- Да, на время. Мы изменили наши планы.
Алина сказала это как бы и не для того, чтобы вызвать протест, а вполне естественно, как о решенном Деле. Это произвело впечатление на принца. Он молча глядел на нее, потом резко сказал:
- Вы менее проницательны, чем я думал, мадемуазель. Разве вы не поняли, что я сказал вчера вечером?
Алина улыбнулась:
- Это было очень загадочно, ваше высочество. Я поняла это так, что сегодня вы окажете мне честь визитом,. - и, глядя прямо на него, добавила: - И вот вы здесь.
- Вполне естественный вывод, - сухо сказал принц. - А у вас нет идей насчет цели моего визита?
- Я не слишком искусна в рассуждениях, основанных на догадках, ваше высочество.
- Но вы очень искусны - не отрицайте этого - в том, что касается чтения в сердце мужчины.
- Возможно... мужчины. Но не принца.
- Это одно и то же.
- Ваше высочество простит меня, но мой опыт учит, что разница есть.
Лицо принца вдруг стало очень серьезным. Он смотрел на мадемуазель Солини так, словно глядел не на нее, а сквозь нее; его мысли, серьезные мысли, казалось, были где-то в другом месте. Вдруг он сказал:
- Если и есть разница, то вы должны согласиться, это не выдуманная разница. Давайте будем откровенны, мадемуазель. Я пришел сегодня сюда не для того, чтобы играть словами, хотя вы делаете это обворожительно. - Он помолчал и, поскольку мадемуазель Солини ничего не говорила, продолжал: - В тот день я сказал что-то, что рассердило и обидело вас. Я не собираюсь просить извинения, хотя надеюсь, что вы простите меня.
Вам, мадемуазель, известно, что моя жизнь не принадлежит мне; и возможно, вы правы, именно здесь лежит разница между принцем и просто мужчиной. Моя семья управляет Маризи две сотни лет. У нас нет королевской роскоши, но есть королевская гордость. При всем дружелюбии и демократичности наших отношений с народом у нас существует традиция, не менее прочная, чем такая же традиция в вашем царском семействе.
Принц немного подождал, глядя на мадемуазель Солини, но она молчала. Он продолжил:
- Мне нет нужды объяснять, мадемуазель, зачем я вам это говорю. Надеюсь, вы это отлично понимаете. Вы знаете, что я люблю вас, потому что умеете читать в сердцах мужчин и играть ими. Я говорю это спокойно и серьезно, поскольку, когда прошу вас стать моей женой и разделить со мной трон Маризи, это касается не только меня, но и других.
Алина перевела дыхание. Она. чувствовала на себе его взгляд, строгий и печальный. Сказать по правде, она была в замешательстве. Торопливые, горячие, пылкие, необузданные слова любви - с этим она справилась бы без труда, но притворяться перед лицом такой спокойной и глубокой искренности было нелегко. Наконец она пробормотала:
- Я не знаю... я не ищу такой чести, ваше высочество... Если это жертва, то я не приму ее.
- Это желанная жертва, мадемуазель. Что касается меня... - тут в голосе принца впервые послышались оттенки эмоций, - что касается меня, то я не колебался бы ничуть. Я люблю вас, и этого достаточно. Когда я говорю о жертве, то, думаю, это касается других. Но они охотно пойдут на нее для меня. Вы принимаете мое предложение, мадемуазель?
- Я... я... - нерешительно проговорила Алина и остановилась.
Нотка нетерпения проскользнула в голосе принца:
- Скажите мне. Вы принимаете?
Алина протянула руку. Принц взял ее руку и прижался к ее пальцам губами.
- Я принимаю, ваше высочество, - тихо сказала мадемуазель Солини, неожиданно для себя тронутая его манерой.
Принц выпрямился и глубоко вздохнул.
- Ах! - воскликнул он уже другим тоном.
Это было не просто восклицание, это было торжество. Затем, во внезапном порыве страсти, которую он так долго сдерживал, принц быстро шагнул к Алине и крепко обнял ее.
- Вот... вот чего я хотел! - Он тяжело дышал. - Я люблю вас... вы, кого... вы, кого... я люблю вас!
- Нет... нет... - Алина оттолкнула его. - Ваше высочество, вы не должны... ваше высочество...
Принц почти отпустил ее, но продолжал обнимать за плечи.
- Не надо так, - сказал он полным любви голосом. - Меня зовут Мишель. Скажите.
- Но... ваше высочество...
- Нет! Скажите!
И снова притянул ее к себе с настойчивой нежностью; он дрожал с головы до ног.
- Скажите, - повторил он.
Она прошептала ему на ухо:
- Мишель...
- Вы любите меня?
- Да.
- Скажите.
- Я люблю вас, Мишель.
Наступила тишина. Долгая тишина, изредка нарушаемая нежным воркованием и короткими наэлектризованными восклицаниями. Наконец принц выпустил ее из своих объятий и заговорил об организации помолвки-с ней было связано много церемоний.
Когда он сказал, что завтра утром с генералом Нирзанном пришлет письмо с официальным предложением, Алина быстро отвернула голову, чтобы скрыть улыбку, которая появилась на ее губах. Легко догадаться, как понравится генералу Нирзанну такая миссия.
Принц объяснил, что выбрал генерала для этого дела из-за его родственной связи с мадемуазель Солини. Он добавил, что все должно держаться в тайне, пока не наступит время официального заявления из дворца.
Все, что он говорил, Алина выслушала с уважением: это было нечто само собой разумеющееся, и она со всем согласилась. Принц готовился уехать. Они провели вместе более трех часов; наступал вечер, в призрачном и унылом свете сумерек библиотека казалась мрачной.
- Я увижу вас завтра, - сказал принц, обнимая и целуя ее. - Скажите мне еще, что вы любите меня.
- Я люблю вас, Мишель.
Минутой позже он уехал.
Алина позвонила, чтобы зажгли свет.
Но ни свет всех на свете ламп, ни даже само солнце не смогли бы сравняться со светом ее глаз.
Глава 19
ГЕНЕРАЛ НА СТРАЖЕ
Представьте себе человека - для нас, современных людей, это нетрудно, - так вот, представьте себе человека, который летит в тщательно проверенном, имеющем гарантию безопасности самолете. Он летит на небольшой высоте, внизу, под ним, - веселые зеленые долины, серебристые извилистые потоки, рощи, в которых поют птицы. А выше синее небо, яркий свет солнца и несколько очаровательно легких, кудрявых облачков.
Внезапно небо сплошь покрывается огромными мрачными грозовыми тучами, ветер ревет и закручивается в яростном смерче, вокруг темнеет, и самолет, сильно дрожа, разламывается пополам и, разваливаясь на куски, падает на землю.
Представьте себе чувства и эмоции этого человека, и вы поймете, что испытал генерал Нирзанн, когда при встрече с вернувшимся во дворец принцем тот приветствовал его словами:
- Генерал, я собираюсь жениться на вашей кузине.
Сперва он, правда, ничего не ощущал, потому что был совершенно оглушен. Он пристально поглядел на принца, так, словно его неожиданно щелкнули по затылку, и, заикаясь, произнес:
- Ваше высочество... я... что... ваше высочество сказали...
- Вы поражены? - засмеялся принц.
- Но это невозможно! - вскричал генерал, начиная обретать язык.
- Хо! - воскликнул принц, весело блестя глазами. - Я знаю, что это! Вы ревнуете! Признайтесь, что сами хотели ее получить. Вы опоздали, Нирзанн; кроме того, вы сами назвали ее призом для принцев. - И добавил уже серьезно: - Конечно, вы не должны ни слова говорить об этом... ни слова никому. Явитесь ко мне завтра в десять часов утра; у меня для вас будет поручение.
Если вы... Ну, что вам, де Майд? Ах да, я забыл. Так помните, генерал, ни слова.
Принц вышел, взяв своего секретаря под руку.
Генерал стоял как парализованный, у него на глазах словно рушился мир. Он был не в состоянии думать.
Фраза, которую он употребил сам и которую только что повторил принц, почему-то засела у него голове: "Приз для принцев, приз для принцев".
Он не был уверен, что не сказал этого вслух. Заметив, что слуги с любопытством поглядывают на него, он кое-как пересек огромный холл и поднялся к себе в комнату.
Он оставался там два часа, возбужденно расхаживая взад-вперед. Раздался стук в дверь, и появился слуга.
Принц желает знать, не составит ли генерал Нирзанн компанию ему за обедом.
Генерал ответил отказом, сказав, что будет обедать вне стен дворца. И снова взялся мерить комнату шагами, не в состоянии отыскать лазейку для отступления.
И вдруг неожиданно набрел на решение. Он тяжело вздохнул, потом долго стоял посреди комнаты, разглядывая знакомые предметы, будто прощался с ними навсегда. Слезы стояли в его глазах. Надо отдать ему должное: решительность генерала была сродни героизму; так позволим ему исполнить свой долг. Вздохнув еще раз, он покинул комнату и вышел на улицу. Пятнадцатиминутная прогулка привела его к дверям дома номер 341 на Аллее.
Мадемуазель Солини очень хорошо знала, что ей предстоит, когда в дверях появился Чен и доложил о генерале Нирзанне, желающем ее видеть. А предстояла ей неприятная сцена, вот что. Первым побуждением Алины было отказаться от встречи с генералом.
"Но в конце концов, - подумала она, - это придется когда-нибудь сделать, все равно с этим надо кончать".
