пороть ерунду. Не хочешь говорить правду, не говори. Но делать из меня дурочку тоже не надо, – надулась Валентина Петровна.
– Говоришь чистую правду, а тебя обвиняют во вранье, – шепнула Яна приятелю.
Валентина Петровна заметила, что они шепчутся. Она ухватила патологоанатома за рукав рубашки.
– Витольд Леонидович, вы вроде серьезный человек. И в таком виде. Ладно моя, с ней вечно что-то происходит, но вы… – покачала головой Валентина Петровна.
– Извините нас, пожалуйста. Так получилось. Мы сейчас переоденемся.
– Витольд, вы здорово поправились, – отметила Валентина Петровна, и пронзила его острым взглядом.
– Я быстро скину, – заверил ее патологоанатом и провёл рукой по накладному животу.
Валентина Петровна сокрушённо махнула рукой и отвернулась.
Яна повернулась к другу:
– Слушай, так всё-таки куда подевался Тимофей? Я начинаю беспокоиться.
– Да куда он может подеваться? Ты что, его не знаешь? Спит, наверное. Или в баре завис с друзьями. Законы для него не писаны.
– Это я знаю… – вздохнула Цветкова. – Как ты думаешь, нас в клубе уже хватились или нет? Надеюсь, что я не убила этого охранника. По башке я ему врезала от души.
– Да, это было впечатляюще.
– Сама от себя не ожидала. Представляешь, откроют дверь – а нас там нет! Только на полу моё накладное тело, как лягушиная шкурка из сказки.
Началась репетиция. Яна и Витольд Леонидович вместо того, чтобы идти переодеваться, сели в кресла и стали с интересом наблюдать за игрой артистов.
Неожиданно шторка, прикрывающая входную дверь в зал, приоткрылась и в темноту зала проскользнула невысокая девичья фигурка. Она осторожно приблизилась к Яне и прошептала, боясь помешать репетиции:
– Здравствуйте! Простите, пожалуйста, не подскажите где я могу видеть господина Мотова?
Яна окинула незнакомку взглядом. Девушка была симпатичная, с короткой стрижкой и большими серьёзными глазами.
– Сами не знаем, – ответила Яна. – Пока не пришёл, хотя обещал быть на этой репетиции. А вы кто? По какому вопросу?
– Я Ксюша, Аксинья Наумова. Меня Мотов пригласил в труппу.
– Вот как? Интересно… – протянула Цветкова. – Наверное, на место Абрикосовой?
– Я не знаю на чьё место. Вот… приехала.
– Лицо ваше мне знакомо, – присмотрелась к ней Яна.
– Я в молодёжных сериалах снималась, – пояснила девушка.
– Сериалы – это хорошо, – качнула головой Яна. – Но театр – это дело другое. У вас сценический опыт есть?
– Пока нет. Не буду вам врать.
– Это замечательно, что врать не будете. Среди артистов – редкое качество. Вы посидите в зале, может Тимофей скоро подойдёт. А у меня дела, простите… – Яна встала и потянула за руку Витольда Леонидовича. – Нам нужно идти. У нас мало времени.
Девушка с удивлением уставилась на их экзотические наряды, но никак это не прокомментировала.
Яна вытащила Витольда Леонидовича из зала в коридор.
– Тебе не кажется, что нам нужно переодеться? Я уже замёрзла как цуцик, – вздрогнула она.
– Пойдём в гримёрку Ивана Демидовича. У него там два шкафа барахла, что-нибудь и выберем.
– У него и душ есть, а это мне сейчас необходимо, голова чешется, спасу нет, всё тело зудит, – Яна поёжилась.
– Мне душ тоже не помешает, я грязный как трубочист.
Они направились в гримёрку Головко. В тесно заставленной шкафами гримёрке Яна закрыла за собой дверь на ключ, чтобы им никто не мешал. Она заскочила в душевую кабину и даже застонала от удовольствия, когда пошла тёплая вода.
Как только она покинула запотевшую кабинку, замотанная в большое махровое полотенце, туда тут же нетерпеливо кинулся Витольд Леонидович. Вскоре послышалось довольное урчание и плеск воды – патологоанатом пытался смыть с себя все былые неурядицы.
Когда он вышел, энергично вытираясь полотенцем, то застал живописную картину: в кресле перед зеркалом расчёсывала свои роскошные длинные волосы Яна, одетая в костюм Шамаханской царицы – расписные восточные шаровары и шёлковую тунику, скреплённую на плечах узорчатыми застёжками. На шею она надела невероятное количество серебряных украшений из серебра и натуральных камней. Эти украшения хранила в гримёрке Ивана Демидовича Валентина Петровна. Матери Яны почему-то казалось, что здесь эти украшения находятся в безопасности. На ногах Яны ее приятель увидел мягкие полусапожки.
Но не наряд пушкинской красавицы поразил патологоанатома в самое сердце, а цвет волос Яны – волосы были интенсивно голубого цвета.
– Боже мой, Янка, что с твоими волосами? – ахнул он.
– А что с моими волосами? Разве я не похожа на куклу Мальвину из «Золотого ключика»? – кокетливо ответила Яна, яростно орудуя щёткой для волос. – Проклятый оттеночный шампунь! Ни черта не отмылся, а только поменял цвет волос.
– Не очень удачное сравнение, – вздохнул Витольд Леонидович, копаясь в шкафу и выбирая себе одежду. – Это у Алексея Толстого Мальвина была милой театральной куклой. А в сказке Коллоди «Пиноккио» девочка была неживым персонажем и цвет ее волос говорил о принадлежности к миру мёртвых. На протяжении всей книги она помогает деревянной кукле Пиноккио превратиться из игрушки в человека. Пиноккио проходит тяжелейшие испытания и даже смерть. Перечитай сказку.
– Увлекаешься детскими книжками? – улыбнулась Яна, пристально разглядывая себя в зеркало. – Не рановато-то ли впал в детство, друг мой ситный? Хотя понятно, что тема смерти тебе близка.
– У меня просто память отличная, – отмахнулся патологоанатом. – Не то что у тебя – девичья.
– То есть, короткая? – хмыкнула Яна, завязывая волосы в конский хвост. – Ты на это намекаешь?
– Ни на что я не намекаю, – ответил Витольд Леонидович, натягивая на себя какие-то брюки, рубашку и свитер. Он бросил взгляд на Яну. – Ты не могла выбрать себе наряд поскромнее? К чему все эти побрякушки? И откуда женские наряды в гримёрке старого актёра?
– Иван Демидович – человек запасливый. У него здесь еще и не такое можно найти. А оделась я так потому, что мне просто захотелось. Приятно почувствовать себя красавицей и царицей одновременно.
– Только наряд твой не по погоде. Зима на улице, а ты в прозрачных шароварах. Замёрзнешь на улице.
– А мы на улицу не пойдём, – ответила спокойно Яна, обводя губы красной помадой, и делая рот буквой «о».
– Почему? – удивился Витольд Леонидович.
– Потому, что нам нужно найти Тимофея.
– А с чего ты взяла, что он находится в театре?
– Сама не знаю. Женская интуиция. Мне так кажется.
– Кажется ей… – заворчал патологоанатом. – И зачем он прячется? От кого?
– Не знаю. Может, боится человека, уже убившего двоих, а может он уже мёртвый…
Витольд Леонидович вздрогнул:
– Нормально… Ты хочешь сказать, что Мотова тоже убили?
– Ничего я не хочу сказать! Но допускаю и такой вариант. И это будет не первый труп, который мы обнаружили за последнее время.
– И что ты предлагаешь?
– Предлагаю затаиться в этой
