— Один может сесть рядом с тобой.
— Надо прихватить какой-нибудь инструмент и разодрать обивку переднего сиденья. Чтобы пружины вылезли. Тогда штаны пожалеет и не сядет, где нам не надо!…
Хуго услыхал, как во двор въезжает автомашина. Открылась дверь гаража, и в тьму подвала ворвался яркий свет. Людвиг развернул «Волгу» и дал задний ход.
— Помоги мне подняться по лестнице и поезжай, — услышал Хуго голос Нелли.
— Хорошо, сейчас…
Они протиснулись мимо «Запорожца» и мимо выступа, за которым стоял Хуго. В сторону лестницы…
— Подожди, у меня здесь должно быть… Тебе сразу станет лучше! — сказал Людвиг и остановился.
Нелли прошла мимо Хуго.
— Я сейчас… — крикнул Людвиг, и Хуго услыхал, что он уже возится в кочегарке. Так и осталось неизвестным, что он хотел там найти.
Одним прыжком Хуго очутился у дверей, захлопнул их и задвинул щеколду.
— Кричи! — показал он знаками Нелли.
Нелли завизжала и для правдоподобности выкрикнула несколько бессвязных слов, что-то вроде;
— Пустите! Милиция! На помощь!
Людвиг Римша, услыхав крики жены, всем телом бросился на железную дверь, но она даже не дрогнула.
Хуго вскочил в «Волгу», включил зажигание и выехал на улицу. Пока он закрывал гараж и ворота, место водителя занял Козинд. Хуго не сказал ему, что не привязал Нелли — времени не было.
— Путевка в «бардачке»? — быстро спросил Козинд.
— Да, я проверил!
— Ну, тогда к черту.
Колеса такси швырнули пыль в лицо Хуго. Он пошел за машиной к центру — времени у него было еще достаточно. Нет, он не скажет Козинду, что не связал Нелли.
Хуго вошел в будку телефона-автомата и набрал номер Нелли.
— Алло!
— Привет, моя милая! Теперь я люблю тебя больше всего на свете. Я тебя люблю! Ты слышишь? Я люблю тебя! Я только потому позвонил, что не мог этого не сказать: я хочу тебя!
— Дорогой… — В трубке слышалось ее страстное, прерывистое дыхание.
Правильно пишет журнал «Здоровье», что эти яловые гиперсексуальны, подумал он. Как и все мужчины. Хуго испытывал презрение к бесплодным дамочкам, в бездетности которых он сам не был виноват. Он тоже подсознательно стремился к семье, а бездетная женщина — это всего лишь меблированная дача, снятая на лето, где можно с удовольствием провести три солнечных месяца в году, но где не устроишь постоянное жилье с очагом.
— В восемь позвони в милицию и скажи так, как мы договорились. Только не забудь добавить, что ты сама развязала веревку, которой тебя привязали к стулу. До их приезда выпусти Людвига…
— Мне противно к нему прикасаться!
— Милая, но это же нужно для дела.
— Но я уже не могу звонить…
— Что?
— Я только что говорила с Терезой по телефону.
— Как — говорила?
— Она мне позвонила. Она видела, как ты вошел, и решила, что мы в постели. К счастью, она думает, что на машине уехал Людвиг, а не ты.
— Никуда не уходи! Жди меня! Целую! — он в сердцах повесил трубку.
Лоб покрывала испарина, колени дрожали. Он будто слышал голос Козинда:
— Пусть Нелли оставит одно окно со стороны леса открытым. Перелезь через забор, а потом через окно — в дом. Особенно не топчись по клумбам, иначе мильтоны сообразят, что в дом вошел только один человек…
А он взял у Нелли ключ, потому что так казалось проще! От страха Хуго стала бить нервная дрожь. Он зашел в ближайшее кафе и выпил стакан коньяка, но ничуть не захмелел. Потом он заехал домой за фальшивым паспортом. Вообще-то паспорт не был фальшивым, и человек на фотографии не очень-то походил на Хуго. Это был паспорт моториста со спасательной станции. За несколько дней до намеченного нападения на инкассаторов этот паспорт попался на глаза Хуго, и он его прибрал.
Пути назад Хуго не видел. Как только он получит деньги, он убежит, куда глаза глядят. Он еще надеялся, что Козинду удастся заставить Терезу молчать. Он знал, что Козинд постарается это сделать, но только так, чтобы не навлечь подозрения на себя.
В скверике, остановки за две до магазина на улице Вирснавас, он заметил Крысу. Старик сидел на скамеечке и, расстегнув ворот рубашки, грел на солнце тощую утиную шею.
Шел бы этот Крыса спать, зло подумал Хуго. Никакого долга он не получит! Мне теперь деньги нужны больше, чем им обоим вместе.
Ах, как жаль, что не удастся запустить руку и в Козиндову долю.
Когда Козинд въезжал во двор банка, он тоже дрожал, но теперь страха больше не было.
Что произошло в магазине, Козинд толком не видел, потому что на какое-то мгновение его внимание отвлекла дубинка, лежавшая под соседним сиденьем. Парень на заднем сиденье одним глазом читал газету, другим поглядывал на дверь магазина.
Козинд уже держал дубинку на коленях. Он подумал, что мог бы ударить инкассатора прямо сейчас. И тогда, когда подойдет Хуго, останется только вытащить его из машины. Но он не был уверен, что Хуго не устроит какую-нибудь путаницу. Прежде всего ему нужно увидеть, как Хуго выходит из магазина. Тогда он сразу ударит. Заряженный обрез, который он прихватил на всякий случай, был заткнут за пояс и давил в бок; Козинд довольно легко мог выхватить его левой рукой. Но огнестрельное оружие было предусмотрено на самый крайний случай. Все бы, наверно, произошло именно так, как замышлял Козинд, если бы солнце не отражалось в стеклянных дверях магазина и не слепило бы Козинда. Остановись машина метром дальше или ближе, угол отражения был бы другим и, может быть, тогда луч слепил бы инкассатора, но сейчас он слепил Козинда. А инкассатору солнце даже помогало — просматривался весь магазин до самой кассы. Он увидел, что лро-изошло в магазине. И потому он угрем выскользнул из машины — на какую-то десятую долю секунды раньше, чем Козинд размахнулся, чтобы ударить его дубинкой по голове.
Выскочив из машины, инкассатор лихорадочно выхватил пистолет. Но Козинд выстрелил первым, и парень упал лицом в траву. Только тогда Козинд по-настоящему понял, что он наделал. Дикий страх, который охватил Козинда, когда он сообразил, что они засыпались и его ждут суд и тюрьма, — этот дикий страх был неукротим. Если бы Хуго не подбежал уже к машине, Козинд удрал бы один. Кровь стучала в висках, и все внутри кричало: «Беги! Беги! Беги!»
До моста через Юглу он ехал как с автопилотом. Автоматически замечал на перекрестках красный свет, автоматически выключал передачу, автоматически тормозил, потом так же автоматически давал газ. Только когда они миновали мост, Козинд постепенно пришел в себя, и ему даже показалось, что все кончится хорошо.
— Почему ты его… — робко заговорил дрожавший от страха Хуго.
— Так надежнее. Он, оказывается, узнал меня — встречались когда-то!
Ложь прозвучала на удивление убедительно. Хуго сразу же ясно понял, что и пальцем не сможет тронуть долю Козинда и возьмет ровно столько, сколько Козинд даст. У Крысы больше не было ни малейшего шанса вернуть свои деньги.
И тут вдруг Козинд увидел впереди на шоссе милиционеров. У него не было времени размышлять, почему они тут стоят, почему проверяют всех подряд. Он видел только машины и милиционеров — впереди на шоссе. Даже если бы он знал, что это автоинспекция, проверяющая технической состояние машин, то и тогда не рискнул бы ехать дальше — «Волга» неслась со скоростью сто десять километров в час, на заднем сиденье валялись брезентовые инкассаторские мешки с деньгами и в путевке было написано, что машина отряжена в банк.
Козинд сделал единственно возможное: затормозил и. свернул на лесную дорогу. Это была старая дорога, которая вела к дому Людвига Римши.
— Брось машину здесь, — пролепетал Хуго.
— Идиот! С собаками нас сразу же найдут! «Волгу» надо загнать в гараж Римши! А ночью перегоним куда-нибудь подальше.
Километрах в сорока от Риги они устроили один тайник, а в лесу за Туркалнской школой — другой.
— До тайника нам не добраться! Вся милиция будет на ногах!
Когда к дому подъехала милицейская машина, Хуго Лангерманис дрожмя дрожал в спальне на втором этаже. Он был так перепуган, что едва догадался в последний момент запихнуть инкассаторские мешочки под кровать. Неизвестно почему он вообразил, что достаточно Алвису войти и увидеть его, чтобы тут же арестовать, хотя на самом деле в тот момент он был для Алвиса всего лишь незнакомым человеком.
Хуго слышал, как Нелли разговаривает с милиционером. Она говорила спокойно и сдержанно, хотя в любую минуту Людвиг мог начать колотить в дверь, а на кухне это было бы прекрасно слышно. Правда, в кочегарке не было ничего такого, чем можно бить в дверь, Хуго это проверил. Он даже вынес оттуда ведро с брикетами, не говоря уж о кочерге. Хуго вспомнил, что на стене кочегарки висел пучок высохшей травы. Может, это трава от сердца, и Людвиг как раз за ней пошел, чтобы помочь Нелли?
Хуго проклинал Козинда, который сейчас, наверно, копается в своем саду, чтобы все прохожие видели, что он дома и занят делом, и решил, что если они засыпятся, он Козинда не пожалеет. Это была Козиндова идея, вот пусть сам и расплачивается. Потом Хуго стал думать, как отделаться от Нелли. Бежать вместе с ней было бы неразумно, парочку поймать легче. Он хотел придумать какое-нибудь алиби для Нелли, но ничего путного в голову не приходило, и тогда он, неизвестно почему, обратился к воспоминаниям. К тому вечеру, когда он уговорил Нелли стать его сообщницей. Он перекрыл реку любви старой, но надежной мережей. Он сказал, что его преследуют несчастья, что он беден, и единственное, что у него есть — это ее любовь. И как бы ему ни было трудно, он будет бороться за свою любовь. Он поедет далеко-далеко и заработает денег на их гнездышко. Поедет на Север, там можно много заработать. Нет, ее он оставит в Риге. Там, где ему обещали работу, женщин не берут. И вообще он не может принять от нее такой жертвы. Нет, он не переживет, если с ней что-нибудь случится, если она заболеет. Пусть остается здесь. И ждет. Год, может быть, два… Конечно, поначалу, пока не приобретешь навыков, много не заработаешь, но потом — на третий, четвертый год — ну, тогда он станет грести деньги лопатой!
