набегая, ласково щекотали ноги и, уходя, исходили белой пеной меж черных осклизлых камней. Радужно-белой…
Черт! Почему – радуга? Радужная пленка… ну да! Наклонившись, Женька протянула руку, понюхала – скривилась. Бензин! Радужная пленка пахла бензином. Ну, понятно же – с баржи! Хотя вон еще одно радужное пятно… и еще: и на камнях, и чуть выше… У самых зарослей ивы…
Женька хмыкнула – там что, бензоколонка, что ли? Такое впечатление, что да. Показалось, будто в зарослях что-то блеснуло…
Да нет, не показалось…
Подойдя ближе, Женя раздвинула кусты…
Ворота! Обитые железом ворота с большим амбарным замком! Гараж для катера или моторной лодки.
И ведь как ловко сделано – ни с берега, ни с воды не заметишь. И Женька бы не заметила, если бы не радужные пятна…
Чу! Девушка насторожилась: вверху, на круче, послышались чьи-то осторожные шаги.
Тянск, Озерск и окрестности. Июнь 1967 г.
Во исполнение отдельного поручения следователя участковый Дорожкин вновь покатил в Лерничи. Игнат же, как заместитель начальника отделения, был занят административными делами – отчетами, отчетами на отчеты по устранению недостатков, заполнением многочисленных бумаг, в том числе и по партийно-комсомольской линии тоже.
– Запрос из райкома! – уже с утра строго настропалил начальник. – Срочно пиши справку о состоянии партийной и комсомольской работы. Да не забудь: отдельно – комсомольской, отдельно – партийной. Чтоб к вечеру!
– А кто повезет? – Оперативник с тоской посмотрел в окно, в густо-синее летнее небо. Сквозь распахнутую форточку было слышно, как на крыше милицейского крыльца радостно чирикали воробьи, деловито проносились ласточки, устроившие себе гнездо здесь же, под крышей. На лавочке, под окном, беззаботно курили постовые дежурной смены.
– Никто не повезет, – отрезал Верховцев. – Автобусом пакетом отправим – там, на автовокзале, примут.
– Иван Дормидонтович… Так и ведь и главк срочно квартальные показатели требует! – Игнат тяжко вздохнул и покачал головою. – По профилактике хулиганства, по линии ГАИ, по работе с несовершеннолетними…
– Главком завтра займешься. В крайнем случае еще и выходные есть.
Ну что тут скажешь? Только руками развести… Что и сделал Ревякин.
По пути в кабинет опер – или, вернее, замнач – заглянул в дежурку, наскоро пролистав изрядных размеров гроссбух в синем коленкоровом переплете с важным названием – «Журнал учета информации».
Ничего особо криминального за прошедшие сутки, слава богу, не произошло. Так, мелочь: чья-то корова потоптала чужой покос, у винного магазина «Заря» подрались алкаши – синяки только, претензий друг к другу не имеют – еще б они имели! Кто-то угнал мотоцикл «Минск», принадлежащий гражданину Крякину, завхозу ДРСУ. Мотоцикл стоял у забора, у дома Крякина. Неизвестный покатался и поставил его к сараю того же Крякина. Неизвестный? Ну-ну… У Крякина, кажется, сын имеется, второгодник… Ладно, расписать Дорожкину – вернется, проверит. Ему же и алкашей – для профилактики.
Вернув книгу обратно, Ревякин наконец добрался до кабинета и вытащил из ящика стола красную пачку «Друга». Распахнул пошире форточку и, смачно чиркнув спичкой, с наслаждением закурил. Постовых на лавочке сменил помощник дежурного – усатый сержант Митрич. Там же уселся и техник-криминалист Теркин, как всегда, с похмелья. Оба закурили. Пошла беседа…
«Вот ведь, хорошо же в дежурке! – выпустив в форточку дым, с завистью подумал Игнат. – Как говорят местные вепсы – дивья, что означает не просто хорошо, а вообще отлично. А что? Дежурство – сутки через двое, да и там – сиди вон себе на лавке, кури… Серьезное что в Озерске редко. Это, конечно, хорошо. Только скучно!»
– Ну да, ну да. – Докурив, Ревякин буркнул себе под нос. – Отчеты да справки строчить – куда веселее!
Вообще-то на должность заместителя начальника отделения, введенную недавно главком, Игнат не напрашивался – уговорили всем отделением. Иначе бы прислали «варяга», чужака, который еще неизвестно, что за человек. Конечно же, лучше свой. Правда, Ревякина и самого когда-то сюда прислали… и вот ведь, обвыкся, прижился. И дал ведь себя уговорить! Так, а кого еще? Дорожкин – молодой, кого из дежурки – образование не позволяет, а у студента-заочника Игната – без пяти минут высшее юридическое! И залетов особых нет. Так что в отделе кадров его кандидатуру утвердили влет – как говорится, без сучка и задоринки. Правда, опер был беспартийным… Но и это быстро исправили – тут же приняли кандидатом в члены КПСС по межотраслевой группе, когда надо – это быстро делалось. После случившегося еще лет пять назад укрупнения районов, райкома партии в Озерске не было, имелись лишь парторганизации на местах – в промкомбинате, в торге, в совхозе, в колхозах, в леспромхозе, в кустовой больнице, в школе… И была еще межотраслевая – для организаций мелких, где партийцев – раз-два и обчелся. Библиотека, клуб и вот – милиция.
– Вот ведь, угораздило, – садясь за стол, снова вздохнул Игнат. – Что ж, кому-то же надо…
Именно так сказала жена, Валентина.
Что ж…
Поежившись, Ревякин положил перед собой чистый лист бумаги и обмакнул в чернильницу перо…
– «Отчет о проделанной работе по линии ВЛКСМ»…
С комсомольской организацией была точно такая же петрушка, как и с партийной. Милиция, библиотека, клуб… Комсоргом не так давно была избрана молодая библиотекарша Баранова Лера – девушка еще незамужняя, но чрезвычайно серьезная, в очках.
И все же отчет как-то не клеился. Совсем другие мысли лезли в голову старшего инспектора уголовного розыска. Совсем-совсем другие…
Интересно выходит: Сиплый и Ломов – вполне могли присутствовать при гибели аспиранта. И даже не просто присутствовать, а и подмогнуть! Взяли да подтолкнули… Или сперва камешком тюкнули. Даже и не обязательно вместе, может, кто-то один. И ведь мотивы-то у обоих имелись, хоть и слабенькие. На почве неприязненных отношений. На пароме Ломов с аспирантом ссорился, а потом, в бараке – Сиплый. Могли увидеть да решили «договорить».
Эх, вот бы куда сейчас – в Лерничи, Дорожкину помочь! Пока он там один управится… Туда-сюда – концы-то неблизкие!
А тут справка эта…
Сиплый и Ломов. Ломов и Сиплый. Если кто-то из них… Если кто-то…
Черт, черт, черт! Что ж такого комсомольского было-то?
Дрогнула рука с пером. Упала, растеклась по листку смачная синяя клякса!
Ну, вот что ты будешь делать? Может, для начала – черновичок? Карандашом. Ага… Еще бы кто поточил!
Сопя, Игнат вытащил из стола точилку.
Так… Кто видел ссору Ломова с аспирантом? Да все, кто был на пароме, – свидетелей хоть отбавляй, включая самого паромщика, Веню Карташева – Картавого, который хоть и тот еще тип, но надавить – даст
