него пса и решительно двинулась вперед.
— Могу я предложить вам стакан попкорна для козлов? — улыбнулась ему девушка.
— Нет, — отказался он, — конечно, нет, — и поспешил за Валери.
В первую очередь в зоопарке на тебя обрушиваются запахи и звуки, и лишь потом дело доходит до животных. Отдаленные крики растревоженных мартышек сливались с гомоном птиц в клетках, и над ними царил навязчивый запах всевозможных видов навоза. Ричард частенько здесь бывал и постоянно задумывался о том, как странно должно быть местным жителям. Зоопарк значительно вырос с того времени, когда они, он в том числе, проживали здесь, но по-прежнему соседствовал с несколькими маленькими фермами и крошечными виноградниками, и Ричард всегда представлял, насколько это необычно: ухаживать за розами в собственном саду или выносить мусор и слышать на дальнем фоне трубящих слонов, озорных макак и вечно недовольных попугаев.
Огромная стая изысканных фламинго расположилась у озера под присмотром нескольких скучающих лемуров с отдельного острова. Далеко впереди Валери петляла между неторопливыми туристами, как гоночная машина на трассе, казалось, вообще забыв, что пришла не одна. Он смог догнать ее лишь на перекрестке, где она остановилась у указателей.
— Сюда! — подсказал он, с деловым видом проскальзывая мимо нее. — Секция шимпанзе в том же здании, что и виварий. Держи Паспарту покрепче: анаконды там вечно голодные.
Он понятия не имел, что или кто будет ждать их, когда они доберутся до места. Не будучи знаком с мсье Граншо, Ричард страшно удивился телефонному звонку, прямо сообщившему, что теперь он ответственен за благополучие старика. Также не предполагал, чего ожидает Валери, но выглядела она до неприличия взволнованной. Ричард открыл тяжелую двойную дверь, придержал ее перед спутницей, и тут на них обрушился шум. Справа от них находились небольшие остекленные вольеры с деревьями и маленькими обезьянами, беспокойно следящими за всеми, кто приходит посмотреть на них. Быстрые, резкие движения и испуганные глаза придавали им виноватый вид, как будто они затевают какую-то проделку, хотя, скорее всего, животные просто боялись, и Ричард испытал к ним жалость. Следом шли орангутаны, его любимцы. Их матриарх Манис, как обычно, сидела ссутулившись у бронированного стекла с видом скорбного спокойствия, как если бы вся мудрость мира держалась на ее могучих плечах. Когда Клер уехала в первый раз, он часами просиживал у Манис; одно ее присутствие утешало его, хоть он и не мог объяснить почему.
Он наклонился, чтобы поздороваться: ему все время казалось, что она узнает его. Валери тоже наклонилась и прошипела:
— Что ты делаешь, Ричард? Нам нужны шимпанзе.
Ричард заглянул в глаза Манис, ответившей ему тем же, в эти глубокие, шоколадные колодцы, полные печали, которые снова, как ни странно, подарили ему покой. Затем чудное создание посмотрело на Валери и на Паспарту, а затем — Ричард мог поклясться в этом — старушка насмешливо закатила глаза.
— Идем! — воскликнула Валери и потянула его за рукав куртки.
У шимпанзе было до странности тихо, словно они устали скакать. Молодняк играл; несколько самок сбились в кучу в уголке; самцы же сидели поодиночке, следя за соперниками, а самый старший из них лениво удовлетворял себя, доставляя больше удовольствия группе школьников, снимавших все действо на телефоны. За спинами детей стояла скамья, на которой сидела маленькая сгорбленная фигурка, тяжело опирающаяся на трость.
— Это он! — воскликнул Ричард и дернулся к скамье.
— Нет, Ричард, постой!
Валери схватила было его за руку, но опоздала.
Ричард добрался до скамьи за пару шагов и положил руку на плечо сидящему.
— Мсье! — позвал он взволнованно. — Мсье Граншо?
Морщинистое лицо обратилось к нему, лицо старухи, если быть точнее, и она вовсе не выглядела довольной тем, что ее назвали «мсье».
— Мсье? — негодующе проскрипела она. — Да как вы смеете?! — Затем поднялась и ударила Ричарда по локтю своей тростью.
Тут подоспела Валери и, рассыпавшись в извинениях от его имени, поспешно уволокла его прочь.
— Думаю, нам нужно найти того, кто тебе звонил, Ричард, а не налетать на каждого старика, которого увидишь. — Он потер локоть. — Говоришь, это был парень?
— Да, — быстро ответил он, наученный горьким опытом. — Я не расслышал его имени из-за шума на заднем фоне.
В этот момент два взрослых самца шимпанзе принялись верещать друг на друга, будто в подтверждение его правоты, да так, что Паспарту весьма благоразумно спрятался с головой в переноску.
— Извините! — Валери остановила женщину в форменной одежде с корзиной мертвых белых кроликов в руках, которую несла к огромным серпентариям, расположенным, насколько помнил Ричард, прямо за углом. Он очень любил зоопарк и восхищался его важной ролью в сохранении видов, но также понимал, что здесь полно жестокости; хотя школьники, похоже, ничуть не возражали, с одинаковой охотой снимая и мертвых кроликов, и шимпанзе-онанистов. Валери бережно и доверительно передала Паспарту обратно Ричарду и отошла поговорить с женщиной, несшей кроликов.
Вернулась она очень быстро.
— Тебе звонил какой-то Эрик, и он сейчас кормит тамаринов у входа.
Они поспешили назад, мимо группы школьников и шимпанзе, мимо орангутана Манис, смотревшую на них с таким мудрым видом, будто бы сразу поняла, что они вернутся, и там, в одном из небольших вольеров, стоял долговязый паренек, увешанный обезьянами. У него не было бейджа с именем, но если в мире и существовал человек, похожий на Эрика, по мнению Ричарда, то он стоял перед ними.
Высокий, с шапкой буйных рыжих кудрей, в очках с толстыми стеклами, Эрик удивительно походил на мартышек, которых кормил. «Золотоголовый львиный тамарин, — гласила информационная табличка, — эндемик с побережья Бразилии, вымирающий вид». У них были огненно-рыжие гривы, а подвижные, пластичные морды, даже у малышей, висящих на матерях, казались старыми и сердитыми.
Валери постучала по стеклу, пытаясь привлечь внимание Эрика, и тот нетерпеливо обернулся. Он привык отчитывать стучащих в стекло вольера детей, но никак не женщин бальзаковского возраста, от которых никто такого не ожидал. Он сердито взглянул на нее, и его племя, посреди которого он выглядел как божество, дружно скопировало его взгляд.
— Я Ричард Эйнсворт, — представился Ричард, отвлекая внимание на себя. Юный Эрик медленно повернул голову, так и не отведя взгляда от Валери. Крошки-обезьянки повторили его жест, что выглядело довольно обескураживающе. — Вы мне звонили.
Ричард говорил медленно, будто со слабослышащим, и даже изобразил рукой телефон. Эрик от растерянности изобразил такой же жест в ответ. К сожалению, обезьяны этого повторять не стали.
На мгновение Эрик застыл, уставившись в пространство, затем в его глазах сверкнула искра понимания. Он кивнул, на этот раз снова поддержанный обезьянами, и поднял руки, показывая, что им придется подождать пару минут, пока он освободится.
— Я не
