Заперла дверь. Сняла перед зеркалом макияж. В офисе приходилось соблюдать негласные правила, портить кожу пудрой, ресницы уродовать тушью. Но себе самой она больше нравилась без раскраски. Цвет лица здоровый. Пигментация, морщинки, мешки под глазами давно изжиты. Причем ни один пластический хирург не касался. Правильный образ жизни и соответствующий возрасту уход, больше ничего.
Она протерла лицо тоником, наложила кремчик, губы увлажнила блеском. Себе понравилась. Глаз горит, щеки румянятся.
Перевела взгляд в окно. В лучах заката искрится Фонтанка, кариатиды изящно удерживают на плечах балкон, кружево перил будто прочерчено тушью.
До чего прекрасен Питер! Всегда. В холод, в снегопад, в дождь. И какое счастье, что девять лет назад она решилась на очередной сумасшедший вираж!
Вспоминалось ярко, словно вчера: как выходит из «Сапсана». Личные вещички – в единственном чемодане. Во втором бауле – поющие чаши. На карточке – тысяча долларов. Ни жилья, ни друзей. Принц Миша (единственная и неразделенная любовь), правда, родом отсюда, но к нему за помощью она никогда не пойдет.
Мирон на прощание предложил денег или квартиру хотя бы оплачивать, но Богдана решительно отказалась. Надо, наконец, собственную жизнь строить, а не бывшего любовника доить.
Пока «Сапсан» мчал, она шуршала газетами, изучала рынок недвижимости. С удивлением узнала: снять однушку в панельке на дальней окраине стоит дороже, чем комнату в самом центре. Да, коммуналка. Соседи, возможно, склочные. Зато адреса какие: Мойка, Рубинштейна, Фонтанка! Когда (еще на школьной экскурсии) водили их по центру Ленинграда, показалось: здесь одни небожители живут.
Богдана приехала, отволокла вещи в камеру хранения и сразу с вокзала отправилась смотреть.
А уже вечером обживалась в одной из восьми комнат коммуналки на улице Пушкинской. Народ, конечно, разношерстный. Пожилая учительница. Воинственный алкаш. Две сестры-наркоманки. Истеричная мать-одиночка. Четыре плиты. График дежурств по кухне и туалету. Зато потолки – почти как в замке Менаджио, больше четырех метров. И ступени в парадном пусть истертые, но мраморные. И скверик с Пушкиным под самым окном.
А еще, прямо через дорогу, – йога-студия. И магазин эзотерический на соседней улице – не наврал писатель Гурьев. Туда первым делом и отправилась.
Никаких сертификатов от индийских мастеров Богдана получить не успела. И когда шла рассказывать потенциальным работодателям про поющие чаши и излечение звуком, боялась услышать: «А кто вы вообще такая? И кто вам право дал: медитации проводить? Тем более исцелять?»
Но в магазинчике, заполненном амулетами и оберегами, специалист по поющим чашам пришлась ко двору. Ее обступили:
– В самой Индии училась? А можешь прямо сейчас медитацию провести?
Богдана с собой прихватила единственную чашу – богатством звучания не поразишь. Зато она исполнила несколько мантр. И, как раньше в казино могла картами управлять, сейчас все силы сосредоточила на том, чтобы принести милым слушательницам успокоение и облегчение. Всю душу вложила – очень хотелось остаться при симпатичном эзотерическом магазинчике.
Когда медитация завершилась, директриса (она же специалист по Таро) поднялась с коврика и удивленно молвила:
– У меня спина как новая. А всю неделю болела.
Старший менеджер (и хиромант) подхватила:
– А мне поясницу отпустило.
Богдана сказала:
– Потому что вы молодцы. Смогли расслабиться. В России, кстати, тоже в давние времена лечили звуком колоколов. Даже есть версия, что «звон» и «позвоночник» – слова с одним корнем. После чаш себя реально лучше чувствуешь. Но эффект, к сожалению, не навсегда.
– Это понятно, вечного ничего не бывает, – усмехнулась директор и деловито сказала: – Будем с тобой сотрудничать. Клиентуру найду. Три медитации в день проводить сможешь?
– Я и пять могу.
– Отлично.
Так получилось, что новая жизнь началась в один день.
Йога-студии, частные квартиры, офисы, фитнес-клубы – где только не приходилось работать. Постепенно обрастала знакомыми, появлялись новые идеи и направления. Вскоре к медитациям добавила ароматерапию (заодно и масла продавала желающим). Обучала игре на чашах. Делала звуковой массаж.
Мирон бывшую сообщницу не забывал, позванивал. Она взахлеб рассказывала об успехах. О том, что в коммуналке драки бывают и иногда даже поесть некогда, умалчивала.
А месяца три спустя бывший любовник явился в Питер и сообщил: семья Кастильони предлагает сделку.
– Ка-кую? – побледнела Богдана.
– Сильва бастует. Каждый день требует, чтобы ее в Россию отпустили. Хочет жить с тобой. При определенных условиях семья готова ее отдать.
– Я сделаю все.
– Они хотят, чтобы у тебя была постоянная работа с белой зарплатой. Своя квартира с отдельной комнатой для ребенка. Медицинское заключение, разумеется. И хорошая школа для Сильвы. Требовали частную, но я убедил, что государственные гимназии в России лучше.
Богдана понурилась:
– Со справкой не вопрос. Я сейчас, может, раз в неделю коктейль выпиваю – по старой памяти. Частную школу – ну, или взятку в гимназию – тоже потяну без проблем. А вот остальное… У тебя денег брать не буду. Даже не предлагай.
– А советом возьмешь?
– Это с удовольствием.
– Насчет квартиры мой юрист хороший вариант придумал. Сильве пока только четырнадцать, и до восемнадцати отец обязан платить алименты. Можно попробовать получить с него всю сумму единоразово. На квартиру в Санкт-Петербурге должно хватить. Кастильони – семья обеспеченная, сдерем с них по максимуму.
– Вообще класс. Ты гений!
– Значит, остается только работа.
– Тут у меня все «левое», – вздохнула Богдана. – И нестабильное. Хотя деньги получаются неплохие.
– А ты не думала эти свои чаши застолбить за собой? Собственное ноу-хау, единственный эксперт?
– Ну… меня здесь им и считают. Только неофициально.
– Могу помочь легализовать. Хороший друг в Питере сеть фитнес-клубов держит. Сейчас новое направление развивает – для тех, кому не нужны качалки и силовые нагрузки. Называется карта-лайт. Планировал туда только йогу и бассейн включить, но я ему рассказал про твои чаши – он загорелся. Согласен взять руководителем направления. Свой кабинет, зарплата приличная. Только в офис придется ходить и одеваться без всяких штанов с мотней. Бизнес серьезный. Уже десять клубов по всему городу, и каждый год новые открываются. На каблуках целый день страдать – конечно, не совсем твое. Зато сможешь чашами всю Северную столицу опутать. На законных основаниях.
– Каблуки – ерунда. Но я не умею развивать направления! – перепугалась Богдана. – И руководить тоже.
– Неужели не научишься? – усмехнулся Мирон. – Ради Сильвы?
– Ради Сильвы попробую, – сказала она твердо.
Пока шел испытательный срок, в офисе сидела по шестнадцать часов. Ночами учебники по бизнесу листала, онлайн-курсы проходила в авральном режиме. Училась с коллегами находить баланс – вести себя дружелюбно, но не заискивать. С начальством – уважать, но не прогибаться. И в итоге получила заветное место. Причем Мирон заверил: его протекция роли почти не
