разозлился Палий. — Я чуть не умер с перепугу, а он тут дрыхнет! Вставай немедленно!
— Ну что вы ко мне все пристали? — захныкал Вася, почмокал губами и мирно засопел.
Палий огляделся. Что-то блеснуло в траве, и он поднял вначале одну, а потом и другую бутылки. Надписи на этикетках было не разобрать, но судя по запаху из горлышек, пил Вася отнюдь не лимонад. И когда успел? Меньше часа назад сидел в гостиной, почти трезвый и злой, а сейчас валяется, гаденыш такой, в саду вдрызг пьяный и счастливый.
Прикинув свои физические возможности и примерный Васин вес, Палий все же решил позвать кого-нибудь на подмогу. В конце концов, хорошо откормленный Пинчук не раненый партизан, чтобы в одиночку тащить его на себе, рискуя заработать грыжу.
К дому он шагал, внимательно оглядываясь по сторонам — вдруг кто-то ещё решил упиться и забыться на свежем воздухе. Но больше никаких тел на траве не валялось, да и тишина царила почти полная, ни голосов, ни музыки. Словно вымерло все.
Он и в холле никого не встретил, а в гостиной сидели майор Караваев с Диной и мирно беседовали. Заметив Палия, они разом замолчали и уставились на него, словно были уверены, что он должен быть где-то далеко отсюда. Палий пожал плечами и вышел. По лестнице навстречу ему спускалась Алина.
— Где Борька? — громче, чем надо, спросил он.
— Спать пошел. Слишком много выпил, разморило.
— Тут ещё кое-кого разморило. На травке. Прибрать бы надо, да одному мне не справиться, помощь нужна, — буркнул Палий, пиная носком сланца пол и сердясь непонятно на кого.
— Это кого? — прищурила глаза Алина.
Несмотря на усталое осунувшееся лицо и слегка растрепанные волосы, он была очень хороша. Восточная принцесса, да и только. Палий вспомнил, что был когда-то к ней неравнодушен и вздохнул: приятно вспомнить, к скольким девушкам был неравнодушен в молодости! А если взять сегодняшний состав, то ко всем присутствующим дамам, без исключения. Разве что к Ольге меньше других, та как-то слишком стремительно ввязалась в роман с Искандеровым, и Митя моментально охладел к маленькой хищнице. А вот Алина, Дина, Женя, да и Надя была одно время… Палий тряхнул головой и уставился на ступеньки. О чем это спрашивала Алина?
— Васеньку, — сообщил он, с трудом вернувшись в реальность. — Дрыхнет у подножия черта с арбузом.
— Пинчук? — Алина в изумлении вздернула бровь Алина. — Васька же у нас хитрый, может весь вечер с одним бокалом просидеть, с чего это он вдруг назюзюкался? Хотя он и в ту ночь…
Она замолчала, но и так было понятно, какую ночь она имеет в виду. Тогда Вася приволок на пирс меч, и полез с ним на Сашку. И чем закончилась эта шуточка?
— По-моему сегодня он поставил себе цель, и успешно её достиг. Но раз уж среди нас бродит убийца, то лучше его не провоцировать. Ты Гоблина не видела? А то как-то не хочется майора в помощники звать.
Алина задумалась, потом покачала головой. Когда она шла со стороны кухни, вроде бы фигура Никиты где-то мелькнула.
— Посмотри в библиотеке. Если его там нет, то не знаю.
— Гм… надо было мне самому догадаться, — покачал головой Палий, провожая взглядом стройную фигуру в узких брючках.
Лена, бывшая жена тоже любила такие, из ткани… как же она называется? Стрейч? Да, стрейч, тянется, словно резина. Он когда-то пытался сообразить, как её изготавливают, потом плюнул, чего только не придумают ради того, чтобы женщины могли выглядеть поэффектней. Ведь у тех, кто сможет себя лучше преподнести, и шансов больше. Цинично, но факт, он тоже когда-то купился, хотя всегда считал, что уж его-то на мякине не проведешь.
Тогда, в Стокгольме, Лена демонстративно отвергала любые ухаживания коллег. Бродила в одиночестве по улицам, возвращалась в гостиницу одухотворенная и задумчивая. На выставке появлялась ненадолго, скептически рассматривала планшеты с проектами и снова отправлялась гулять одна. Черные брючки, стильные сапожки и серо-голубая короткая шубка. Палий тогда ещё не понял, что она-то уже засекла его, словно умелый охотник дичь и, не спеша, выбирает приманку. Он и клюнул на её независимость и мечтательный взгляд, но и на внешность — тоже, а как же. Хотелось согреть капризную красавицу, защитить, хотелось, чтобы рядом с ним она могла быть собой, нежной и улыбчивой, и только с другими — резкой и своенравной. А вышло…
Палий встряхнул головой, так что заломило в затылке, и отправился в библиотеку.
Гоблин, конечно же, сидел там и читал газеты, дымя сигарой. Лицо его было бесстрастно и отрешенно. Широко расставленные водянистые глаза, нездоровая кожа. Палию пришло в голову, что за все эти годы он так ничего и не узнал о личной жизни приятеля, а ведь она наверняка как-то протекала. Никита всегда был готов выслушать другого, посочувствовать, но ни разу никто от него не услышал: «Да, дела… Но вот у меня ещё хлеще было…» Нет, в лучшем случае упоминал какие-нибудь казусы из жизни знакомых или сюжеты из фильмов. Но о себе — ни гу-гу.
Когда они, спустя полчаса, отволокли вяло сопротивлявшегося Васю в его комнату и даже, уложив на кровать, разули, Гоблин снисходительно улыбнулся:
— Не терпится ему чужие секреты выложить. Столько лет хранил, а сейчас прорвало.
— Да что он такого может сказать, о чем мы не знали, и чего не подозревали? — пожал плечами Палий.
Никита в ответ снова усмехнулся и молча вышел. Сегодня он явно был не расположен к общению. Впрочем, это было его обычное состояние.
Палию же хотелось с кем-то поговорить, рассказать о странной даме, с которой он познакомился на пирсе, да и вообще — надоело бродить неприкаянно, это ненормально, когда вокруг старые друзья. А он, получается, никому не нужен. И не только он, сегодня все куда-то растекаются поодиночке…
Он послонялся по коридору и без всякой надежды постучал в комнату Жени. Никто не ответил. Тогда он повернул ручку и толкнул дверь. И очень удивился, что она открылась.
Да что за вечер сегодня! Палий опять вздрогнул, увидев лежащую ничком на кровати фигуру, закутанную в длинный махровый халат, так что виднелись одни только розовые пятки. Голова лежащей была закутана махровым же полотенцем. На тот раз он взял себя в руки гораздо быстрее, обошел кровать и укоризненно покачал головой. Нервная система у него, однако, ни к черту стала — Женька после душа дрыхнет без задних ног, чему-то хмурится во
