валит! Не нужны мне твои девки!
– Тихо, тихо, друзья, – засуетился Василий, наливая еще перцовочки, –
вот выпейте и успокойтесь.
Лапин выпил. Надежда сунув нос в чашку, понюхала и пить не стала.
– Понимаешь, Вась, у нее аллергия на шерсть.
– Ну, – не стал спорить Вася.
– А у меня Колян. Я ее поэтому даже на чай пригласить не смогу. И что
мне теперь прикажете, Коляна на улицу гнать? А она увольняется!
– То есть ты о чем, Вань? – никак не догонял Гуляев.
– А я о том, что… – Лапин замолчал. Сидел ссутулившись. Посмотрел на
Василия, тяжко выдохнул и произнес:
– Тянет меня к ней, Вась, со страшной силой тянет. Думал, хоть на работе
время от времени ее видеть буду. Я ее, вообще-то, каждый день видеть хочу.
Вот ты прикинь, что она меня вынудила сказать, а? Ну начал бы я за ней
ухаживать, а что потом? К ней в дом напрашиваться? Не по-мужски это, как ты
считаешь? Снимать номер в гостинице? Это свою женщину не уважать. Да и
глупо, у меня же есть квартира, в которой кроме меня никто не живет.
– Кроме тебя и Коляна, – вставил Василий, наливая по новой. – А давай
мы ее спросим. Вот же она, тут сидит.
Он развернулся в сторону Надежды Михайловны, которая сидела с
пунцовыми щеками, как девчонка, и не могла придумать слова, какие было бы
уместно вставить в этот сугубо мужской диалог.
– Надежда Михайловна, вы почему увольняетесь?
– Он меня обидел.
– А он сейчас прощения попросит. При свидетелях. Попросишь? Вот
видите, он уже просит. Останетесь?
– Нет, – процедила Киреева сквозь зубы. Разговор ее начал раздражать.
– Почему? – с дотошностью подвыпившего адвоката наседал Гуляев.
– Потому что хватит вашему Ване и других девок. Они на него теперь
гроздьями вешаются. Нет у меня никакого настроения на это смотреть.
Казанова хренов. В джинсы вырядился, тонкую водолазку напялил, торсом
своим выставляется. Знала бы, ни за что не просила парикмахера так тебя
постричь.
– Так это все-таки ты его надоумила? – воскликнул Лапин. – Ты? А я ведь
что-то такое подозревал! Ну ты и змея!
Киреева вскочила, собираясь уйти и хлопнуть, как следует, дверью, но
Василий ее опередил. Он сказал торопливо:
– Прошу прощения, люди, но мне надо на участок, а то там без меня они
наколбасят. Я вас пока снаружи закрою.
И опрометью кинулся к двери, не забыв, и в самом деле, закрыть ее на
замок.
– И что мне теперь делать, госпожа Киреева? Меня к тебе тянет… Сильно
тянет… – прошептал ей на самое ухо Лапин и прижал ее ладонь к своей
рельефной груди, плотно накрыв своей ладонью.
– Меня тоже. Меня тоже к вам тянет, Иван Викторович, – взволнованным
шепотом призналась Надежда, уткнувшись носом в его водолазку.
– Может, возьмешь заявление обратно? Я тебя сделаю начальницей над
всеми уборщицами. И разрешу ходить без синего халата. А в обеденный
перерыв мы с тобой будем вместе ездить обедать в какое-нибудь кафе. Или
ресторан, если тебе больше нравиться ходить по ресторанам. И Ираиду я
прогоню, хочешь?
– Нет.
– Почему?!
– Грязно.
– В смысле?
Но он понял, о чем она говорит.
– Тогда давай уже лечить твою аллергию. Сейчас масса всяких
препаратов. И врачи попадаются хорошие. Я поспрошаю среди знакомых, мне
кого-нибудь порекомендуют. Согласна?
– Видишь ли, Иван. На самом деле у меня нет никакой аллергии. Это
такая исторически сложившаяся ложь. Она меня часто выручала. Но… Есть
одно но. Есть человек, который может быть против того, чтобы я пила чай в
компании с тобой и Коляном.
– Твой муж, – желчно проговорил Иван.
– Муж? Ах муж… Мы разводимся скоро, я не говорила? Нет, не муж. Я
беспокоюсь, что сыну может это не понравиться.
И Лапин с непонятной для Нади интонацией произнес:
– Сыну… Да, твой сын, действительно, мужик серьезный.
С Инесски все как с гуся вода. Как будто и не было бессонных двух
недель и ожидания, что позвонят и заберут на нары. Она командовала на
Надиной кухне так же нагло, как и обычно, хотя нет, кое-что новенькое все же
появилось. Инесска спросила, какого чаю Наде заварить.
Можно и чайку попить, время есть. Сегодня у них один гость на двоих, и
этот гость сам к ней напросился. А потом уже напросилась и Инка, когда узнала,
кто придет к невестке на чай. И даже испекла торт. Бисквитный торт ей всегда
удавался.
Они сидели, звенькая ложками в чашках в красный горох, и молчали.
– Надь. Ты точно решила разводиться? – наконец коснулась больной
темы Инесса.
– Да. Точно.
– Ты, Надь, прости его. Не держи зла.
– Защитница нашлась. Да не собираюсь я на него ничего держать. Если
на то пошло, я ему сыном обязана. А что до обиды и прочего… Со временем,
наверно, и это пройдет. Он сейчас у тебя обитает? Я хотела сказать, он домой
вернулся?
Инесса сопнула носом:
– Нет. Наверно, на даче вашей. Или у бабы. Извини, Надь.
– Да пошел он, – в сердцах проговорила Надя и встала, неизвестно
зачем. Полезла на полку за печеньем.
– Ты чего, печенье жрать собралась? – возмутилась Инесска. – Аппетит
перебьешь, торт есть не будешь, а я старалась, пекла.
Зазвонил дверной звонок, и с розовым букетом наперевес в прихожую
ввалился Сергей Михайлович Кутузов, оперуполномоченный полицейский
лейтенант. Нет, минуточку, теперь уже капитан. Ему недавно дали капитана, и
именно это явилось причиной и поводом напроситься к Надежде на чай. Он
считал, что кое-чем обязан Надежде, а она не отрицала. Это очевидная вещь.
Конечно, обязан.
Кутузов выпучил глаза, увидев на кухне недавнюю подозреваемую по
делу, но быстро сориентировался, принялся громогласно высказывать Надежде
Михайловне восхищение ее умом и дерзкой смекалкой и призывал Инессу к
нему присоединиться.
Торта он съел много, больше половины схомячил. Инесса была довольна.
Интеллигентно вытер губы салфеткой, поблагодарил милых дам за шикарное
чаепитие и спросил:
– А почему это вы, милые дамы, ко мне с вопросами не пристаете?
– А зачем нам приставать, Сергей Михайлович? Мы и так все знаем.
Можем сами вам все подробно рассказать, – с самодовольной ухмылкой
ответила Надежда.
– Это даже интересно, – саркастически произнес задетый за живое опер,
– расскажите.
– С самого начала?
– Давайте с самого начала.
И Надежда, поигрывая чайной ложечкой, принялась излагать.
Феликс Зубов, действительно был дальним родственником брата и
сестры Врублевских. И он действительно про них не вспоминал, живя в
относительном благополучии в подмосковном городке Редникино, откуда Игорь
и Даша уехали около десяти лет назад, перебравшись на постоянное
жительство в Москву. Хотя в столицу Зубов наезжал регулярно – по делам
бизнеса или развлечься.
Совершенно случайно он узнает, что владельцем известной сети
магазинов электроники является ни кто иной, как тот самый четвероюродный
Игорь, и тогда собственное Феликсово благополучие, состоящее из цеха по
переработке капусты, двухкомнатной квартиры в пятиэтажке рядом с
железнодорожной платформой и год назад приобретенного «Фольксвагена»,
померкло в тени чужого богатства. Он теряет душевный покой. Зависть – очень
сильное чувство.
– Он узнал неслучайно, – перебил ее Кутузов, – вернее, не совсем
случайно. Общий знакомый, вернувшись из Москвы, рассказал ему, что видел,
как Игорь садился в крутую тачку после того, как гарсон подогнал ее к дверям
ресторана на Моховой. Зубова это задело, и он решил позвонить Врублевскому,
чтобы убедиться, что общий знакомый обознался или напутал.
– Да, наверно ему действительно на этот счет требовалось успокоиться.
Для этого он звонит Игорю и напрашивается к нему в гости. Приезжает и
убеждается, что Игорь, действительно, богат, причем богат даже по столичным
меркам. Я думаю, что первый визит к Врублевским он сделал давно. Год назад
или полгода как минимум. С каждым следующим посещением его зависть все
больше наливалась силой и матерела. И наконец, настал момент, когда он
просто не мог ее в себе носить, она потребовала выхода. Зависть, как известно,
действует двояко, либо-либо: вариант первый – уничтожить, вариант второй –
отобрать и присвоить себе. Зубов остановился на втором варианте, как вполне
проходном, и начал разрабатывать стратегию. Он выяснил, что здоровье Игоря
весьма слабое. Я сама про его диагноз толком не знаю, предполагаю лишь, что
связан он либо с внутричерепным давлением, либо вообще с опухолью
головного мозга.
– И то, и то, – подтвердил ее предположение Кутузов. – И с сердцем
проблемы. Ему нужен уход и покой, тогда, может, и протянет подольше. Уход он
себе обеспечит, а вот без стрессов в бизнесе не обойтись.
