— Покой нам только снится, да? — зевнула Лера. — Ты передумал — будешь искать моего брата? — она кивнула на фотографию Антона-первоклассника.
— Прежде чем услышишь ответ, тебе стоит уяснить некоторые особенности моего поиска.
— Они несколько оригинальны, — внедрился в беседу Гоша. — А проще сказать — устрашающе пессимистичны.
— Как это? — заинтересовалась Лера.
— Я всегда ищу мертвых. Если человек пропал, для меня работа начинается с поиска его трупа, — заявил Самойлов.
— А если?… — задохнувшись от негодования, начала Лера, и Гоша тут же взял ее за руку над локтем и услужливо объяснил:
— А если пропавший обнаруживается живым, Прохор Аверьянович радуется и наклеивает его фотографию на стенд у себя в отделе. Прохор Аверьянович, разрешите спросить?
— Никаких споров! — заявил Старик.
— Я не собираюсь спорить. Просто у нас в офисе не было фотографии девочки с жабрами. Откуда вы ее взяли? Страховка-то оформлена на ее отца.
— Я взял фотографию у Колпакова. У него их было много приготовлено для газет, в розыск… Ты мне нужна, — буркнул Самойлов Лере, закончив со стендом.
— А я? — удивился Гоша.
— Только если отлепишься от ее руки и будешь слушать молча.
Устроились в гостиной. Самойлов долго смотрел на Леру, собираясь с духом. Она спокойно выдержала ожидание.
— Я хотел спросить, — решился наконец Прохор Аверьянович, — посоветоваться, так сказать… с чего бы ты сейчас начала поиски своего брата?
Не потратив и пары секунд на обдумывание, Лера самоуверенно заявила:
— Естественно, с живого свидетеля — с выяснения личности мальчика, который живет в Бостоне с Корамисом.
Самойлов и Гоша переглянулись.
— Олень с тележкой, обезьяна, карлики. Зачем нужно было так показательно похищать Антошку, если в конечном итоге грек Корамис увез с собой другого мальчишку? — продолжала Лера.
— С самого начала я был уверен, что в похищении твоего брата принимал участие близкий семье человек. Он знал все нюансы. Например, что Антон несколько раз терялся, когда вы жили на даче. Антуражем этих исчезновений были сказочные мотивы. Если бы не твой возраст тогда — тринадцать лет, — ты была бы основной подозреваемой. Но потом я понял, что выезд Снежной королевы был устроен не для того, чтобы повести в заданном направлении поиск твоего брата, а для тебя, — сказал Самойлов.
— И чего же хотел похититель добиться этим спектаклем? — напряглась Лера.
— Успокоить тебя. А теперь подумай — кто так заботится о твоем здоровье и психике? Кто всегда готов прийти на помощь? Кто с детства берег тебя от стрессов ценой собственных удобств?
— Ничего не понимаю — каких еще удобств? — нервно поинтересовалась Лера.
— Например, уход за щенком. Хлопотное дело, требующее терпения и больших усилий. Особенно для взрослого работающего человека.
— Не смей так думать о маме Муму! — взвилась Лера.
— Слушай, девочка, если хочешь всерьез заняться поисками своего брата, начни плохо думать обо всех, кто его знал, — многозначительно заметил Самойлов.
— Ты еще предложи мне поискать его труп! — вскочила Лера и сжала кулаки. — У меня другие методы! Ты начинаешь искать следы, вместо того чтобы искать причину!
Самойлов устало закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.
— Все причины похищения детей известны. Я не могу придумать ничего нового — воображения не хватает, — язвительно заметил он.
— И какие же это причины? — притихла Лера.
— Может быть, мы сейчас не будем… — вклинился в их беседу Гоша, но получил яростный и громкий приказ Валерии не мешать.
— Педофилия, органы на продажу, — унылым голосом начал перечислять Самойлов, — порноиндустрия, рабство, незаконное усыновление, медицинские эксперименты. Что еще?… Так, мелочовка осталась — бытовуха, двойник для мошенников и невезуха.
— Бытовуха — это как? — спросила Лера.
— А что там с двойником? — заинтересовался Гоша.
— Бытовуха — это нечаянное убийство ребенка родственниками и, как следствие, сокрытие трупа и обращение в органы с заявлением о пропаже, — скучным голосом, не открывая глаз, разъяснил Самойлов. — Нет, бывают и в бытовухе простые решения — кто-то из разведенных родителей крадет ребенка у бывшей «половины». Что касается мошенничества… Если ребенок очень похож на какого-нибудь богатого отпрыска, мошенники могут похитить его в своих корыстных целях. Но подобное встречается крайне редко. В моей практике — ни разу. У коллег из Ленинграда было такое дело — в восьмидесятых годах еврейская семья уезжала в Израиль, в аэропорту потерялся мальчик-подросток, потом он якобы оказался с родным дядей в Италии, родители увидели его только через шесть лет, причем мать «сына» не признала — конец истории точно не помню. Знаю, что при достижении совершеннолетия юноша стал богатым наследником умершего в Америке дедушки, поскольку прямой наследник — дядя — скончался как раз за месяц до совершеннолетия юноши. Объяснить, что такое невезуха?
— Это когда человек провалится в люк заброшенного стока, — вздохнул Гоша. — Или если его волки в лесу сожрут.
— Приблизительно так, — согласился Самойлов. — Когда нет следов, нет концов, а все — только дело случая. Какую из причин ты бы выбрала в деле похищения брата?
— Никакую, — решительно выдохнула Лера.
— Вот видишь, может, стоит поискать следы?
— Может, стоит поискать неизвестную пока причину? — не сдавалась Валерия.
Чувствуя, что обсуждение зашло в тупик, Самойлов встал. Нащупал в кармане халата письмо. Задумчиво им похрустел.
— Коллеги, — встал и Гоша, — если вы закончили с причинами, может быть, уважаемый Прохор Аверьянович объяснит, почему брат Валерии, девочка с жабрами и клиентка нашей страховой фирмы висят вместе на этой доске? — он картинно протянул руку к стенду.
— Это не доска, это фанера! — фыркнула Валерия.
— А также вместе с ними — неизвестная мне юная особа с лисьей мордочкой, — добавил Гоша, проигнорировав замечание Леры.
— Да, а почему они здесь все вместе? — заинтересовалась и девочка.
— Считайте это поиском новых причин похищения. Раз уж так все получилось, раз уж мы заговорили о них… — забормотал Самойлов, комкая письмо в кармане. — Придется тебе, Гоша, сходить в магазин. Касательно юной особы с лисьей мордочкой… Купи два килограмма апельсинов, — решительно закончил он и направился в спальню переодеваться.
Гоша удивленно поморгал густыми ресницами Лере. Та только растерянно пожала плечами. Они подошли к дверям спальни. Прислушались.
— Прохор Аверьянович! — Гоша тихонько постучал ногтями по двери. — Я не понял.
— Три! — крикнул Самойлов. — Три килограмма. Она их любит. Вы только подумайте — она рылась в моем портфеле!
— Кто? — спросила Лера.
Дверь приоткрылась, в щель было просунуто скомканное письмо, которое молодые люди, переглянувшись, вытащили и, наскоро расправив, прочли.
В машине Гоши Старик насупился и молчал всю дорогу. По профессиональной привычке думал: «Кому это выгодно», получалось, что выгодно действительно ее сестре. Дом, который мать завещала младшей… Большой дом с маятником Фуко. Старик стал беспокоиться и потеть. Как же он проглядел что-то? Но эта вредная девчонка… А если сестру подстричь и покрасить? А если Зойка приходила тогда ночью, чтобы закончить то, что у нее однажды не получилось? Она же считается пропавшей, можно сказать, убитой…
Лера молчала, думая о своем. Рядом с нею на сиденье лежала плетеная сетка, настоящая «авоська» с апельсинами — ручки завязаны узелком, чтобы ничего не вывалилось. Лера, задумавшись, осторожно трогала пальцами пористую кожицу сквозь переплетенья сетки.
Гоша молчал, думая: «О чем она размышляет?» О чем можно думать, если у тебя нет воображения? Еще он молчал, потому что не знал дороги и каждые десять минут сверялся с картой.
Самойлов попросил остановиться подальше от дома. Он вышел первым, вытащил апельсины и пошел, стараясь не спешить. Солнце садилось — стылое, но яркое. Все равно он запыхался, ему стало стыдно, ведь эта штучка сейчас небось обхохатывается, глядя на него в окно, на апельсины в сетке… да ей просто захотелось апельсинов! Калитка была открыта, и дверь в дом тоже.
— Инка! Я приехал! Инка!
Тишина. Потом — шорох где-то наверху. Ну, погоди же! Старик поднялся на второй этаж, подошел к лестнице на чердак и остановился отдышаться. Он слишком громко дышит последнее время. Вот и сейчас не услышал из-за этого, как она появилась. Он поднял голову и облегченно вздохнул, успокаиваясь. Она стояла напротив него наверху лестницы, красное закатное солнце освещало ее сзади из бокового окна. Старику было неудобно смотреть, но он сразу узнал фигурку в куртке и брюках:
