и все, прямиком на дно.
Следующей была дверь кабинета начальника отряда Черкизова, худощавого капитана, носившего усы скобкой. Там тоже все оказалось в порядке, за исключением… решетки. Массивные прутья вынимались легко, у их оснований, вмурованных в стену намертво, обнаружились тонкие аккуратные пропилы. Сделано это было явно ночью. Пропилы были зачернены той же краской, которой была окрашена и вся решетка. И без экспертизы было видно, что работали достаточно давно и хорошим инструментом:
— И Черкизов не мог проверить? — Строкач кипел. — Так и его могли через окно утащить — как экзотический сувенир!
Копылов сокрушенно разводил руками, мол, сознаю свое упущение.
— Ну, а вас, капитан, это касается в первую очередь. Кто, если не вы, должен знать все? Причем и резиденция ваша рядом — в двух шагах от кабинета, через который осужденные запросто путешествуют наружу. Жаль, не довелось мне побеседовать с Пугенем до того, как вы его уложили…
— А мне не жаль?! Я бы и сам не прочь выяснить, что за мастера здесь поработали!
— И это при условии, что у Пугеня, как говорится, руки не оттуда росли.
— Все прояснится, Павел Михайлович. Информация будет. Во всяком случае, многое узнаем. Вот, кстати, и начальник отряда.
Сутулясь, вошел Черкизов — мягкой, неслышной походкой неуверенного в себе человека. Светлые глаза его поблескивали из-под густых, насупленных бровей. Строкач, помнивший его с момента какой-то церемонии — грамоту, что ли, вручали отряду, — отметил, что капитан выглядит довольно скверно. И не удивительно. Вся эта история могла испортить репутацию кому угодно, а капитан и в лучшие времена не был весельчаком. Разговор с ним не принес ничего нового, на Строкача обрушился поток горестных сетований и жалоб на судьбу, вынуждавшую капитана уже шесть лет подряд дожидаться очередного звания…
Своего водителя Строкач давно отпустил, и поэтому принял предложение Копылова подбросить на своей. Капитан гостеприимно распахнул дверцу новенькой жемчужно-серой «девятки»:
— Светает. Эх, поутру, да с ветерком! Седьмой час…
— Ну, Степан Петрович, не нам мечтать о восьмичасовом рабочем дне. Кстати, окажите любезность, заверните в Управление. Я и сам засыпаю на ходу, но надо дать экспертам возможность взглянуть на ваш «Макаров».
— Надо, так надо. Я за пятнадцать лет попривык. Я ведь и не отрицаю, что стрелял…
— Порядок есть порядок. Все участвовавшее в деле оружие подлежит освидетельствованию…
Оружейный эксперт, недавно с институтской скамьи, говорил с маститыми розыскниками уважительно, но и себе цену знал.
— Павел Михайлович, приветствую! Работенка? Ну, что ж, пойдем постреляем.
Внизу, в поглощающем звуки подвале, выстрел хлопнул негромко, словно опробовали игрушку. Эксперт повертел горячую еще гильзу, привычно подмечая одному ему заметные микроскопические дефекты и отметины.
— Ну, что ж, пусть наука поколдует, а мы пока пошепчемся, — Строкач кивнул эксперту и повел к выходу с любопытством осматривающего тир-лабораторию Копылова. — Не хочу оставлять у нас ваш «Макаров», пустая волокита. Я вот что хотел уточнить. Для нас вопрос вопросов — откуда взялась эта вторая труба. Был сообщник с воли. Теперь, когда Пугень мертв, что-то об этом можете сказать только вы. Может быть, подозрительные детали, голоса. Вот бумага, ручка, я потороплю эксперта. Что-то затянулись его изыскания.
Вернулся из лаборатории Строкач скоро. Протянул Копылову «Макаров». Тот принял его, взглянул на майора исподлобья. Листы бумаги перед ним оставались чистыми.
— Убедились, что я ухлопал Пугеня без посторонней помощи?
— Все в порядке. Я и не сомневался, просто формальность — Строкач говорил неожиданно устало. — Час «пик» закончился, в автобусе доберусь домой сидя, можно даже подремать.
— Ну, что вы, моя тележка к вашим услугам.
— Неудобно, Степан Петрович. Тут и езды-то три остановки… Хотя… спасибо. Пару часов действительно надо поспать…
Офицеры покинули Управление. Не прошло и четверти часа, как Строкач уже сидел дома, но вовсе не с чашкой горячего чаю, а с красной телефонной трубкой, которая уже с утра казалась раскаленной.
— Бог в помощь, Татьяна Дмитриевна! Всякий труд — благо! — Мужчина отворил дверь мягко и беззвучно, быстро и так же бесшумно переместил свое крупное тело в комнату. Едва он оказался внутри — будто сработали хорошо смазанные рычаги машины — руки заняли боевое положение, пугающе жестко изогнулись пальцы. Привычка.
Букова застыла. Помешали! В глазах ее был не страх, а затяжная, накопившаяся усталость. Большая отвертка выпала из рук. Да и предназначена она была не для обороны — возле вмурованного в пол красильного чана в штукатурке перегородки виднелось рваное отверстие.
— Ищешь, Танюша, чего не клала?
— Ты тоже, наверное, не из любопытства явился. Любишь ведь денежки?
— Ну! Они не такие смазливые, как ты, но, по крайней мере, не предадут. Жить-то хочется.
Букова потупилась, потом тряхнула светлой гривой:
— Давай-ка не кидаться друг на друга. Мне уже бояться нечего. Хуже, чем есть, не будет. Или убьешь? Ну и один черт, не смерть — так тюрьма.
— Ладно, посмотрим лучше, что ты тут наковыряла.
Вошедший затворил входную дверь, прошел через помещение и заглянул за чан. Затем уверенно стукнул кулаком по обоям с геометрическим рисунком, наведенным, видимо, скуки ради, шариковой ручкой. Отозвалась глухая пустота. В мощной ладони вырванный одним движением квадрат плотного картона казался игральной картой.
— Вот, нечего было и ковыряться. Не годишься в медвежатницы. Ящик на славу слеплен. Шах все делал с запасом. Хотя почему Шах? Тут и я руку приложил. Такому сейфу никакая «фомка» не страшна, разве что автогеном резать.
Букова опустилась на обшарпанную, когда-то белую табуретку, осторожно поглаживая покрытый пестрыми потеками чан. Отверстие, где виднелась дверка сокровищницы, было рядом. Мужчина отступил с порога вглубь дальней комнатушки, поманил пальцем:
— Заходи, не дрейфь. Я тебя не боюсь, а ты уж точно можешь от меня не шарахаться. Заходи, говорю. Хочу, чтобы такая красотка, как ты, была у меня на глазах в сей ответственный момент.
Длинный ключ с двойной фигурной бородкой казался игрушечным. Глаза Буковой вспыхнули. Владелец ключа понимающе подмигнул:
— Нравится ключик? Ну, и ладно. Не будешь мельтешить, и тебе обломится.
Мужчина легко подернул ключ, ощутив легкое сопротивление, довольно осклабился и потянулся к выступу ручки. На мгновение упустил из виду Букову. И зря. Тяжелый револьвер в девичьей ручке выглядел достаточно грозно.
— Спасибо за ключ. Я ждала, что ты придешь. Открывай, сложишь все сюда, — девушка бросила синюю спортивную сумку к ногам мужчины. — Не шали. В воздух стрелять не буду: нечего шуметь попусту. Давай, делай!
Каменная стойка вполоборота, прижатый к ребрам локоть руки, ствол, нащупавший сердце, — угроза вполне серьезна. И пять метров, отделяющих от ствола, их пуля преодолеет раньше. Мужчина покорно взялся за ручку сейфа. Та чуть подалась, но дверца осталась на месте! Оба столкнулись растерянными взглядами. Лицо Буковой дрогнуло, исказилось. Еще поворот ключа. Безрезультатно. Неожиданно Букова истерически рассмеялась. В тишине смех звучал зловеще, как карканье.
— Не слушается ящичек, не хочет? Спокойно, спокойно! Я ведь с тобой бороться не стану. Выстрелю. Я вами всеми по горло сыта. Деньги мне — и пока! Иначе конец. Не для того я за тобой гонялась, чтобы сейчас уйти пустой. Хорошо, ствол в квартире Шаха, догадалась, подобрала под тумбой. Небось, голову бы мне сейчас скрутил…
— Это точно. Не одной тебе.
— Ну-ну. Пуля силы равняет. Я успею, я способная. Что касса здесь, сам Шах и проболтался. Спал со мной как-то, а утром, еще пьяный, говорит — поехали за деньгами, надо. И — сюда. А я вроде ничего не поняла. Он потом косился, но я под дурочку. Мне и мама говорила, что по ночам здесь кто-то бывает: поутру видно, если что не так. Догадаться нетрудно. А вот за ключом пришлось побегать.
