руки, оттопыренный локоть. Я неотрывно всматривалась в монитор, не веря собственным глазам. Остановив запись на том самом месте, где Валерия поправляет волосы, оттопырив локоть, я живо припомнила гостиную Нерпиных, сценку, где хорошо знакомая мне девушка убирала прядь волос таким же движением. Сомнений больше не было – это одна и та же особа.
– Да она это, она, я же вам говорю! – возбужденно повторяла Карина, видимо, считая, что я сомневаюсь в правдивости ее показаний. Но я уже почти не сомневалась.
– Карина, у меня к вам будет еще одна просьба, – обратилась я к хозяйке квартиры совершенно обычным человеческим тоном. В своем смятенном состоянии я совершенно забыла, что мне следует изображать из себя непреклонную сотрудницу правоохранительных органов, а Карине неизменно давать понять, что ей не уйти от правосудия. – Я дам вам прослушать небольшой диалог, а вы попытайтесь узнать знакомый голос.
– Хорошо. – Карина кивнула с серьезным видом.
Я извлекла из сумочки диктофон, на котором хранилась запись диалога Виталия Нерпина и Виолетты. Едва прослушав несколько сказанных Виолеттой фраз, Карина тотчас закричала, тыча в диктофон пальцем и чуть ли не подпрыгивая возле него:
– Это она, она! Это ее голос, я вам точно говорю!
– Карина, вы уверены, что слышите голос Валерии? – Мне действительно было очень важно в этом убедиться.
Карина закивала, как реактивный китайский болванчик:
– Да, да, да! Это ее голос, я вам точно говорю! Я ее ни с кем не спутаю.
«Ну, это вряд ли, – скептически подумала я. Покажи тебе «Валерию» в ее истинном обличье, тебе и в голову не придет, что это она и есть. Только настоящая. И совсем не Валерия».
– Постойте-ка, а с кем это она? – подозрительно спросила Карина, услышав на записи голос Виталия. Тут Виолетта назвала своего собеседника по имени, и Карина буквально взвизгнула:
– С Виталиком! Ничего себе, они что, любовники?
Она в недоумении уставилась на меня, и тут на ее лице появилось злобное и одновременно довольное выражение:
– Ну точно! Они же сговорились, вы что, не понимаете?! Решили извести Аленку, а сами потом поженятся и будут в шоколаде. А я, значит, за убийство… И меня развели как лохушку! Да для Виталика эти пятьдесят тысяч – тьфу! У него теща миллионами ворочает.
– Виталий умер, – коротко сообщила я, чтобы пресечь этот поток негодования.
Карина внезапно осеклась и, прижав руки к щекам, с ужасом уставилась на меня. Выглядела она сейчас совсем по-идиотски, мне даже тошно стало.
– Как?! Его что – тоже…
– Он умер в московской больнице от тяжелой болезни, – пояснила я, не желая вдаваться в подробности.
– Вот горе-то какое! – слегка подвыла Карина и с жадным интересом спросила: – А когда похороны?
– Пока неизвестно. – Мне уже хотелось поскорее покинуть квартиру.
Карина молчала, хлопая глазами.
– Спасибо, вы мне очень помогли, – сказала я, выключая ноутбук. Уложив его в чехол, я быстро направилась к выходу и через минуту оказалась на улице.
Итак, убийца – Виолетта, она же Валерия. Но за что она убила Алену? И главное – зачем? Чтобы женить на себе Виталия? Тогда логичный вопрос – почему она сама, считаясь близким другом семьи, не пришла к Вольтарской и не рассказала ей о его болезни? Ведь в интересах Виолетты было продлить жизнь Виталия хотя бы до тех пор, пока он не созрел бы для заключения брака с подругой своей покойной жены. А теперь что получает Виолетта от смерти обоих молодых супругов? Или выгода здесь ни при чем и Виолетта задалась целью извести Алену и Виталия? Это какой же зуб она должна была на них иметь. Да и чем могли досадить эти довольно инфантильные молодые люди этой загадочной особе?
Теперь передо мной стояла новая задача – собрать как можно больше сведений о Виолетте Веретенниковой. Помочь в этом мне мог все тот же Андрей Мельников. Я уже чувствовала некоторую неловкость, не без основания полагая, что буквально загрузила Андрюшу своими проблемами. Однако меня подгоняло какое-то безотчетное чувство, что выяснение этого вопроса не терпит отлагательств. И в конце концов эта уверенность взяла верх над чувством вины. Я вновь набрала знакомый номер.
– Неужели опять что-то стряслось? – в спокойном голосе Мельникова слышалась добродушная насмешка, и я с радостью поняла, что утренняя суматоха в его отделе уже улеглась.
– Хотела поблагодарить тебя за ту запись, – заявила я с известной долей искренности, ведь главная цель моего звонка заключалась вовсе не в этом. – Ты даже не представляешь, как она мне помогла.
– Ты серьезно? Ну, я рад. – Андрей явно был доволен, и я решилась на продолжение: – Да, благодаря ей такое вскрылось, ты не поверишь, когда узнаешь.
– Так, похоже, эта запись не все объясняет, – безошибочно определил Андрей. – Ну, рассказывай, чем могу быть полезен.
– Ой, Андрюш, тут такое дело…
– Ну, говори, не тяни! – потребовал Андрей.
– Оказывается, убийца Алены все это время была у меня под боком, – выдала я. – И это Виолетта, представляешь?
– Та самая старая дева с комплексом заботливости? – недоверчиво уточнил Мельников.
– Ну ты хватил! – Я даже немного обиделась. – По-твоему, я тоже старая дева?
– Я имел в виду не возраст, а жизненную установку, – назидательно возразил Андрей.
Тогда ладно, так и быть, простим.
– А кстати, – заинтересованно спросил Андрей, – ей-то зачем это понадобилось?
– Вот именно этого я и не могу понять! – воскликнула я. – Уже весь лоб себе разбила. Ты сейчас очень сильно занят?
– Уже немного рассосалось, – бодро сообщил Мельников. – А через час, наверное, уже будет тишь да гладь, если ничего не стрясется. Ты уж поосторожнее со своим лбом-то. Он у тебя такой красивый.
Комплимент хоть куда.
– Андрюш, можно, я к тебе через час подъеду? – жалобно пропела я.
– Да подъезжай, не скули, – отозвался Мельников с грубоватым добродушием.
Этот час я решила провести с пользой не столько для дела, сколько для тела, точнее, для своего желудка. Из-за обилия неожиданной информации, а также собственной повышенной активности я как-то позабыла, что иногда следует заботиться о пище не только для размышлений.
