– Вот наглец! Мало ему новой резины? – шутливо возмутился Димка.
– Вот-вот. Человек никогда не бывает доволен тем, что имеет, – продолжая философские выкладки, произнесла я.
– Это точно, – поддакнул Димка. – Взять, к примеру, Дашку. Еще месяц назад она довольствовалась тем, что Валек раз в неделю приезжает к ней на выходные, а теперь заявила, что если он к концу лета на ней не женится, то она его бросит. Представляешь?
– И правильно сделает. Сколько можно девушку обещаниями кормить? Пора переходить на официальный статус, – поддержала я решение Дарьи. – Она и так уж несколько лет на два дома живет. А Дарье семья нужна. Чтобы было о ком заботиться. Мне, правда, этого стремления некоторых особей женского пола не понять, но, как говорится, каждому свое. И что же ей ответил твой друг?
– А что он скажет? После того, что они вместе пережили, он тоже не прочь связать себя узами брака. Да и Катерина Матвеевна на него давит. Я, говорит, уеду скоро из поселка. Решила поближе к сестре перебраться. Кто, говорит, за тобой присматривать будет, когда я уеду? Уважь, говорит, старуху. Женись, пока я еще в Целинном, тогда и отъезд не так тяжело переживать буду, – рассказывал Димка. – Короче, свадьбу на август назначили. Я – шафер.
– Поздравляю, – произнесла я, искренне радуясь за Еремина.
– А на свою машину ты новые колеса где взяла? Ты же говорила, что их местные алкаши-слесаря пропили, – вспомнив начало истории, спросил Димка.
– О, это отдельная история, – засмеялась я. – Когда Валентин домой вернулся, я стала собираться в Тарасов. А как ехать, если у меня из четырех колес только одно есть, и то запасное? Валентин предлагал купить новые и не заморачиваться по поводу взыскания долга с Ерофеича и Данилы. Я уже была готова согласиться, домой-то хочется. Только Валентин не успел свое предложение в жизнь воплотить. К обеду того дня, когда Еремина выпустили, в Целинный Данила прикатил. Собирайтесь, говорит, Ерофеич к себе требует. Ну, думаю, дожила. Должники с требованиями приходят. Но поехала, ругаться не стала. Приехали мы в Иваниху, во двор к Ерофеичу зашли, а там мой «Боливар» стоит. Целехонький, здоровехонький. Отмытый, отполированный. На солнце блестит, как рубль золотой. И все четыре колеса на месте. Я покрутилась вокруг машины, смотрю, колеса-то мои, родные. Спрашиваю, откуда вы их взяли? Вы что, за нос меня все это время водили? Сказали, что пропили их, а сами просто припрятали? Они давай отнекиваться. И рассказали чудесную историю. Мужик тот, что колеса мои купил, приехал к Ерофеичу по мелкому ремонту. Что-то у него там в движке подстукивало. А Данила колеса увидел и вспомнил мужика этого. Отозвал Ерофеича в сторону и говорит: это ж резина той детективши, что убийцу моего дружбана Фильки разоблачила. Надо, говорит, уважить девушку. Вернуть ей ее добро. Ерофеич все с полуслова понял. Мужика отправил по деревне гулять. К вечеру, говорит, возвращайся, починим твою тачку. Мужик и ушел. А эти деляги колеса сняли и бегом к моей машине. Вечером мужик вернулся, движок не стучит, а колес нет! Он к Ерофеичу подступил. Куда, говорит, колеса подевал? А тот глаза наглые выпучил и заявляет: промашка вышла. Хозяйка колес нагрянула и экспроприировала их. Да ты, говорит, не переживай. Мы с Данилой отработаем. Недели две пошабашим и новую резину тебе спроворим. Тот в крик, а Ерофеичу хоть бы хны. Стоит на своем. Хозяйка забрала. А мы отработаем, а хочешь, мы тебе по почте деньги перешлем. Ругался мужик, ругался, да так ни с чем домой и вернулся. Отыскал где-то старенькую свою резину, машину забрал. Но это уже без меня было. Я как «Боливар» свой назад получила, так только за сумкой в Целинный заехала, и домой, в Тарасов. Вот такая история.
– Да уж. Умеешь ты, Танюха, в истории вляпываться, – протянул приятель.
– Что поделаешь, Димка. Натура у меня такая. Доверчивая, – засмеялась я. – Никак не перестану людям верить. Может, это и правильно. Без доверия жить тяжело. А так хоть посмеялась вволю. После того, конечно, как авто назад получила.
– Чем теперь заниматься думаешь? Может, в гости к нам завалишься? – предложил Димка. – Катька моя рада будет. После всей этой истории ты у нее наравне с Шерлоком Холмсом котируешься, а может, даже и повыше.
– Рада бы, да не могу. У меня на следующие две недели грандиозные планы, – отказалась я. – Можешь даже не спрашивать, какие. Все равно не скажу, а то не сбудется. Ладно, пора мне. Будешь в Целинном, передавай привет Валеку и Катерине Матвеевне.
– Передам, – пообещал Димка.
Когда я уже стояла на пороге, он спросил:
– Слушай, а кто же на самом деле Толяна подстрелил? Валек сказал, что следствию так и не удалось установить этот факт. Вроде как виновником должен был быть участковый, да только что-то у них там не сходится. Я вот тоже думаю, зачем бы ему душить Толяна после того, как подстрелил? Ведь логичнее было бы, если бы он еще одну пулю в него всадил, и все. Ты-то, поди, догадалась?
– Не поверишь, Димка, я этим вопросом вообще себе голову не забивала, – беспечно отозвалась я. – Горбунов виновен в смерти Рыхлова, этим все сказано. А зачем он сначала стрелял в него, а потом душил, меня мало волнует.
– Не может быть! Я ж тебя знаю, ты ни за что не удовлетворилась бы половинчатым результатом, – с сомнением в голосе произнес Димка. – Колись, что скрываешь?
– Эх, Димка, одного ты в жизни не понимаешь. Не всегда правда полезна. Иногда бывают обстоятельства, когда лучше оставаться в блаженном неведении. Для всех лучше. Это как раз тот случай. Понял?
По глазам приятеля я видела, что из моего высказывания он не понял ровным счетом ничего, кроме того, что я не собираюсь никому объявлять имя стрелявшего. Но мне было все равно. Я была уверена в том, что, не раскрыв имени Катерины Матвеевны, поступила правильно. И угрызения совести по этому поводу меня мучить не будут. Пусть так и остается.
Пролог
– Я ничего не вижу.
– Осторожно, здесь ступенька…
– Куда мы идем?
– Сейчас увидишь.
– «А каково сказать «прощай навек» живому человеку, ведь это хуже, чем похоронить».
– Слова из твоей роли?
– Да. Сегодня на репетиции я их забыла.
– Скажи еще что-нибудь.
– Вот, например… «Вижу я, входит девушка, становится поодаль, в лице ни кровинки, глаза горят. Уставилась на жениха, вся дрожит, точно помешанная. Потом, гляжу, стала она креститься, а слезы в три ручья полились. Жалко мне ее стало, подошла я к ней, чтобы разговорить да увести поскорее. И сама-то плачу…» Здесь очень темно!
– «Здесь очень темно» – отсебятина.
– Нет, правда, я ничего не вижу… У меня в сумочке спички.
– Не надо спичек. Дай руку.
– Уже пришли?
– Дай руку!
– Вот она… Как смешно. Я правда не вижу, куда…
– Это дверь.
– Где?
– Здесь. Дай мне руку, я тебя проведу.
– Ой!
– Что?
– Споткнулась.
– Осторожней, еще немного… Видишь, это уже я.
– Пожалуйста…
– Что?
– Руку больно!
– Тише…
– Мне больно!
– Зачем так кричать?
– Ма-а-ама-а-а!
– Ти-и-ише…
В темноте прозвучал коротенький вздох, зажглась спичка, и вдруг что-то хрястнуло, как будто раскололся большой арбуз.
– Вот и все. Как там по роли? Прощай навек?.. Ну так прощай.
Глава 1Отпуск в Железноборске
В день, когда Дайнека получила университетский диплом, она купила билет и вечером улетела. По прибытии в Красноярск взяла такси и в половине шестого уже была у матери.
– Вот! – Она протянула диплом.
Людмила Николаевна сонно прищурилась, потом обняла дочь.
– Поздравляю!
Дайнека спохватилась:
– Прости, что так рано.
– Ничего. – Людмила Николаевна показала на дорожную сумку. – За нами скоро приедут.
Дайнека опустилась на стул.
– Кто?..
– Такси.
– Зачем?
– Мы едем в гости к моей школьной подруге. У нее свой дом на берегу Железноборского озера. Она давно меня приглашала, но я не решалась. Что ни говори, инвалид-колясочник – обуза для непривычного человека. С тобой будет проще. Так что вещи не разбирай. Надежда заказала для нас пропуска. Железноборск – город режимный.
Людмила Николаевна подъехала к зеркалу, развязала платок, стала снимать бигуди и складывать себе на колени. Дайнека глядела на нее и думала, что мать по-прежнему живет своими желаниями и ни с кем не собирается их согласовывать. Вздохнув, она взяла сумку и отнесла к выходу, убеждая себя в том, что приехала, чтобы побыть с матерью, а где, особого значения не имеет.
Про Железноборск Дайнека знала лишь то, что он находится в шестидесяти километрах от Красноярска. С одной стороны город окружен лесистыми сопками, с другой – болотами и лугами, которые протянулись до самого Енисея. Однажды ей пришлось там побывать, но визит имел быстротечный и экстраординарный характер[1].
