class="p1">– О да! – кивнула Оти. – На рынке еще есть Васенька, он торгует роскошной косметикой. Шикарно зарабатывает, на «Порше» ездит!
– Васенька на «Порше»! – закатила глаза Светлана. – Обожаю и его!
Забыв про нас, дамы поспешили к калитке. Собачкин посмотрел им вслед.
– Мужчины сражаются до последнего патрона, а когда боеприпасы иссякают, готовы друг на друга с кулаками кинуться. А женщины способны вмиг зарыть топор войны, если одна из них пообещает другой дать адресок, где можно задешево купить дорогие шмотки. Ну и кто глупее? Упертые злые парни, не желающие никак помириться, или девчата, которые за новыми сумками метнутся, забыв про склоки?
Я выдохнула, огляделась по сторонам и удивилась:
– А где Кузя и Роман? Они тоже припарковались у гаража. Думала, за нами пошли…
Собачкин быстро пошел на парковку, я поспешила за ним. На площадке оказалось пусто. Сеня покраснел.
– Ах я идиот! Помчался на крик! Забыл про все! Не проверил, не посмотрел, идет ли Кузя за нами! За рулем-то Коршунов был, Кузя плохо водит, не любит он это дело. Они ехали на машине Романа! Он нас обманул! Приехал с нами! А я бдительность потерял!.. Сейчас!
Сеня начал быстро набирать номер.
– Леня! Ситуация SOS! Кузю похитил Роман Коршунов! Из Ложкино! Можешь установить маршрут? Цвет черный! «Киа»! Внедорожник! Номер сейчас напишу!.. Окей! Я на старте! Бегом в машину! Хорошо, что мерзавец купил красивый номер, он вмиг запоминается.
Последние две фразы относились ко мне.
Потекли минуты. Я начала ерзать на сиденье, потом не выдержала:
– Почему так долго?
– Десять минут только прошло, – ответил Собачкин, – а Леньке надо сначала найти в базе авто, потом по спутниковой связи установить…
И тут телефон Сени затрезвонил.
– Да! – тут же ответил хозяин трубки и повторил за собеседником: – Село Вальпино, улица Ленина, дом два! Едем!
Я открыла дверь, выскочила из автомобиля и помчалась домой.
– Ты куда? – крикнул мне в спину Сеня.
– Вернусь через минуту! – ответила я.
– Ребята, зря вы так запыхались, – рассмеялся Роман, – Фирке здесь хорошо!
Я оглядела грязную комнату, рваный ватный матрас на полу, ведро в углу и тихо сказала:
– Не похоже на пятизвездочный отель.
Коршунов посмотрел на девушку, которая сидела на этом подобии кровати.
– Эй, скажи, как тебе?
– Хо-ро-шо, – по складам пробормотала бедняга.
Я окинула взглядом пленницу. Бледное треугольное личико, огромные синяки под глазами, впалые щеки, бесцветные губы, руки-веточки, ноги-спички. Похоже, Фира давно не ела. Ее, вероятно, пичкают какими-то лекарствами или она до смерти боится Романа, поэтому сейчас сказала, что ей хорошо. Сомневаюсь, что девушка в ошейнике, от которого к крюку, вбитому в стену, тянется цепь, прекрасно себя чувствует.
Рядом прямо на грязном полу лежал Кузя. Похоже, он просто спал.
– Без вас разберемся, проваливайте, ребята, – приказал Роман, потом вынул из кармана пистолет, направил его на пленницу и продолжил: – Если попытаетесь на меня напасть, они оба станут покойниками. Валите вон!
– Хорошо, – согласился Сеня, – уйдем. Но зачем тебе убивать их? Какой смысл?
– Пули получат они только в том случае, если вы попытаетесь освободить Фирку! – оскалился Роман. – Сматывайте удочки, и все живы останутся!
Я вынула из сумки бутылку воды.
– Можно ей дать?
– Пить! – вдруг оживилась несчастная. – Пить…
Коршунов рассмеялся.
– Добренькая Дашка! Ладно. Пусть скотина набухается водой – дольше протянет. Жрать все равно не получит.
Я сделала шаг вперед.
– Стоять! – заорал Роман.
Мои ноги примерзли к полу.
– Ты же разрешил дать ей воды, – заметил Собачкин.
– Но не позволял приближаться к гадине! – отрезал Коршунов. – Эй, поставь на пол бутылек.
Я выполнила приказ. По-прежнему держа девушку под прицелом, похититель медленно, боком приблизился к емкости, нагнулся, и в ту же секунду я ударила его рукой по спине. Негодяй выпрямился, судорожно вздохнул, пошатнулся и упал. Пистолет отлетел в сторону. Семен бросился к Фире, я схватила оружие, отбежала к Кузе и сказала:
– Укол действует минут тридцать-сорок. Но он рассчитан на пса размером и весом как Хуч. Роман больше собаки.
– Хорошо, что в последний момент ты вспомнила про собачье снотворное, – прокряхтел Сеня, выдирая из стены штырь, на котором держалась цепь.
– Случайно сообразила, – затараторила я, дергая в разные стороны Кузю. – Хуч до полусмерти боится обследований. Мопс хитрый, знает, как выглядит шприц. Спасибо, наш ветеринар, замечательная Людмила Юрьевна, дала такие подушечки, они прилепляются к ладони. Хлопаешь мопса по спинке, и из упаковки выскакивает иголка и впрыскивает снотворное. Действует оно через пару секунд. И берите у собаки кровь, запихивайте ее в томограф! Хорошо, что у нас в аптечке запас этих подушечек лежит.
– Можешь идти? – спросил у Фиры Сеня.
– Цепь. Тяжело, – прошептала та. – Ошейник.
– Он заперт на замок, дома вскроем, – пообещал Собачкин и подхватил девушку на руки.
Кузя сел и начал трясти головой. Сеня быстро унес Фиру в машину, потом вернулся за приятелем. Тот сумел встать на ноги. Мы взяли парня под локти.
– Шагаем к машине…
– Я не убивала никого, – неожиданно произнесла бывшая пленница, когда мы поехали в сторону Ложкино. – Ту девочку в подвале Роман ударил бутылкой. Я, хоть и пьяная тогда была, но увидела. А потом крепко заснула. Очнулась в какой-то больнице, приехал дядя Кирилл. Начала ему рассказывать, а он мне: «Замолчи!»
Фира шмыгнула носом.
– Роман – прямо актер, так прикинется, что все ему верят. А у меня тогда репутация оторвы, вруньи, пьяницы была. Коршунов же отличник, весь такой правильный. Неудивительно, что меня дядя Кирилл выслушать не захотел. И я с похмелья дикого, говорю еле-еле, язык не слушается. Вот он и подумал, что я со всех сторон виновата. Но он меня любил, поэтому решил спасти. Документы сделал, я стала Еленой Кузнецовой. Сначала меня запихнули в клинику – там режим, как в тюрьме, – потом поселили в Минске.
– Где? – удивилась я.
– В Минске, – повторила девушка. – Жила там с Галиной Петровной. Она очень строгая была, но хорошая. Когда тетя Галя умерла, я уже на втором курсе училась. Дядя Кирилл мне свою квартиру продал, в Москву вернул, но запретил встречаться с бабушкой, сказал: «Фира давно пропала, умерла. Не лезь в нашу семью, живи тихо». Он меня в институт перевел – в платный, но совсем не престижный – и предупредил: «Узнаю, что балбесничаешь, занятия не посещаешь, пьешь, гуляешь – живо отправлю вон из Москвы. Второго шанса у тебя попасть в столицу не будет, сгниешь в далекой деревне». Ответила: «Я другой стала!» Дядя Кирилл рукой махнул: