Сергей еще раз взглянул на вишневую «тойоту». Подойти к ней, оставшись незамеченным компанией Мишки-валютчика, было невозможно. «Опять придется лазить по чердакам!» — с тоской подумал Сергей. Он обогнул дом, вошел в последний подъезд и поднялся на верхний этаж. Затем выбрался по лестнице через люк на крышу. Подойдя к каменному бордюру, он глянул вниз, плюнул, но в Мишкино воинство не попал. Спустился в свой подъезд на восьмой этаж и позвонил в Люсину квартиру.
— Ну, здравствуй, бегун, — сказала молодая женщина и, оглянувшись назад, тихо добавила: — Сегодня нельзя, Паша из рейса вернулся.
— Какая досада! — солгал Днищев. — Ладно, зайти хоть можно? Я по делу.
За столом, уставленным тарелками, наворачивал густые щи шофер-дальнобойщик — плечистый бугай в майке.
— Ситдаун, плиз! — выразился он. — Водку будешь?
— Из горла, — согласился Сергей. — Паша, отпусти Люсю на пять минут. Там внизу ко мне девушка приехала на «тойоте», а рядом типы караулят. Пусть сходит узнает, что ей надо, и приведет к Савве.
— Так давай сами спустимся, морды им начистим? Я сейчас свою монтировку поищу, где-то она тут, под кроватью, валялась.
— Не надо, пускай загорают. Зачем доставлять им удовольствие!
— Как хочешь. Люся, топай вниз! — скомандовал муж.
Разлив по стаканам водку, Паша похвастался:
— Она у меня исполнительная: что скажу, то и сделает. Видишь, как побежала?
— Я заметил, — согласился Сергей.
Они чокнулись, выпили, и Днищев, глядя на простодушное лицо соседа, подумал: «Ну чему же ты радуешься, милый? Сейчас она любит тебя, глаз не сводит, кормит — вон сколько котлет нашмякала, а уедешь в рейс — и прощай-прости. До следующего свидания. У женщин слишком короткая память. Они не могут быть хранительницами домашнего очага, потому что, когда остаются одни, всегда начинают искать себе нового хозяина».
— Хорошо пошли банкиров стрелять, — прервал его мысли Паша. — Аж душа радуется. Как вернусь из рейса — парочка новых трупов.
— Кого на сей раз хлопнули? — равнодушно спросил Сергей. — Я не очень слежу за газетами.
— Да вот только что по радио передали. Отравили какого-то… Гусманского, что ли! Правда, пока еще трепыхается в больнице, гнида.
— Может быть, Гуслярский? — насторожился Сергей.
— Точно! — обрадовался Паша. — Он, голубчик. Прямо из банка на «скорой помощи» и увезли.
— Где у тебя телефон? Мне нужно позвонить.
Сергей вышел в коридор, быстро набрал номер Василия Федоровича. Подозрительное отравление генерального директора Агропромбанка встревожило Днищева. «Тут что-то не так, — думал он, прислушиваясь к длинным гудкам. — Не может быть, чтобы столь цветущий человек внезапно слег, скушав какую-нибудь осетрину не первой свежести. Да еще во время важнейших переговоров с немцами. Здесь чувствуется дьявольская игра, затеянная бывшим тестем. А я наверняка принимал в ней участие. Эта капсула…»
— Алло, это я, — негромко произнес он, не называя своего имени: в телефонном разговоре надо быть предельно осторожным.
— Хорошо, что позвонил. — Голос тестя был, как всегда, невозмутим. — Ты уже знаешь?
— Только что услышал. Почему?
— Это судьба. Так уж на роду написано.
— Написано вашими чернилами, как я понимаю?
— Ерунда. Диагноз еще не установлен. И вряд ли это будет возможно в ближайшее время.
— А когда это все-таки случится, что тогда?
— Поэтому тебе нельзя было так резко бросать работу. Сам понимаешь, кто первым попадает под подозрение.
— Значит, в металлическом стержне был не жучок? Я правильно догадался?
— Вот что, — ответил Василий Федорович, — нам надо встретиться и все обсудить.
— Хорошо. Когда и где?
Сергею послышались какие-то колебания в голосе тестя.
— Завтра, в десять часов утра, в сквере около Большого театра. Тебя устроит?
— Я приду, — произнес Сергей и повесил трубку.
Нажат на рычаг и Василий Федорович, хмуро взглянув на сидящего напротив него человека. Это был Хрунов, только что вернувшийся из Лондона, — начальник службы безопасности Агропромбанка. В комнате было еще несколько человек, принадлежащих к политической и финансовой элите страны.
— Он придет, — сказал бывший генерал КГБ.
Никто не отозвался, считая вопрос решенным, а может быть, не желая вдаваться в столь мелкие детали, касающиеся лишь исполнителей проекта «Банки». Все присутствующие также принадлежали к Организации. И лишь Хрунов пробормотал скорее для себя, чем для окружающих:
— Цепочка должна быть оборвана…
Глава восьмая
СМОКИНГ И ПУТАНА
После разговора с Василием Федоровичем Сергей снова интуитивно почувствовал грозящую ему опасность. Это походило на проникшую в комнату струю холодного воздуха. Сначала он даже решил не ходить на завтрашнюю встречу к Большому театру. Днищев рассуждал так: если он действительно причастен к отравлению Гуслярского (это могли быть какие-то ядовитые пары из капсулы, созданной умельцами КГБ), то рано или поздно следственные органы выйдут именно на него. Проработал несколько дней, вел себя странно, исчез, да и на ручке двери в кабинет, на телефонной трубке сохранились отпечатки его пальцев. Вычислить его будет несложно. Может быть, уже сейчас идут по следу. Значит, он представляет явную угрозу и для Хрунова, и для Василия Федоровича — будь он неладен, старый лис! — и для тех, кто стоит за ним. Естественно, что лучшим исходом для них было бы его полное исчезновение. Тогда и концы в воду.
Но потом, взвесив все «за» и «против», Сергей решил все же встретиться с бывшим тестем — в последний раз. И объясниться. Не станет же тот подводить под монастырь отца своей единственной внучки? Не совсем же они там продали душу дьяволу… Однако хорош тестюшка! Так подставить, впечатать в дерьмо!
Сергей вернулся на кухню и позавидовал спокойному добродушию Паши, попивающего водочку. Вот кому все до лампочки! Скажи ему сейчас, что он, Днищев, любовник Люси, и шофер не шибко расстроится. Ну помахают они для порядка кулаками, а потом сядут за стол, утрут кровавые сопли и допьют пузырь по старой русской традиции. Еще и обнимутся, песню затянут… И никаких тебе козней с отравляющими капсулами, никаких психотропных обработок — все просто.
А тут и Люся вернулась, неся большую коробку.
— Это тебе, — сказала она Сергею. — Дамочка твоя подниматься не стала, но просила передать, что уговор дороже денег. Только она мне не понравилась: по лицу видно, что щучка та еще.
— Разберемся, — отозвался Сергей, распаковывая коробку. — Вам, женщины, лишь бы позлословить друг о друге. Ого!
Он вытащил завернутый в целлофан черный смокинг, встряхнул его. В коробке оказались также лакированные ботинки, белая рубашка-манишка и темная бабочка.
— Целый джентльменский набор. Хоть сейчас в Букингемский дворец.
— Дамочка сошла с ума, — поставила свой диагноз Люся. — Это барахло стоит кучу денег. Ну и богатая же у тебя любовница!
— Я с ней виделся всего два раза, — сознался Сергей. — Просто она владеет платяным магазином, а товар не раскупается, вот она и избавляется от него помаленьку: то друзьям подсунет, то в мусорный ящик украдкой выбросит. У богатых свои причуды!
Но Сергею и самому было любопытно: с чего это Полина сделала ему такой сюрприз? Вещи действительно безумно дорогие, он даже затруднялся определить их приблизительную стоимость. Может быть, они взяты напрокат и после вернисажа на даче подлежат возврату? Тогда это хоть что-то объясняет. Но никакой записки в коробке не было. Сергей тут же примерил и смокинг, и туфли, и все оказалось ему впору, словно было сшито на заказ. «Глаз у Полины, как у ювелира, — подумал Днищев. — С такой женщиной опасно иметь дело».
— Вылитая кинозвезда, — похвалил Паша. — Мне бы такой костюмчик, в рейс. Все гаишники попадают. Обновку надо вспрыснуть.
— Нет уж, господа, а то заляпаю макаронами, — отозвался Сергей. — Пойду к себе, поражу Савву.
— Иди, иди… кобелина, — сказала Люся, обняв любимого мужа-дальнобойщика в майке.
Сергей отправился к себе, надеясь застать там всех утренних фигурантов, но ни Гены, ни Алексея не было. Зато рядом с Саввой в самом теснейшем контакте сидела Мила Ястребова: и, судя по их блуждающим глазам, они не теряли времени даром.
— Кто это? — Увидев Днищева, Савва прикрыл глаза ладонью. — Посол Швейцарии проездом из Макеевки?
— Посол, посол, — подтвердил Сергей. — Посол ты в баню. Вы, погляжу, совсем спелись. Где ребята?
— Разъехались.
— Нашел Свету? — спросила Мила, ничуть не смущаясь.
Она была в Саввином халате, а когда поднялась, он как-то ненароком сполз с плеч, заструившись по телу, и шелковым облаком улегся у стройных ног. А может быть, она сделала это специально, чтобы подразнить Сергея. Обнажившись таким образом, Мила насмешливо посматривала на него, зная цену своей красивой фигуре. И Сергей вынужден был признать, что в этом отношении у нее все в порядке.
