– Идем! – взмолилась Инна. – Я замерзла!
Они добрались до домика белые, как два снеговика. Пока Олег открывал дверь, Инна отряхивалась.
– Надо принести дров, печку растопить, – хихикала она. – Ты умеешь?
– Конечно.
Он щелкнул выключателем – света не было. Ветер порвал провода, и новогоднюю ночь предстояло провести при свечах и керосиновой лампе.
Инна, поеживаясь, прошлась по дому. Столовая, две спаленки, кухня и веранда, простая мебель, простые шторы на окнах. Везде пыль, холод. После ремонта убрали кое-как, на скорую руку. «Зато Олег рядом, – подумала она. – Никто мне не нужен, кроме него!»
Когда печка разгорелась, в маленьких комнатках стало тепло. Запахло дровами.
Инна готовила праздничное угощение. На печи! Уже приключение. Она уговорила Олега взять с собой кое-какие продукты, остальное купили в местном супермаркете.
– Где твой друг? – время от времени спрашивала она.
– Скоро придет. Он нас вчера ждал…
– Ты ему звонил?
– Не волнуйся, он знает, что мы уже здесь.
Накануне их отъезда из Москвы у госпожи Бердяниной случился сердечный приступ. Это была ее отчаянная попытка удержать сына возле себя. Но на следующий день, когда матери полегчало, он все-таки уехал. Ни ее слезы, ни укоризненные вздохи отца не смогли остановить Олега.
Инна отправилась с ним. Ей очень нравился Олег – рослый, красивый парень, не пустозвон, как другие. Работает продавцом в магазине, хотя у его родителей денег куры не клюют. Не распускает руки, не говорит пошлостей и в любви признаваться не спешит. Сразу видно – серьезный человек. А то, что увлекается раскопками и кладами, – даже романтично. Она могла часами слушать его рассказы о пиратских сокровищах и тайниках венецианских купцов в горных пещерах.
– Олег, помоги! – попросила Инна, устав бороться с тушеной индейкой. – Режь вот здесь… Уже девять часов скоро, а у нас стол не накрыт. Неудобно перед человеком. Обещали праздник, а сами приехали в последний момент. Ни убраться толком не успели, ни елку украсить.
Олег со странным равнодушием стоял у окна, наблюдая, как хлопья мокрого снега устилают мостовую. Если Инна о чем-то попросит – он сделает; нет – он так и будет стоять, словно от этих хлопьев зависит его судьба.
– Олег, ну что с тобой? Голова болит?
Он поворачивался, смотрел на нее, как будто в первый раз видел, и молча отворачивался к окну.
Гость пришел в начале десятого, внес оживление в их маленькую компанию. Они с Олегом обнялись, похлопывая друг друга по спине. Жека сразу положил глаз на Инну.
– Симпатичная деваха! – шепнул он приятелю, пока та ходила в кухню за салатом. – Во!
И показал большой палец.
– Дерзай… – безучастно предложил Олег.
Чисто выбеленные стены дома, аромат сухой полыни и сосны, смешанный с запахом моря, уютный полумрак, горящие свечи, бутылки шампанского и виски, теснящиеся на столе, обилие закусок, присутствие молодой очаровательной девушки так не вязались с опасностью и тем более возможной смертью, что друзья расслабились, повеселели. Жека, поглядывая на Инну, хвалил все блюда подряд.
– Вкусно!
У него разыгрался аппетит, он опрокидывал рюмку за рюмкой заморского напитка. Когда еще придется попробовать? На его зарплату не разбежишься.
– Вы чего кислые такие? – подбадривал он Олега и девушку. – Весь наступающий год испортить хотите?
Олег пил мало.
– Ему нельзя, – смущенно объяснила Инна. – Разве что капельку, по случаю Нового года.
Телевизора в доме не было, и Олег включил в соседней комнате радио, чтобы не пропустить бой курантов. Жека с улыбкой примерял подаренные часы и свитер из шотландской шерсти. Мрачные мысли отступили на второй план, страхи рассеялись. Угроза казалась надуманной, смешной.
– Давайте выпьем за то, чтобы все черное унес с собой старый год, – предложил Бердянин. – И войдем в первую ночь Нового года чистыми, как падающий за окнами снег.
Инна и Крамаренко потянулись к нему с бокалами – чокаться. Стеклянный звон живо напомнил Олегу праздники, когда во главе стола сидел дед, лукаво щурил глаза. Вместо десерта старик «угощал» внука сказочными историями.
– Жека! – попросил Олег. – Расскажи мне про обвал.
Приятель аж поперхнулся. Сколько можно повторять одно и то же? Так и беду накликать недолго.
– Не буду… Я тебе уже все рассказал! Много раз!
– А я тебе – не все…
Крамаренко потемнел лицом, нахмурился. Ну вот, хорошего настроения как не бывало. Опять придется переживать прошлые ужасы.
– Может, не надо?
Инна вдруг захлопала в ладоши:
– Надо! Надо! Олежка, ты что-то вспомнил?
– Знаешь, что мы с Жекой искали в безымянном кургане? Склеп царевны Томирис.
– Откуда там склеп? – возразил тот, обращаясь почему-то к Инне. – В том холме – заброшенная каменоломня… Я ему говорил! А он свое твердит: дескать, его дед находил поблизости обтесанные камни. Значит, внутри – захоронение. Если бы холм был курганом, насыпанным древними скифами, об этом было бы известно. Добывая камень, люди давно наткнулись бы на склеп!
– Не обязательно. Хотя… Может, они не только обнаружили могильник, но и разграбили его. Или подобрали то, что осталось от более ранних грабителей. Это как с пирамидами.
Крамаренко пожал плечами:
– Допустим, ты прав. Но мы ничего не нашли! Ни керамического осколка, ни бусины, ни деревяшки. Только землю и камни.
– Что за царевна Томирис? – заинтересовалась Инна.
– Была такая дочь у царя скифов. Она полюбила греческого воина, который попал в плен к кочевникам. Не желая выходить замуж за варвара, Томирис решила бежать вместе с пленником. Безлунной ночью она похитила у отца лучших коней, и беглецы ускакали в степь. На рассвете их хватились: царь приказал догнать и вернуть девушку, а пленника казнить. Напрасно жена-гречанка умоляла грозного варвара пощадить дочь и ее возлюбленного – царь кипел от гнева и не хотел ничего слышать. Скифы пустились в погоню. Они, в отличие от беглецов, отлично ориентировались в степи. Заметив настигающих их лучников, Томирис вскрикнула, ударила пятками коня, тот понесся, как ветер… И тут в него угодила скифская стрела. Конь рухнул на всем скаку, подмяв под себя наездницу. Царевна умерла мгновенно: у нее была переломана шея…
Олег замолчал. Инна не сводила с него глаз.
– А что случилось с греческим воином?
– Неизвестно. Легенда повествует только о безутешном горе царя и пышном погребении, которое он устроил любимой дочери. Ее нарядили в лучшую одежду и золотые украшения, рядом положили чудесные вещи, которыми она сможет пользоваться в загробном мире, ее зеркальце и драгоценные кубки. Отовсюду, из самых дальних земель потянулись траурные скифские повозки – они везли землю, чтобы насыпать над последним пристанищем Томирис погребальный курган. С тех пор немало воды утекло, и величественный курган, под которым спит царевна, превратился в пологий холм…
– Откуда твой дедушка узнал эти подробности?
– Он был учителем истории и любил крымскую землю, которая хранит множество тайн.
Где-то в глубине дома раздался хлопок, потянуло холодным воздухом, две свечи из трех погасли. Жека вскочил, насторожился.
– Ветер! – сказала Инна. – Наверное, дверь открылась. Пойду, проверю.
– А что, дверь оставалась незапертой все это время? – запаниковал гость.
– Кажется, я закрывала…
Девушка вышла. Олег полез в шкафчик за спичками – не нашел. Было слышно, как бьет в стекла снег и шумно дышит Жека. Свеча почти догорела, грозя вот-вот погаснуть. В коридоре раздались тихие шаги и звон…
– Радио замолчало! – вдруг осознал гость.
– Должно быть, Инна выключила.
– Черт…
Крамаренко незаметно перекрестился и еще на всякий случай сплюнул три раза.
– Там кто-то ходит, – прислушиваясь к подозрительным звукам, сказал Олег.
– Д-деваха, кто же еще?
У Жеки уже зуб на зуб не попадал.
– Похоже, что-то уронила…
– П-позови ее!
– Зачем? Сама придет… – Олегу внешне удавалось сохранять спокойствие, хотя его всего трясло. Он перешел на шепот: – Пока ее нет, я тебе главное расскажу. Мой дед всю жизнь искал могильник скифской царевны. Не из-за золота… По преданию, Томирис носила на руке браслет, подаренный матерью. С ним ее и похоронили. То было не простое украшение, а ритуальный предмет из храма Гекаты – браслет «Млечный Путь». Трехглавая богиня, помимо всего прочего, покровительствовала влюбленным и помогала им воссоединиться в вечности.
– К-как это?
– Не знаю. Курган стал предметом упорных поисков. Он, вероятно, не раз подвергся ограблению, но «Млечный Путь» как в воду канул. Зато смельчаки, рискнувшие добраться до склепа, плохо кончили: кто умом тронулся, кто спился, кто руки на себя наложил.
Крамаренко побледнел и затрясся:
– Ах, ты, жулик! С-скрыл все от меня! Говорил, п-проверим, может, чаша серебряная попадется или з-золотая бляшка. Дескать, дед упоминал этот холм как возможный м-могильник!
