остались лежать во дворе больницы. В темноте раздавался визгливый лай собак и громкие крики людей, ищущих своих потерявшихся родных, стоны раненных и одиночные выстрелы, от которых все в палате вздрагивали. Еды и воды не давали. Хорошо ещё медперсонал больницы ходил по палатам с осмотрами, и Андрей Викторович выпросил у врача таблетки от головной боли.
Ткачёв сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и думал. То, что сейчас происходило, да и уже произошло днём, было недоступно его пониманию. В былые времена подобная агрессия пресекалась на корню. Тут же, какие-то бородатые люди с автоматами спокойно разгуливают по российскому городу, убивают и берут в заложники жителей, а правительство и администрация края ничего не предпринимают. А ведь прошло уже более 12 часов! Символично, что этим краем когда-то руководил бывший президент СССР.
Нет, думал Ткачёв, у такой страны нет будущего. Этак любой, кто захочет зайти на её территорию, сможет это сделать беспрепятственно. А потом требовать то, что вздумается в больной голове.
— Андрей, ты как? — неожиданно рядом раздался голос Хмеля, и Ткачёв открыл глаза.
— Ты чего? — испугался за него Андрей Викторович. — Ты как сюда дошёл?
— А, — отмахнулся агент. — Бородач в коридоре заснул. Я тихо. Давай к нам.
— Как?!
— Ногами, Викторыч. Тут пройти всего десяток метров. Моя палата угловая — в конце коридора, рядом с туалетом.
— А если он проснётся?
— Не проснётся, если шуметь не будем. Ты идти можешь?
— С трудом. Мне по затылку так треснули, что приклад изо рта вылез. Еле мозги в кучу собрал.
Хмель в темноте улыбнулся.
— Ценю твой юмор, Андрей, но нам надо выбираться.
Ткачёв отрицательно покачал головой.
— Без меня, Хмель. Я уже не боец, не бегун, не ходок, и не ползун… Уходи один.
— Не трынди, — слегка обозлился агент. — Поднимайся и иди за мной. Живо!
Они хоть и разговаривали шёпотом, но сидящий рядом с Ткачёвым мужик услышал.
— Куда иди?! — зашипел он. — Если в палате недосчитаются кого, то всех перестреляют.
В ответ Хмель коротко ударил мужика ладонью в лоб, и тот без шума повалился на бок.
— Теперь пошли, — сказал агент Ткачёву. — Кто тут кого будет считать и запоминать? Распихали всех абы как.
— А с этим как быть? — кивнул Андрей Викторович на мужика. — Сдаст ведь, нехороший человек.
— Он уже ничего не вспомнит. Если проснётся.
Они тихо прошли по коридору до крайней палаты и быстро нырнули в проём, когда задремавший боевик очнулся, вздрогнув. Он сидел в начале коридора и не заметил «перебежчиков».
В этом помещении народу в заложниках было больше. Человек тридцать кое-как разместились у стен и на полу. Кто-то тихо похрапывал, но большинство не смыкало глаз, прислушиваясь к ночным шорохам. Хмель опустился на пол и усадил рядом Андрея Викторовича.
— Что будем делать? — Ткачёв увидел задремавшую на плече матери Надю. Хозяйка дома, где они останавливались, смотрела в окно и мелко трясла головой.
— Надо уходить из больницы, — сказал Хмель.
— Ты-то как тут оказался?
Хмель смущенно улыбнулся.
— Не мог тебя оставить в одиночестве. Вот и залез в грузовик, в который запихнули нашу хозяйку с дочкой.
— Зачем?! — не оценил его геройства Ткачёв. — Тебе надо было, как и договаривались, взять боевика, снять на плёнку допрос, и уходить.
— Я подумал, что простой боевик не будет внушать доверия, а полевого командира можно взять только здесь.
— Теперь мы тут никого не возьмём, — Андрей Викторович приложил ладонь к занывшему затылку. — Боевиков слишком много. Даже для тебя…
— Я и не собираюсь в одиночку отдуваться за МВД, ФСБ и прочих, — агент почесал ладонью лоб. — Боевики вечно тут сидеть не будут. При отходе и возьмём одного, что по «жирнее».
Ткачёв не разделял оптимизма Хмеля. Боевиков было много, и заложников тоже. Как будут развиваться события, предугадать было невозможно.
— А где сын и средняя дочь хозяйки?
Хмель мотнул головой.
— Я их отправил на аэродром вертолётного полка. Надеюсь, что они дошли.
Ночь прошла относительно спокойно, но с рассветом боевики зашевелились. Хмель осторожно глядел в окно, наблюдая, как полевые командиры отдают приказы, и запоминал расположение огневых точек во дворе и в здании.
В палату кинули бутылку воды, и приказали сидеть тихо, если хотят остаться в живых. Воду поделили на всех, но Ткачёв заметил, что боевики не настроены долго содержать заложников.
— Подвал минируют, — шёпотом сообщил ему Хмель, подсев рядом. — И откуда у них столько взрывчатки?
— Значит, заранее была приготовлена. Не зря Аксагов говорил про уход местных чеченов из города. Прав он был. Что там боевики?
— Организуют всё по правилам, — недовольно ответил Хмель. — Пулемётные точки, снайпера, гранотомёты… Всё, как надо. Если начнётся штурм, то мирняк на окна поставят. И начнётся, Андрей, мясорубка…
— И что бы ты сделал? — Ткачёв облизал пересохшие губы.
— Не знаю, но подготовился бы. Дымы, атака под броней с разных сторон, снайперская группа. Это для разведки боем. Пулемёты подавить точными ударами…
— Так они взорвут больницу.
— Они не смертники, Викторыч, — убеждённо сказал Хмель. — Им надо обязательно уйти отсюда, иначе вся эта возня будет пшиком. Гибнуть им во имя чего-то, конечно, можно, но не в данном случае. Это, Андрей, спланированная операция, с планируемым отходом.
Между тем, к больнице стали приходить люди, но не приближались. Собирались вдали группами, махали руками и ждали.
В палату зашли два боевика. Люди притихли и настороженно глядели на бородатых мужиков с автоматами и в разгрузке. По бокам каждого болталось по противогазной сумке, явно набитой патронами.
— Эй, ты! — один из боевиков призывно махнул рукой молодому мужику, сидевшему у окна. — Иди сюда.
Мужик медленно встал и подошёл неуверенным шагом.
— Иди за нами.
— Куда вы его уводите?! — крикнула молодая женщина из угла палаты, но в ответ боевик выстрелил короткой очередью в стену над головами заложников. Тут же все люди в палате закричали и попадали на пол, прикрывая головы.
— Всю мебель из помещения выбросить в окно, — грозно сказал боевик. — Не сделаете — взорву всех.
И они ушли, уведя молодого мужика, который не переставал оглядываться, пока шёл по коридору.
— Плохо дело, — сказал Хмель, вставая. — Давай выбрасывать мебель, а то гранатами закидают.
Они с Ткачёвым выбрасывали койки из окна. То же самое делали в соседних палатах.
— Вот что, Андрей, — сказал тихо Хмель. — Если начнётся штурм, то ныряем в туалет напротив, а оттуда дергаём со всех ног к забору. Бежим быстро и крутым зигзагом, чтобы снайпер не смог прицелиться…
— Ладно, — прошептал Ткачёв.
Они задержались у окна и увидели,
