Ознакомительная версия.
Он гладил ее спину, зарывался лицом во влажные после душа волосы, вдыхал аромат и чудом держался, чтобы не подхватить ее на руки и не унести в комнату. Зачем он попросил ее в прошлый раз остановиться?! Зачем? Он хотел ее, как никого и никогда! Хотел говорить с ней, слушать ее, любить ее, хотел дышать с ней одним воздухом.
– Игорь, остановись! – взмолилась Маша, впиваясь ногтями в его руки, которые норовили залезть под ее халат, под которым ничего не было. – Остановись! Я не хочу!
– Почему?!
Он отстранился, сделал усилие и отошел. В прихожей было тесно, душно, не хватало воздуха, ему нечем стало дышать. И ему было больно, что она такая чужая и холодная.
– Я не хочу так, Игорь. – Маша плотнее запахнула на груди халат. – Как-то все… Как-то все неправильно. Не чисто!
– Я честен с тобой. И мои помыслы чисты, как бы напыщенно это ни звучало. – Он нагнул голову, глянул на нее исподлобья. – Ты мне очень, очень нравишься.
– Ты вел мое дело! Ты еще позавчера считал меня подозреваемой! – возмутилась она. – Ты… Да, ты помогал мне. Но все равно считал меня подозреваемой.
Спорить было сложно, Шпагин промолчал, сунул руки в карманы штанов. Пальцы дрожали, как у подростка.
– Это не мешало моим чувствам, – проговорил он тихо.
– Здорово! – рассмеялась она зло. – И тем не менее не задумываясь отправил бы меня за решетку.
– Не факт, – вяло опротестовал Шпагин, понимая, что затеянный ею разговор грозит ему проигрышем. – Я не уверен.
– Я уверена, Игорь! – ткнула она себя пальцем в грудь. – Твои симпатии не помешали бы тебе отправить меня за решетку.
– Почему ты так думаешь?
Ему было интересно, что она скажет. Потому что он сам себе задавал этот вопрос не раз. И ответа не было. Нужного, правильного ответа не было.
– Потому что влюбиться мало, Шпагин. Надо еще доверять! А ты не верил поначалу ни одному моему слову. Ты не мог мне верить! Все наше общение было сведено к тому, что ты обвиняешь, я оправдываюсь!
– Есть протокол допроса. – Он все сильнее сдавал свои позиции, потому что понимал, что она права. – Я следовал ему. И к тому же я тогда очень плохо знал тебя. Я не имею права доверять человеку, который сидит передо мной на стуле для подозреваемых…
– Пошел вон!! – Маша, не дав ему договорить, ринулась к двери, широко распахнула ее и подтолкнула Шпагина к выходу. – Убирайся! Не хочу тебя больше видеть! Никогда!!
Он ушел. Она тщательно заперлась. Выключила свет в прихожей. Ушла на кухню и включила кофеварку.
Вот так, господин Шпагин! Все она сделала правильно. Все сделала разумно и логично. Ведь это будет вечно торчать между ними, так? То, что он изначально считал ее преступницей? Задавал мерзкие вопросы о Зое и Вовке. Об отношениях Миши с мужем. Намекал на треугольник: Маша-муж-подруга.
А ума не хватило спросить о другом? О том, к примеру, что делала Зоя до того момента, как она ей позвонила. А она, оказывается, была в ювелирном, покупала дорогие украшения. За что потом и поплатилась жизнью. Все так просто выяснилось! Все лежало на поверхности. А ума не хватило узнать об этом. Ума хватало на то, чтобы унижать ее подозрением в чем-то мерзком, отвратительном, как месть подруге за роман с ее мужем.
Фу, гадость какая!
В кофейной машине булькнуло, потом фыркнуло, и через мгновение в чашку полилась тонкая ароматная струйка. Маша протянула подрагивающую руку, повертела чашку, чтобы пенка растекалась на поверхности равномерно. Наполнив на две трети чашку, она отключила кофеварку. Взяла в руки чашку, пригубила.
Кофе был восхитительным. Она даже зажмурилась от наслаждения. И стоило зажмуриться, как тут же вспомнились его сильные руки, жадные губы, несчастные глаза.
Она нравилась ему, это точно. И он раскаивался, это она тоже поняла. Раскаивался в том, что не верил ей сначала. Жалел, что вообще судьба свела их таким вот мерзким образом. И хотел бы все исправить.
Она не позволила! Дура? Нет?
– Дура, еще какая! Он просто выполнял свою работу! Хорошо выполнял. Он ее всегда хорошо делает. Как и все остальное! Дура ты, Машка!
Зойкин голос так отчетливо прозвучал в ее голове, что Маша невольно вздрогнула и с опаской глянула на кухонную дверь. Нет, не было там никого. Не говорила с ней подруга. Это она самой себе только что приговор вынесла. И тут же пожалела, что выставила его. Тут же отставила кофейную чашку и побежала в комнату за телефоном.
Пусть он вернется! Пусть он все скажет ей это сам! Она простит. Точно простит. И поймет, что нельзя было иначе. И он просто обязан быть таким: колючим, недоверчивым.
Она не успела позвонить, только взяла в руки телефон. Потому что он вернулся! Шпагин вернулся, начал названивать в дверь и колотить по ней ногами.
– Иду! – крикнула Маша и укоризненно качнула головой. – Уже иду!
Открывая дверь, пришлось потрудиться, она заперлась на замок, защелку и изящную с виду, но очень прочную щеколду.
– Хватит стучать, Игорь, я уже…
За дверью Шпагина не было. Там стояла в кожаном мотоциклетном костюме ее единокровная сестра. И, поигрывая маленькой дубинкой с металлическим наконечником, смотрела на Машу со злобной гримасой.
Первым порывом было захлопнуть дверь перед этой девушкой. Даже говорить с ней не хотелось. И Маша попыталась дверь прикрыть. Не тут-то было! Сестрица, хрупкая на вид, оказалась очень сильной. Она резко ногой саданула по двери. И Маша отлетела вместе с дверью. Споткнулась, не удержалась на ногах и растянулась прямо посреди прихожей.
– Как негостеприимны мои родственники! Ума не приложу, почему?! – Влада вошла в квартиру, захлопнула дверь, предварительно осмотрев лестничную клетку. – Я приехала в ваш город с благими намерениями. И тут такой прием! Я звоню в двери, а меня не желают пускать! Много лет меня не было, и вот поди ж ты! Папаша не захотел дать денег! Мамашин пасынок не захотел пустить меня пожить! Сестрица вообще на порог не пускает! Как мне это воспринять?! А, Машка-промокашка?!
И, не дожидаясь ответа, она взмахнула в воздухе дубинкой…
Шпагин разваливался на части. Он просто физически ощущал распад своего организма на фрагменты. Руки не слушались. Ноги ватные. В желудке застыла плотным комом тошнота, горло терзала горечь. Сердце надрывалось от тоски. А голову разрывало от чудовищной боли.
Да, да, он вчера напился! Надрался, нажрался в стельку! Он так захотел. Он так захотел, потому что Маша послала его! Она увидела в нем не влюбленного в нее без памяти мужчину, а просто казенного сволочного мента, готового ради премии посадить за решетку мать родную.
И что ему теперь оставалось делать?! Как с этим было жить, если губы хранили вкус ее поцелуя, а руки помнили каждый изгиб ее прекрасного тела?! Он проснулся сегодня утром, прижимая к себе ком из подушки и одеяла. Он сегодня всю ночь видел ее во сне. Смутно, правда, неясно, поскольку не помнил, как до дома добрался. Наверняка ребята проводили. Он ведь вчера вечером с тоски заглянул к ним в гаражный кооператив, а у них там вечеринка. Он и присоединился, решив залить горе водкой.
Ни черта не вышло! Горе с ним так и осталось. И к нему еще прибавилось жуткое похмелье.
– Соберись, дружище! – хихикнул сегодня ему в спину его вчерашний собутыльник, когда Шпагин проходил мимо него по коридору.
Соберись! Что собрать?! Сердце, разлетевшееся в клочья?! Желудок, голову, руки и ноги? Все ныло, тряслось мелкой дрожью и болезненно выкручивалось. Соберешься тут, как же!
Нет, надо уходить домой. Взять отгул, их у него дней восемьдесят накопилось. Влезть в ванну, отмокнуть, потом поесть супчика и поспать.
Но тут снова нарисовалась проблема. Нет, отпустить-то его отпустят. Он завершил дело об убийстве Машиной подруги. Шелестова позавчера арестовали под Питером. Тот уже дает признательные показания. Так что причин отказать ему в отгуле у начальства не было. Проблема заключалась в другом: супчика не было дома. В холодильнике его пустые полки. И воду сегодня горячую на день отключили. Утром прочел объявление на доске у подъезда.
– Твою мать, а! – прошептал Шпагин горестно, стискивая виски ладонями. – Машка, Машка, сейчас бы в твой дом. В тишину, покой. Ты бы рядом…
Он потянулся к телефону. Пусть она запретила, он все равно позвонит. Это наверняка похмельные пары в нем бунтовали.
Он набрал ее домашний. Тишина! Автоответчик Маша отключила еще тогда, когда ей названивала по телефону и молчала ее сестрица. Так что дома, предположительно, ее не было.
Шпагин набрал мобильный, но там абонент вне зоны или выключен.
– И что теперь?! – спросил он у мобильника.
Разумеется, тот промолчал. Шпагин выпил еще один стакан воды из графина, третий с утра. И тут же к горлу подступила тошнота. Он сорвался с места и скорым шагом ринулся к туалету… Потом он долго умывался, полоскал рот. А когда глянул на себя в зеркало, то возненавидел.
Идиот! Надо же было так надраться вчера! И к Маше еще собирался, раны зализывать! Да она его на порог не пустит уже за одно то, что изо рта разит, а рожа как у алкаша заправского, с синяками под глазами, с глубокими морщинами вокруг рта, с сероватым цветом щек.
Ознакомительная версия.
